Источник: КоммерсантЪ - Спецпроекты
Попытка военного переворота в Турции снова сблизит Путина и Эрдогана и ускорит начавшееся примирение, и без того удивительно быстрое для такой серьезной ссоры с таким не пустячным поводом и теми грубыми словами, которыми стороны обменивались семь месяцев. Путин первым поддержал Эрдогана, вернее конституционный порядок, в ночь переворота, во-всяком случае раньше западных лидеров, которые тоже поддержали, но почему-то чуть погодя. Один из главных сюжетов в наших отношениях с Западом — обличение лицемерия: Запад под видом заботы о правах и свободах готовит смену неугодных ему режимов, не останавливаясь перед неправовыми методами. Теперь Турцию будет проще втянуть в этот сюжет: ведь главный виновник переворота, по словам Эрдогана, живет в США, сторонники переворота были озабочены сохранением западных ценностей, а один из еврокомиссаров чуть ли не открыто обвиняет Эрдогана в провокации ради репрессий. Даже не удивительно, что сразу после подавления переворота Эрдоган выполнил второе условие Путина — арестовал турецкого летчика, который сбил российский Су-24. Первое условие — дипломатические сожаления — он выполнил еще до.
Энтузиазм, с которым Россия восстанавливает связи с Турцией, понятен: необходимо воссоздать картину мира, которая рухнула после инцидента с самолетом. До сбитого самолета взаимоотношения стран строились на личных договоренностях президентов. Каждый из них — популярный лидер в своей стране, поддержан патриотически настроенным большинством. Турция обязана Эрдогану стабилизацией экономики, как и Россия — Путину, при котором случилась потребительская революция. Оба обладают харизмой и хотят занять более весомое место в мире, в котором «слишком много Запада».Историю с самолетом каждый из них воспринял как предательство. И оба они правы. Проблема в том, что они пытались вписать друг друга в собственную картину мира, которая не всегда соответствует действительности. С точки зрения Путина, Эрдоган его предал: у них же особые отношения, почему бы Эрдогану не позвонить и не обсудить по-дружески вопрос с пролетами российских самолетов над турецкой территорией, вместо того чтобы грозить через газеты, рассказать о туркоманах, поделиться опасениями? Ведь можно было договориться! С точки зрения Эрдогана, Путин тоже его предал: почему он без спроса явился в Сирию, сорвал турецкие планы в этой стране, начал бомбить тех, кого Эрдоган считал там своими? Неужели нельзя было посоветоваться?
Для Турции российская активность в сирийском конфликте — как визит представителя Госдепа США Виктории Нуланд на Майдан. Сирия — это их Украина: ближнее зарубежье, зона приоритетных интересов. И тут является некто со своим планом выхода из конфликта, довольно слабо представляя при этом, на какой почве он возник, не понимая всех его тонкостей. Именно так — с точки зрения турок — Россия поступила в Сирии. Это для нас Сирия — недавно возникшая проблема. А Турция долго пыталась наладить отношения с Асадом, прежде чем полностью в нем разочаровалась. У Турции свои планы на Сирию, как у России — на Украину. И тут Путин обнуляет усилия Эрдогана, делает эти планы несбыточными. Как невозможно теперь, например, присоединение Украины к Таможенному союзу.
Путин после Украины повернул на Восток, сознательно променял Запад на лидеров, подобных Эрдогану. Недружественный Запад, к уму и сердцу которого мы пытались найти путь, нас не понимает, не любит, принижает и в конце концов вводит против нас санкции. Ну так на нем свет клином не сошелся. И мы с удовольствием рассказывали, что вместо Запада много кто еще есть, например, Турция. После того как Болгария отказалась от строительства «Южного потока», проект был переориентирован на Турцию. Причем эту замену у нас в стране пропагандировали не только как техническую, но и как идеологическую. Зачем нам ненадежная, капризная Европа, которая все время обманывает, когда есть верная Турция, которая разделяет с нами общие традиционные ценности.
Турция идеально подходила на роль партнера, альтернативного Западу: она, как и Россия, принимает европейские ценности очень выборочно и отстаивает право на свою идентичность, особый путь и всякие местные традиции. Страной управляет лидер такого типа, с которым Путину легче находить общий язык. Мы и они — страны на границе западного мира, воспринимаемые этим миром отчасти как свои филиалы на Востоке, но не как полноценный Запад. И к Турции, и к России Запад всегда относился довольно настороженно. Но союз двух незападных народов, двух развивающихся экономик, стран будущего, объединенный целью расчистить больше жизненного пространства для себя, оказался дружбой «против», а не «за». И споткнулся сам об себя.
Дело в том, что поворот на Восток — это уход от более мягкого мира к более жесткому. Несмотря на сложные отношения с Европой и США, они для нас партнеры более комфортные и предсказуемые. У них более благоприятная среда обитания, сильные экономики, прозрачное законодательство, население, обеспеченное на многие годы вперед. Европейцы похожи на москвичей в третьем поколении, для которых успехи прошлого — как трехкомнатная квартира бабушки — способны играть роль буфера, удерживающего экономику от катастроф.
Восток далек от западной сытости, качество бюрократии в нем ниже, зато много политического лицемерия. Но главное, развивающиеся страны — не только союзники, но и конкуренты России за то пространство, которое они хотят освободить, потеснив Запад. Они, как ребята, которые приехали завоевывать столицу, могут одинаково не любить москвичей, но претендуя на свое место под солнцем, конкурируют не только с аборигенами, но и друг с другом. Эрдоган — типичный представитель восточной дипломатии. Пытаясь вытолкнуть Россию из Сирии, он совершил опасную авантюру: сбив российский Су-24, он унизил ядерную державу на глазах всего мира. В XIX и даже ХХ веке потопление военного корабля соседа было равно объявлению ему войны. Россия должна была жестко на это отреагировать, чтобы не потерять лица. Эта ситуация привела в ужас НАТО — их никто не предупредил, с ними тоже никто не посоветовался!
Путин, который часто упрекает западных политиков за несамостоятельность и неспособность быстро принимать решения, который высоко ценит персональные отношения, столкнулся с тем, что харизматичность и самостоятельность его друга Эрдогана обернулась против него. «Дружба двух государей» рухнула в течение нескольких дней и вряд ли восстановится в прежнем объеме. С другой стороны, сила взаимных интересов оказалась такова, что помогла преодолеть конфликт, который казался неразрешимым из-за того, что он стал почти личным делом двух правителей.
На смену их дружбе придет более прохладный союз, основанный на том, что реально сближает страны, более прагматичный, менее эмоциональный. Обе страны будут вести себя осторожнее. Россия, наверное, постарается, чтобы в зоны бомбардировки в Сирии не попали туркоманские районы. Турция будет мириться с Россией, потому что вражда с ней обходится ей дорого, как нам вражда с Западом. Сближение всем на пользу — экономическое чудо в обеих странах закончилось, и мы нуждаемся в рынках друг друга. И хотя Турция — член западного блока НАТО, попытка немножко потеснить Запад тоже останется общим приоритетом в ближайшее будущее. Нас ждет более длительный, более прагматический тип отношений, построенный не на личной дружбе и некотором идейном сходстве, а на общих материальных интересах.
На такого рода конфликты, которые мы пережили с Турцией, обычно вырабатывается иммунитет от их повторения. Россия попросила Южную Осетию перенести референдум о вхождении спорной республики в состав РФ на год: не хочется заходить еще раз в историю, похожую на присоединение Крыма. По этой же причине Турция вряд ли позволит себе сбивать российские самолеты: в другой раз примирения может уже не быть.