Источник: Эхо Москвы
А. Плющев― Здравствуйте. Здесь Александр Плющев. В «Особом мнении» у нас сегодня Андрей Колесников, журналист, эксперт Московского Центра Карнеги. Добрый вечер.
А. Колесников― Добрый вечер.
А. Плющев― И конечно, мы сегодня, наверное, едва ли ни большую часть нашей программы посвятим убийству Вороненкова в Киеве, бывшего депутата ГД. Я хотел спросить даже не то, что вы думаете по этому поводу. Не то, что вы можете сказать.
А. Колесников― А о чем промолчать.
А. Плющев― Это хорошо бы, но вы все равно не скажете, правда. А вот что первое пришло вам в голову, когда вы услышали об этом. Какая версия, какая ассоциация.
А. Колесников― Вы знаете, на самом деле первая совершенно не аналитическая реакция, хотя этот человек не был никаким выдающимся правозащитником или что-то в этом роде. Реакция, близкая к шоку на самом деле. После шока возникает, естественный вопрос, через второй клик – а кто это. Кому мог быть интересен человек. Конечно, может возникать бизнес-версия, но первая автоматическая реакция – спецслужбы РФ. За предательство интересов родины, переход границы к самому страшному сейчас врагу, переход границы в сторону Украины. Других, честно говоря, версий ни после первого клика, ни после второго, ни после третьего естественным образом не возникает. Я не говорю, что это так, мы же говорим сейчас о восприятии. Автоматическом восприятии. Первом. Оно такое. Мне кажется, что ровно этого и добивались те, кто публично, наглядно, демонстративно убил бывшего депутата ГД.
А. Плющев― Это почему такие ассоциации. Потому что репутация у российских спецслужб такова. У вас, во всяком случае. В ваших глазах.
А. Колесников― В моих глазах репутация разная, но в большей степени тяжелая. Но даже для российских спецслужб это неординарный, безусловно, шаг. Это означает, насколько российские власти в широком смысле слова фрустрированы теми людьми, кто условно говоря, переходит на сторону Украины. Это еще раз говорит, кто наш, не наш, а нашего начальства главный враг. Этот враг – Украина и нет хуже чем служить интересам врага. В данном случае. Очень жестко, очень демонстративно и, безусловно, это месседж всем остальным, кто подумывает о том, куда бы направить свои ноги, в какую сторону. Месседж этим людям, что вот, ребята, если вы будете двигаться в эту сторону, мы этого так не оставим. Но это опять же автоматическая реакция на то, что произошло.
А. Плющев― Чуть позже о последствиях поговорим. Просто ваш комментарий можно расценить по-разному. Можно расценить, что это действительно такая месть, а можно, что кто-то инсценировал это, чтобы вы подумали, что это месть.
А. Колесников― Может быть. Но вот мне кажется, что сейчас за бизнес так не поступают с человеком. Нужно конечно знать глубже эту среду. Но это же не Сицилия, не Америка 30-х годов. И уж очень мафиозное действие было бы в этом случае.
А. Плющев― И не Россия, даже не Украина 90-х.
А. Колесников― Да. Безусловно.
А. Плющев― У нас было такое чуть ни каждый день.
А. Колесников― Да, но сейчас стало помягче и в последние годы столь демонстративных убийств, столь резонансной на самом деле фигуры не было. Резонансная фигура она потому и резонансная, что любой шаг этой фигуры, а тем более смерть насильственная этой фигуры это поле для каких-то демонстративных сигналов.
А. Плющев― Президент Украины Порошенко уже сказал, что это акт государственного терроризма со стороны России. В Москве в свою очередь говорят, ну теперь ясно, расследовать объективно не будут. Не поторопились ли, например, на Украине.
А. Колесников― Безусловно, с точки зрения политической корректности, с точки зрения правовой корректности было бы неправильно сразу говорить о том, что это обязательно сделала Россия в широком смысле или российские спецслужбы. В конце концов, есть презумпция невиновности, есть приговор суда. Если он конечно будет по этому делу, в чем я лично сомневаюсь. Поэтому, безусловно, торопятся.Но если те, кто замышлял это убийство, исходили из политических соображений, оно ровно этой реакции от Порошенко и добивались. Чтобы он сказал резкие слова, а мы бы ему ответили не менее резко. В духе той конфронтации и того конфронтационного стиля разговора с Украиной, который сейчас существует.
А. Плющев― А он вообще сейчас, исходя из украинской внутренней политики, может не сказать таких слов в принципе.
А. Колесников― Думаю, что не может, во-первых. Во-вторых, мне кажется, что он искренне так думает. Хотя понятно, что президент должен учитывать политическую конфигурацию внутри страны. Вне страны и так далее. Но мне кажется, что здесь была, в том числе и эмоциональная реакция президента. Он тоже человек, президент страны, в которой каждый день что-то происходит, он неизбежным образом становится несколько эмоциональным.
А. Плющев― Илья Пономарев депутат, к которому на встречу вроде бы шел Денис Вороненков связал его убийство с генералом ФСБ Феоктистовым. Это тот человек, которого уволили из «Роснефти» или ушел из «Роснефти» и тот, которого считают причастным к аресту Улюкаева. Это может как-то, заслуживает ли эта версия внимания, скажем так.
А. Колесников― Может быть, Пономарев что-то знает, в конце концов, он человек информированный. Но просто генерал Феоктистов сейчас стал такой еще одной демонизированной фигурой, такой человек, который может все. Который может посадить министра, может кого угодно вообще посадить. Он какую-то роль еще до этого играл во многих интересных процессах.
А. Плющев― Пономарев говорит, он к Путину запросто заходит.
А. Колесников― Ну возможно. Опять же свечу не держали. Но мало людей, которые могут держать свечу в тот момент, когда кто-то заходит к Путину. Но думаю, что даже не надо держать свечу, чтобы предположить, что Сечин заходит к Путину. Открывая дверь ногой. Возможно Феоктистов, как человек, близкий к Сечину, тоже может проделывать такие манипуляции. При этом повторюсь, что все-таки у нас есть такая склонность возвышать некоторые фигуры, ставить их на воображаемый пьедестал. И тогда они становятся ответственными за все. Как некогда Владислав Сурков, например, был ответственным за все. Сейчас он ответственный за несколько меньшего размера куст гадостей разнообразных. Но повторюсь, возможно, действительно Пономарев что-то такое знает, ему кто-то докладывал.
А. Плющев― Вячеслав Володин у нас еще был, Александр Коржаков.
А. Колесников― Да, это все серьезные люди. И они действительно заслуживают того, чтобы их немножко демонизировать. Это не на пустом месте.
А. Плющев― Тут идут новости, и главврач киевской больницы сообщил о смерти застрелившего Вороненкова киллера. Вероятно, услышали это в новостях, подтвердили в МВД и в МВД Украины сказали, что он гражданин Украины, его личность установлена. О чем-нибудь это нам говорит, что это гражданин Украины или нет?
А. Колесников― Наемником может быть гражданин хоть Буркина-Фасо. В данном случае я думаю, ни о чем не говорит. Говорит нам о чем-то тот факт, что он мертв. И он не может рассказать под пытками, кто заказчик. Или не под пытками. Это как раз несколько укрепляет версию по поводу того, что были чьи-то спецслужбы. Возможно, российские. Раз концы в воду. Киллера больше нет, какая-то просто гангстерская история. Классическая с какими-то очень стандартными ходами сюжетными.
А. Плющев― Мы продолжим о последствиях того, что произошло сегодня в Киеве с Андреем Колесниковым, журналистом через три минуты.
РЕКЛАМА
А. Плющев― Мы продолжаем. Остановимся еще немножко на теме убийства Дениса Вороненкова. Каковы могут быть последствия. Мы можем что-то предугадать в российско-украинских отношениях, внутри России, Украины.
А. Колесников― Вы знаете, российско-украинские отношения уже настолько плохи, что казалось бы, и ухудшать некуда. Но это лишь еще один такой дополнительный серьезный камешек в ухудшение в этих отношениях. Если эти месседжи прочитываются так, как они прочитываются и президентом Украины и вообще украинским сообществом. Украинскими элитами. Я думаю, что прочитывается это как привет от России. Это отнюдь не улучшает отношений. Безусловно, это важное последствие, но возможно оно чуть ли ни единственное. Потому что у нас вообще сейчас информационное поле очень замыленное и о гораздо более даже резонансных происшествиях тяжелых забывают через 2-3 дня. Здесь я не думаю, что кто-то будет с российской стороны выражать какие-то сожаления и соболезнования. Сказано предатель, — значит предатель. И коммунисты не вспомнят те деньги, которые они получали наверняка от Дениса Вороненкова. В больших количествах. И руководство России тем более. Добрым словом его не помянет. Для Украины он был, конечно, некоторым приобретением, еще одним доказательством правоты украинской стороны. Но не более того. Он не успел собственно сделать чего-то такого сверхполезного для этой страны, чтобы о нем сожалели. Поэтому это событие останется, безусловно, в политической истории России, вообще говоря, политической истории Украины как достаточно серьезное. Но, что называется, поехали дальше. Забыли.
А. Плющев― Вот вы в первой части программы говорили про то, что это такой привет или сигнал тем, кто возможно хочет повторить путь Дениса Вороненкова в Киев. Насколько это их удержит и вообще много ли таких потенциальных политэмигрантов. Может быть, Денис Вороненков вообще был исключение.
А. Колесников― Кстати, не исключено, что вообще таких людей совсем мало. Или их вообще нет. Потому что в основном убежища ищут где-то на Западе. Очевидно, у Вороненкова были свои резоны. Бежать именно на Украину, а не во Францию, Англию. Может быть, его там просто не ждали и там были какие-то свои проблемы.
А. Плющев― У него у жены есть германское гражданство.
А. Колесников― Да, это на самом деле все-таки странный выбор места и он говорит о том, что люди типа Вороненкова недооценивают степень важности Украины для российского политического класса. С той точки зрения, что это главный враг. Туда нельзя. Куда угодно. Хоть в Африку, хоть Германию, но вот не к врагу. И уж тем более не с рассказами о том, как он был против Крыма и как он что-то рассказал про Януковича. И вот это все не прощается.
А. Плющев― А убийство Шеремета, прошу прощения, что прервал, из этого же ряда или нет?
А. Колесников― С этим мне кажется несколько сложнее. Все-таки журналистская деятельность она более широкая, чем такой акт переворачивания с одной стороны на другую. Шеремет никуда не переворачивался, но я думаю, что тот факт, что кто-то чем-то каким-то боком связан с нынешней Украиной, он сильно раздражающий фактор для нашего начальства. Особенно конечно, для спецслужб.
А. Плющев― Так вот если эти политэмигранты есть, я вернусь, сдержит их это или нет?
А. Колесников― Думаю, что это прямой повод подумать о географии бегства. Потому что лучше так не делать. Но очевидно совершенно месседж. Но мне кажется, что это месседж гораздо более широкий в том смысле, что он для всего бизнес-сообщества, что, ребята, вы либо с нами, либо против нас. В широком смысле слова давайте работать на благо России, давайте не будем никуда бегать, мы поможем, если что, вы только не бегите. С другой стороны Вороненкова, безусловно, подтолкнули к этому, потому что Максакову, его супругу, ни его самого не пустили в ГД. В этой каденции. А что значит не пустили. Это не значит, что они проигрывают какие-то выборы. Это значит, так решил как минимум Володин. Значит, на нем поставили крест заранее. Он же неслучайно бежал и довольно быстро. Значит, он понял, что его будут уголовно преследовать. За вот эти рейдерские захваты мифические или реальные. Кто его знает. Поэтому бегство было достаточно спонтанным и быстрым. И возможно эта опция Украины возникла как-то не сильно планово. Мандат депутата, конечно же, защищал, я думаю, что коммунисты были бы не против, если бы один из спонсоров остался внутри государственной ГД. Но кто-то там решил наверху, что нужно человека убрать отсюда. Убрали. Повторюсь, что минимум Володин, максимум по согласованию…
А. Плющев― Как вы думаете, связана ли вся эта история с недавней еще историей про выяснение, было ли письмо Януковичу. Помните, была такая история. Как-то это может быть связано.
А. Колесников― Безусловно, это все в одну и ту же копилку. Но мне кажется, здесь, зная или интуитивно чувствуя нынешнее ФСБ или шире спецслужбы, можно предположить, что для них важнее не детали, а такая эмоциональная обида на человека, на предательство в их понимании. Предал вот, получи.
А. Плющев― Андрей, да вы романтик.
А. Колесников― Мне кажется, что они романтики в этом смысле. Это, конечно, очень мафиозный романтизм, гангстеров тоже можно считать в каком-то смысле романтиками. И снимать о них целых саги. «Крестный отец» и так далее. Но мне кажется, что у них есть вот такие представления дикие мафиозные, но такое представление о чести.
А. Плющев― Так можно дойти до того, что Путин не зря в театр ходит на определенные спектакли в определенные дни.
А. Колесников― Ну вы знаете…
А. Плющев― Вы знаете, что сегодня он на «Последнюю жертву» должен был идти. В Малый театр и пойдет, наверное.
А. Колесников― Красиво. Это было бы красиво, так…
А. Плющев― С литературной точки зрения.
А. Колесников― С литературной точки зрения, с пиар точки зрения. Но почему последняя. Это наверное не последняя все-таки.
А. Плющев― Ну просто я думаю при Островском еще слово «крайний» не вытеснило слово «последний».
А. Колесников― Скорее такое арго.
А. Плющев― Хорошо. Может быть, вернемся к этой теме. Потому что она сегодня все пронизывает. Тем не менее, есть еще несколько, которые можно обсудить. И нужно, наверное. 26 число впереди. Навальный собирает всех на митинги и сегодня он, в очередной раз призвав своих сторонников выйти туда, сказал, что если их там не дай бог задержат или еще что-то с ними подобное произойдет, он для каждого отсудит по 10 тысяч евро в Европейском суде по правам человека. Ну что, теперь точно идти?
А. Колесников― Места продаются. Достаточно рискованное, конечно, заявление. Навальный очень грамотный популист и этим заявлением он только подтверждает это свое качество. Мне кажется это не очень правильно так призывать людей выступать за все хорошее, за демократию и либерализм. Все-таки продавать места в ложе, в партере, наверное, не стоило бы. Просто мне кажется, что, во-первых, если говорить всерьез процесс отсуживания чего-либо в Европейском суде это годы. Часто не один и не два, там колеса правосудия европейского двигаются очень медленно. Во-вторых, до того как ты получишь деньги, в автозаке, в каталажке могут сделать с человеком все, что угодно у нас. И это немножко подставляет людей. Это мне не очень нравится в этой постановке вопроса. Поэтому, в общем, в этом смысле он наверное не прав. Но всякая акция, выражающая нечто позитивное в том смысле, что уязвляет этот самый режим, она достойна уважения и поощрения. Но вот не совсем теми способами мне кажется.
А. Плющев― Про способы мы еще поговорим через несколько минут сразу после перерыва.
НОВОСТИ
А. Плющев― У нас Андрей Колесников из московского Центра Карнеги. Мы продолжаем. И про митинги, про 26-е число. Я сегодня как раз интервьюировал Навального и он говорит, что мы предлагаем такой формат, чтобы людей меньше задерживали. Или вообще не задерживали. Чтобы пошли просто погуляли по Тверской. По тротуару. Не выходили на проезжую часть. Такое вроде, как знаете оппозиция устраивает по выходным. По 100-200 человек выходит, по 50 в разных городах. И в Москве тоже. И вот чего-то гуляют. Это удачный формат или нет для этого выступления, которое позиционируется как масштабное.
А. Колесников― Получается, что Собянин перекладкой плитки подготовил почву для народных гуляний оппозиционеров. Настолько широкое пространство. Такой Пхеньян. Где можно действительно гулять.
А. Плющев― Я не знаю, как на Тверской. Но здесь на Новом Арбате еще и тротуар расширили. То есть гуляй, не хочу.
А. Колесников― Конечно, но вопрос как это в правовом смысле будет интерпретировано. Интерпретирует у нас не сторона защиты, а сторона обвинения. Сторона обвинения, боюсь, скажет, что это все-таки нечто несанкционированное.
А. Плющев― Но это с точки зрения безопасности, а с точки зрения эффективности выступления скажем так.
А. Колесников― Считается, что всегда важно выходить и демонстрировать власти численный перевес оппозиции в том смысле, что много людей выходит, много людей выражает свой протест. Но вот что-то здесь не то. В такой постановке вопроса. Мы вас защитим, только на сто процентов это может не получиться. Важно собирать сторонников, это политика, это борьба. Бога ради. Но здесь какой-то сильно популистский ход. Ну, понятно же, что власти это будут интерпретировать в свою пользу. И будут очень серьезные проблемы. Это совершенно очевидно. Ну, вот какой-то не очень точный формат в данном случае выбран.
А. Плющев― А сколько выйдет народу, как вы полагаете?
А. Колесников― Мне не кажется, что очень много. Это не история с Немцовым, где есть абсолютно нравственная правота выходящих людей. Настолько абсолютно, что ее чувствуют власти, разрешая, и это впечатляет действительно и этот этический на самом деле протест, как и в 11-12 году демонстрирует свою молчаливую можно сказать мощь. Вот столько людей готовы выйти. Это всего лишь часть от большого числа людей, которые, в общем, помнят Немцова, которые помнят то, за что он боролся. Здесь что-то какой-то есть моральный, не моральный, какой-то есть изъян. Что-то здесь не очень правильно.
А. Плющев― Таня спрашивает: а кто стоит за Навальным, что его еще не съели? Я бы дополнил, что гарантирует и кто гарантирует личную безопасность Навального?
А. Колесников― Я думаю, что в нашей стране большинство безопасности разных людей гарантирует один человек. Если его довести до белого каления, он может решить любой вопрос, приостановит деятельность любого СМИ, например, любого политика. Пока еще не довели, пока он еще допускает возможность того, чтобы человек потрепыхался, повыступал против него. И, может быть, его в каком-то смысле веселит, он наблюдает за тем, как разные ведомства пытаются потушить эту проблему и тем самым измеряет эффективность этих ведомств. Такой наблюдатель.
А. Плющев― Барометр.
А. Колесников― Это не значит, что он выпускает Навального на эту поляну и потом смотрит, как на него прореагируют. Я не верю во все эти версии, что это чей-то проект. Потому что Навальный — проект самого себя. Действительно у него брат сидит в заложниках фактически в тюрьме и Навальный, безусловно, очень талантливый, может быть лучший политик в этой стране и лучший популист, наверное, даже в этой стране. Нашей стране. Но все зависит от решения одного человека. Пока не дана им команда «фас» убрать его совсем с политического поля, он будет там оставаться. В таком полупритушенном состоянии он нужен Путину. Да, его не пустили на выборы, решив, что не нужна вот эта конкуренция. Человек отпиарится, станет узнаваемым. Зачем это нужно. Нам еще жить и жить внутри этого политического режима. Там 24-й год еще предстоит. Мало ли как дело повернется. Поэтому лучше держать его в таком полузамороженном, полуприбитом именно «полу», чтобы он еще что-то такое показывал зубы, а заодно можно измерить эффективность деятельности различных служб.
А. Плющев― Формальный повод этого митинга, премьер-министр Медведев сегодня вдруг неожиданно признался, что он и не болел. То есть он фактически сказал, что Путин соврал. Недавно сказав, что не уберегли от вируса Дмитрия Анатольевича.
А. Колесников― Называется, поздравляю вас, господин соврамши. В чистом виде. Просто не договорились.
А. Плющев― Да ладно.
А. Колесников― Они не так часто общаются, значит.
А. Плющев― Подождите. Что премьер не знал, что президент о нем сказал. Знал. Значит такая линия партии.
А. Колесников― Да.
А. Плющев― Разве нет?
А. Колесников― Мы все пытаемся думать о них в терминах такой рациональности, что они все время продумывают каждый свой шаг. А они обычные люди. Мне не кажется, что Путин делал это ради того, чтобы как-то унизить Медведева, что называется протроллить его. Он хотел его выгородить. Как в школе приходит: Марьиванна, Петя на самом деле заболел, знаете, я видел…
А. Плющев― А у меня трамвай сломался. Понятно.
А. Колесников― Да, извините, я спасал из проруби как в рассказе Драгунского, а другой говорит, я от пожара спасал. Тем более обсуждалась эпидемиологическая обстановка. Смешно сказал «не уберегли». А этот как-то, то ли Медведев действительно перестал что называется ловить мышей, но мог бы как-то подыграть. Сказать, что я выздоровел. Вот он уже катается на лыжах в «Архызе». Вот такая медицина кремлевская, я выздоровел. Воздух такой, что меня на лыжи поставили…
А. Плющев― А вообще как бунт прямо.
А. Колесников― Абсолютно. И главное сегодня посмотрел последовательность событий и обратил внимание на то, что Медведев очень часто в этот период мартовский был на Северном Кавказе, причем явно с перерывами на Москву. Но все время туда мотался, возвращался. Интервью Сергею Брилеву он дает на фоне очень красивой, возможно та самая резиденция, которую Навальный описывал. Может еще одна. Изумительной совершенно красоты горы. Он там дает интервью. Я как-то пропустил этот факт. Но он появляется в Москве, проводил совещание по развитию северокавказского региона. Где их проводить. Наверное, там. Так что он помотался. Не то чтобы совсем исчезал. Правда, он пропустил два Совета Безопасности. Как подсчитано некоторыми экспертами. Что многих напрягло. Но я думаю, это в духе того, что так всерьез все воспринял, иди, отдохни немножко, заодно совещание проведешь. В этом стиле как-то строились их отношения. Но не думаю, что из этого можно сделать вывод, что его сливает Путин, что не доживет до 18-го года. Все опции для Медведева по-прежнему раскрыты. Потому что в этой самой элите, да и сам Путин, никто не считает то, что произошло с Медведевым коррупцией.
А. Плющев― А вообще в соцсетях муссируются слухи, что премьер наш, извините, чуть ли ни запил. И мы не знаем с вами и не можем так это обсуждать, но вообще насколько часто в нынешней элите встречается.
А. Колесников― Как говорит один мой знакомый: запой в течение недели это лжезапой. Поэтому мало ли что, все люди, все человеки, никому ничего человеческое не чуждо. Но самый длинный перерыв был несколько дней всего. 3-4 дня. В рамки лжезапоя, в общем, помещается. Но да, люди говорят разное о премьере, что он может быть к этому склонен, а может быть не склонен. Не можем мы это утверждать. Это все допущения. Но то, что он был сильно фрустрирован этим ударом Навального, это очевидно. Он явно не сразу оправился от этого удара. Явно переживал. Это кстати говорит в его пользу, он нормальный человек. Ему стало, наверное, по-человечески обидно.
А. Плющев― Боже мой, он не железный.
А. Колесников― Не железный. С одной стороны это проявление слабости, мог бы наоборот усилить свою активность демонстративно. Нет, он все-таки исчез на какое-то время, то загрипповал, то не загрипповал. Но в результате, в общем и целом сила, энергия в нем есть, потому что он спустя несколько дней после этого, попасть в Инстаграм в горнолыжном снаряжении. Говорит, что человек позитивный, настрой на будущее.
А. Плющев― Сегодня были интересные комментарии в соцсетях, что премьер Медведев опроверг свою болезнь, а свою коррупцию не опроверг.
А. Колесников― Потому что это не коррупция. Чего тут опровергать. Кто про него плохое сказал. Уголовник про него сказал плохое. Всё.
А. Плющев― Как говорил недавно Путин, что неважно кто сказал, важно – что в этом самом расследовании. Неважно, кто вскрыл файлы. Важно, что там вскрылось.
А. Колесников― Что не является коррупцией, это квазисобственность. Это друзья предложили отдохнуть.
А. Плющев― Ничего такого в этом нет по нынешним понятиям.
А. Колесников― Да. Хорошие друзья просто. Нужно друзей иметь достойных.
А. Плющев― Медведев говорил об этом на встрече с представителями малого и среднего бизнеса в области перевозок. Дальнобойщиками. Они тут вроде бы наметили на понедельник, представляете, Дмитрий Гудков говорил, что об этом нельзя говорить, строгий приказ из Кремля, нельзя говорить в СМИ. Ну вот, мы приказ из Кремля с Андреем не видели пока. Поэтому говорим об этом. На понедельник была у них намечена акция протеста. Забастовка. Насколько встреча Медведева с ними может повлиять на их планы. Он сказал, что вроде не будем повышать «Платон» как планировали. Всего на 25%. Тарифы, но штрафы повысим за нерегистрацию.
А. Колесников― Знаете, мне напоминает одну карикатуру Херлуфа Бидструпа, когда-то популярного в нашей стране, когда лидер забастовочного движения стучится в дверь к работодателю, тот его запускает одного в кабинет. Они выпивают, закусывают, выкуривают по сигаре. Опять стучатся к ним в двери, они уже выгоняют этих самых рабочих.
А. Плющев― Вместе.
А. Колесников― Это безусловно расчет на штрейкбрехерство. То есть на то, что можно договориться с лидерами движения, этой акции не будет. Это опять говорит о том, что очевидно начальство всерьез относится именно к акциям «Платона». Потому что ребята такие от земли что называется. И их наши начальники несколько побаиваются. Это не золотушная интеллигенция, которая выходит.
А. Плющев― Вообще еще продукты перевозят, которые все едят.
А. Колесников― Да, это важно. И им все-таки важно их продавить на повышение этих платежей. Это же бюджетобесие, связанное с тем, что режиму нужны деньги на самосохранение на выборы, на…
А. Плющев― Режиму, а не конкретному Ротенбергу?
А. Колесников― Ротенберг часть режима. И здесь уже где там граница между федеральным бюджетом, не федеральным бюджетом и бюджетом Ротенберга, вопрос довольно сложный. Я думаю, что это все иногда взаимодополняемо. И любая копейка сейчас любое лыко в строку, любая копейка очень важна. Именно поэтому сейчас обсуждается налоговый маневр, как бы с кого-нибудь содрать деньги. Обсуждается налог с продаж, который Конституционным судом признан антиконституционным. Это все в этом жанре. А сорвет это акцию или нет – не знаю. Мне кажется, что есть часть сильно фрустрированных представителей этой профессии, которые выйдут все равно.
А. Плющев― Андрей Колесников, эксперт московского Центра Карнеги и мой коллега журналист был сегодня в программе «Особое мнение». Большое спасибо и до свидания.
А. Колесников― До свидания.