Два дня потребовалось президенту Турции Эрдогану, чтобы Россия вернулась в зерновую сделку и отказалась от идеи блокировать экспорт украинского зерна. Такая скорость показывает, что влияние Анкары на Москву за последние восемь месяцев выросло экспоненциально, резко сместив баланс в отношениях в турецкую сторону.
Несмотря на заявления Кремля, что возврат к сделке не означает ее продления (официально соглашение истекает в конце ноября), очевидно, что у Эрдогана есть такие аргументы, которым России нечего противопоставить. Путин становится все более зависим от небольшого количества оставшихся партнеров — прежде всего, Турции и Китая. И эта зависимость чревата для Кремля проблемами не только во внешней, но и во внутренней политике.
Резкий поворот
Первоначально Россия согласилась разблокировать украинские порты для экспорта зерна еще летом, когда ситуация на фронте складывалась в ее пользу. К этому Кремль подталкивали Турция, больше других выигравшая от сделки, традиционные импортеры российского и украинского зерна на Ближнем Востоке, а также ООН, стремившаяся привлечь внимание к проблеме глобального голода.
Был у России и свой интерес — зерновая сделка устраняла препятствия для ее собственного экспорта зерна и удобрений. Соответствующее ослабление санкций формально не значилось в соглашении, но было согласовано с США и ЕС.
Также для Кремля зерновая сделка стала одним из немногих рычагов давления на Запад, поэтому уже в сентябре Путин начал намекать, что Россия может покинуть соглашение. По времени эти намеки совпали с успешным контрнаступлением украинской армии.
На уровне риторики Кремль объяснял свое недовольство сделкой тем, что украинское зерно уходило во многом в «сытую Европу», а не беднейшим странам. Хотя направления украинского экспорта не были предметом договоренностей.
На деле же Путин был недоволен тем, что европейские компании, несмотря на отсутствие формальных санкций, не вернулись к business as usual с российскими фирмами. Министр иностранных дел Сергей Лавров открыто жаловался, что препятствия для российских агроэкспортеров не исчезли.
Банки по-прежнему медлили с трансакциями или просто отказывались работать с россиянами, несколько партий удобрений остались заблокированными в балтийских портах, зарубежные покупатели искали замену российским поставщикам, а освобождающиеся ниши занимали фирмы из США и Канады. Токсичной стала вся российская экономика, хоть в Кремле и продолжают не верить и считать это «скрытыми санкциями».
Повод воспользоваться зерновым рычагом представился 29 октября после атаки на Севастополь. По словам российских военных, Украина запустила атакующие дроны с гражданского судна, находившегося в «зеленом коридоре», а повреждения получили корабли, обеспечивающие безопасность зерновозов.
Москва назвала атаку терактом, нанесла удары по украинским энергетическим объектам и приостановила участие в сделке, впрочем, воздержавшись от полной блокады коридора. Несмотря на российские заявления, координационный центр ООН смог согласовать проход судов по зерновому коридору 31 октября без участия России.
Для возвращения в сделку Путин потребовал от партнеров надавить на Украину и получить письменные гарантии безопасности военных и гражданских судов в районе «зеленого коридора». Были и непубличные требования: вернуть отношения с банками-корреспондентами для государственного «Россельхозбанка» (ранее его возглавлял Дмитрий Патрушев, нынешний министр сельского хозяйства и сын секретаря Совбеза РФ Николая Патрушева).
«Россельхозбанк» ранее не играл заметной роли в международной торговле зерном и удобрениями, но Кремль, видимо, задумал превратить его в «единое окно» для расчетов за агроэкспорт, защитив таким образом от санкций по аналогии с «Газпромбанком» и экспортом газа.
Однако пауза продлилась недолго. В следующие пару дней Эрдоган заявил, что вывозить зерно можно и без России, и созвонился с Путиным, после чего Москва резко изменила свою позицию и вернулась в сделку.
Более того, российский президент пообещал «в любом случае» не препятствовать экспорту украинского зерна в Турцию. Это можно понять так, что даже если Россия выйдет из сделки через какое-то время, вывозить украинское зерно из черноморских портов будет по-прежнему возможно. Разговоры о том, что Анкара очень сильно надавила на Москву, широко разнеслись в дипломатических кругах, демонстрируя новую уязвимость Кремля.
Зависимость от немногих
Еще в начале этого года можно было уверенно говорить, что Турция больше нуждается в партнерстве с Россией, чем наоборот. Российские туристы — основные клиенты турецких курортов (в январе–сентябре их было около 4 млн), «Росатом» строит для Турции АЭС «Аккую», Россия протянула по дну Черного моря газопровод, стала ключевым партнером Анкары на Кавказе, в Сирии и Ливии, а турецкие дипломаты упрашивали Москву опять пустить их сельхозпродукцию на российский рынок.
Тогда Россия могла позволить себе привередничать — ведь по итогам 2021 года Турция не вошла даже в первую десятку крупнейших внешнеторговых партнеров России, заняв лишь 11-е место. Однако российское вторжение в Украину все изменило. За считанные месяцы Турция превратилась в ключевого экономического партнера России и по итогам девяти месяцев этого года может войти в первую тройку по объемам внешней торговли, уступая только Китаю и Беларуси и потеснив Германию.
Товарооборот двух стран в январе–сентябре 2022 года по сравнению с прошлым годом удвоился, достигнув $47 млрд, а количество авиарейсов между ними превысило 100 в сутки. Рост затронул почти все сферы, но особенно технологические товары, в которых теперь отчаянно нуждается российская промышленность. От поставок из Турции зависят не только планы по импортозамещению, но и поддержка текущей деятельности, ремонт оборудования, другие производственные процессы.
В торговле с остальным миром, включая Китай, технологический импорт в Россию, наоборот, последовательно сокращался. А Турция, судя по всему, стала перевалочным пунктом для технологических поставок из Европы. Например, Италия существенно нарастила поставки своих товаров в Турцию, и на аналогичные величины вырос турецкий экспорт в Россию. Не присоединившись к западным санкциям, Турция превратилась в единственное окно в Европу для российских фирм и граждан.
Похожим образом складывается ситуация и для газового экспорта. После вывода из строя «Северных потоков» трубопровод в Турцию остался единственным маршрутом из России в Европу, который полностью контролируется Москвой. С газопроводом через Украину может случиться всякое, а «Ямал — Европа» попал под санкции Польши.
Москва и Анкара начали обсуждать создание в Турции газового хаба, и, несмотря на все выгоды для Турции, России он явно нужнее. Турция хоть и согласилась платить за российский газ в рублях, потребовала существенных скидок и отсрочку платежей.
Российская пропаганда приводит рост взаимодействия с Турцией как доказательство, что Россия не в изоляции. Но у такого стремительного расширения сотрудничества есть и обратная сторона.
Кремлю приходится учитывать амбиции и интересы Эрдогана во внешней политике. Российским компаниям — предоставлять турецким партнерам существенные скидки, чтобы те не закрыли для них окно на европейский рынок. Не говоря уже о внутриполитических издержках. Турция никогда не пользовалась особой симпатией у российских ультрапатриотов — вот и сейчас они не скрывали своего возмущения возвращением к зерновой сделке, назвав его демонстрацией слабости.
Вызванные вторжением в Украину санкции и разрыв с Западом резко расширили сотрудничество России с несколькими незападными странами. Если сравнить среднемесячные объемы торговли в этом году с предыдущей пятилеткой, то российская торговля с Индией выросла в четыре раза, с Турцией — в два раза, с Китаем — более чем в полтора. Теперь возможная потеря этих партнеров не только лишит Москву существенной части валютной выручки, но и значительно ускорит технологическое отставание российской экономики из-за нехватки импортного оборудования и компонентов.
В арсенале Кремля по-прежнему есть различные инструменты давления на Запад, включая ядерный шантаж, но потребность российской экономики в рынках сбыта и технологическом импорте все сильнее. А значит, Москве придется все чаще прислушиваться к оставшимся немногочисленным партнерам, учитывать их интересы в своей политике, в том числе и в отношении Украины, и платить за это не только экономическую, но и внутриполитическую цену. Тем более что эти партнеры уже намекали Путину, что «сейчас не время войн», а конфликт с Киевом явно затянулся.
