К концу 2022 года Россия и Иран оказались в похожем положении — в жесткой конфронтации с Западом, который вводит против них все новые санкции. Неудивительно, что Москва и Тегеран резко пошли на сближение — не только в военной сфере, но и в энергетике. Стороны подписали меморандум, предполагающий колоссальные российские инвестиции в иранские газовые проекты в размере $40 млрд, и уже приступили к его реализации. Учитывая, что Россия и Иран занимают первое и второе места в мире по запасам газа, многие усмотрели в их сотрудничестве угрозу появления «глобального газового картеля».
Однако грандиозным планам будет непросто устоять при столкновении с суровой реальностью. Рентабельность многих запланированных газовых проектов вызывает вопросы, а их реализация столкнется с трудностями из-за санкционных ограничений в отношении двух стран. При этом российский демпинг сулит немало проблем Тегерану, традиционные партнеры которого теперь жаждут существенных скидок. Учитывая историческое недоверие иранской политической элиты к России, союз может оказаться ситуативным — до тех пор, пока не начнется разморозка отношений между Ираном и Западом.
Сложный путь в Европу
Вскоре после того как российский газовый экспорт в Европу столкнулся с проблемами из-за вторжения в Украину, иранские власти признались, что рассматривают возможность поставлять свой газ на опустевший европейский рынок. В теории такая инициатива выглядит логично, но на деле газовая конкуренция со стороны Тегерана — одна из тех трудностей, которых Москве стоит опасаться в последнюю очередь. В краткосрочной перспективе поставки газа из Ирана в ЕС исключены.
Причина — последовательная политика западных стран. В течение трех десятилетий Европа и США систематически изолировали Тегеран от участия в крупных международных проектах по торговле энергоносителями и их транзиту. Конкуренты Ирана вроде России и Катара все это время выглядели куда более надежными и перспективными партнерами, чем непонятная и нарочито антизападная Исламская республика.
Окончательный крест на иранском направлении поставили санкции США. Они помешали внедрению в Иране технологий сжижения природного газа (СПГ) и строительству газопроводов в Европу. В результате Тегеран сконцентрировался на удовлетворении внутренних потребностей в газе и незначительном региональном экспорте, преимущественно в Турцию и Ирак.
Шансов на отмену санкций в обозримом будущем немного — они привязаны к ядерной сделке, переговоры о возобновлении которой зашли в тупик. И даже если санкции с Ирана снимут, то стране потребуется не один год, чтобы создать терминалы СПГ, не говоря уже о строительстве газопроводов.
Формально существует другой выход. Тегеран уже заявлял, что намерен экспортировать газ в Оман, который обладает избыточными мощностями СПГ. Таким образом можно обойти санкции: европейские импортеры могли бы подписать соглашения с Оманом, но по сути импортировать иранский газ. Однако для этого нужно создать газопровод протяженностью около 400 км, строительство которого, по самым оптимистичным оценкам, займет не менее двух лет.
За неимением лучшего Иран может воспользоваться стремлением ЕС снизить энергопотребление, поставляя продукцию, при производстве которой используется газ. Перспективный товар — иранская сталь, которую страна уже экспортирует на мировые рынки. Но и здесь санкции не позволяют делать это напрямую. Кроме того, сама по себе иранская сталь вряд ли может значительно изменить ситуацию на европейском газовом рынке.
Проекты Москвы
В такой ситуации Россия выглядит перспективным партнером для иранской газовой отрасли. В прошлом Москва не раз проявляла интерес к этой сфере, но реальной работы почти не велось. Представительство, которое «Газпром» открыл в Тегеране, ограничивалось формальным присутствием. Российский концерн не хотел рисковать своими западными проектами ради развития отношений с подсанкционным Ираном.
Однако теперь опасения перед западными санкциями ушли для России в прошлое. В результате в июле Национальная нефтяная компания Ирана (NIOC) и «Газпром» подписали меморандум об инвестициях на $40 млрд. В ноябре замглавы МИД Ирана Мехди Сафари заявил, что $6,5 млрд из этой суммы уже обрели форму контрактов.
Правда, происходит это в момент, когда «Газпром» переживает не лучшие времена. Экспорт газа на огромный европейский рынок резко сократился, а налоговая нагрузка на компанию, наоборот, выросла. Уже сейчас «Газпром» ежемесячно выплачивает в бюджет дополнительные 416 млрд рублей, которые могут быть увеличены еще на 50 млрд рублей, а срок выплат продлен до конца 2025 года.
Концерн заявляет о рекордных финансовых показателях в 2022 году в связи с ростом цены на газ. Однако позитивная динамика может оказаться временной, учитывая стремительно сокращающиеся объемы экспорта в Европу. Масштабные инвестиции в иранские проекты грозят стать дополнительным обременением для бюджета «Газпрома».
В числе прочего Россия планирует участвовать в разработке двух крупных иранских месторождений: «Северное» («Южный Парс») и «Киш». Уже создана дорожная карта и несколько рабочих групп. Впрочем, профильные аналитики высказывают скепсис по поводу их перспектив. Для разработки этих месторождений необходимы особые высококачественные трубы, которые в двух странах не производятся. А поставки из Европы или, например, Японии невозможны из-за санкций в отношении Ирана и России.
Более практичным выглядит другой проект: своп газа через иранскую территорию. Речь об экспорте в Иран российского газа c последующей поставкой в третьи страны уже иранского газа в тех же объемах. Тегеран с прошлого года использует своповую схему в отношениях с Баку и Ашхабадом. Иран ежегодно получает от Туркмении 1,5–2 млрд кубометров газа, который используется для внутренних нужд на северо-востоке страны. Те же объемы иранская сторона экспортирует через газопровод, ведущий в Азербайджан.
По словам вице-премьера РФ Александра Новака, соглашение о поставках в Иран 10 млрд кубометров газа может быть достигнуто уже в этом году. Предполагается, что Россия будет направлять газ в Исламскую республику через Азербайджан (потенциально рассматривается также Туркмения). Российский экспорт иранцы будут использовать в густонаселенных регионах на северо-западе страны, а их собственный газ пойдет в Турцию и Ирак с перспективой расширения схемы на Армению и даже Афганистан. Своповая схема особенно актуальна для Ирана в сезон повышенного потребления (то есть зимой), когда он испытывает проблемы с обеспечением своего экспорта в Ирак и Турцию.
Потенциально своп может быть распространен также на Пакистан и Оман. Однако в первом случае проблема в тех же санкциях. Пакистан ранее остановил реализацию проекта газопровода из Ирана из-за давления со стороны США. Что касается Омана и уже упомянутых мощностей СПГ в этой стране, то тут для России мог бы открыться новый путь к мировому рынку. Но в этом вопросе все тоже упирается в строительство необходимого газопровода.
Наконец, Иран планирует при помощи России создавать терминалы СПГ. Здесь, правда, возникают вопросы как по возможным срокам, так и по технологической базе. И в России, и в Иране полноценные терминалы СПГ пока созданы не были. В условиях технологической изоляции обеих стран задача выглядит не самой простой.
Игра вдолгую
Казалось бы, для Ирана попытка Запада изолировать Россию — это хорошая возможность занять освобождающиеся ниши. Однако на деле из-за этого лишь возникают новые проблемы. Тегерану сложно конкурировать с Москвой по стоимости газа, поскольку в условиях сокращения поставок в ЕС российская сторона готова предоставлять большие скидки.
Прежде всего, обостряется конкуренция за рынок Турции, куда газопроводы проведены как из Ирана, так и из России. Глава иранского Объединения экспортеров нефти, газа и нефтехимической продукции Сейед Хамид Хосейни еще в мае жаловался, что российский демпинг уронил цены на газ во всем регионе и иранцам приходится подстраиваться. Значительных скидок от Тегерана требуют даже на отдаленных рынках вроде Афганистана.
Иранская газовая отрасль вообще сталкивается с огромными проблемами. По запасам газа Иран занимает второе место в мире после России. При этом Москва по итогам 2021 года экспортировала 241 млрд кубометров газа, в то время как Тегеран — всего 17 млрд кубометров.
Отрасль контролируют две госкорпорации, аффилированные с Министерством нефти: Национальная нефтяная компания Ирана (NIOC) и Национальная газовая компания Ирана (NIGC). Первая, помимо нефтяной отрасли, отвечает за разведку и добычу газа. Вторая специализируется на транспортировке и доставке газа, включая строительство газовых сетей. Из-за неэффективности управления, недостатка технологий, кадровых проблем и субсидируемых цен для населения отрасль эта скорее убыточная. Доходы от продажи газа на внутреннем рынке не покрывают даже затрат на строительство газораспределительной сети.
В целом Россия не заинтересована, чтобы Иран выбирался из своего газового болота. Но в то же время понятно, что иностранные инвестиции могут преобразить иранскую газовую отрасль всего за несколько лет. Поэтому пока Европа не может вкладываться в Иран из-за санкций, Москва пытается первой подсуетиться и получить рычаги влияния на иранскую газовую сферу. Этот подход касается не только добычи газа, но и создания новых маршрутов для его экспорта.
Однако в масштабах всей газовой отрасли России объемы потенциального свопа через Иран пока выглядят не столь впечатляющими. Заявленная в планах сумма в $40 млрд инвестиций поражает воображение и плохо вяжется с тяжелым состоянием экономик обеих стран. Особенно с учетом того, что рентабельность многих проектов вызывает большие вопросы.
Если добавить к этому традиционное недоверие иранской политической элиты к России, то сложно представить, что Тегеран будет готов долго мириться с ролью младшего партнера в совместных проектах. Скорее, нынешние непростые обстоятельства вынуждают руководство Ирана хвататься за любую возможность выйти на мировые рынки, не особенно задумываясь о дальнейших трудностях.
По расчетам российских властей, сотрудничество двух крупнейших по запасам газовых держав должно дать Москве еще один рычаг давления на мировой энергетический рынок. Но проблема в том, что главный импортер газа в лице Евросоюза не только сохраняет старые санкции в отношении обоих участников этого потенциального картеля, но и продолжает принимать новые.
