Российское вторжение в Украину погрузило думские партии в самый серьезный кризис за все время их существования. Если раньше они еще могли поддерживать определенную популярность на критике социально-экономических решений власти, то теперь боятся трогать эти вопросы и дружно радикализировались в поддержке войны. Это лишило их малейших отличий и между собой, и от «Единой России». В итоге привычные КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия» теряют и последних ярких политиков, и свой ядерный электорат, и смысл для дальнейшего существования.
В одном окопе
После вторжения в Украину Кремль усилил давление на инакомыслящих и стал требовать большей лояльности от всех, в том числе и от, казалось бы, давно прирученной системой оппозиции. Думские партии и до войны проявляли минимум вольнодумства — охотно учитывали пожелания президентской администрации, избегали протестов, выдвигали на выборах слабых кандидатов и снимали сильных. И все-таки власть позволяла им канализировать социальный протест — возмущаться ростом цен и тарифов, требовать повышения зарплат и пенсий, критиковать единороссов, региональных чиновников и даже федеральных министров. Этого было достаточно, чтобы КПРФ, ЛДПР и «Справедливая Россия» сохраняли минимальную политическую идентичность и какую-то часть протестных избирателей, чувствуя себя в этой нише вполне комфортно.
После начала войны любая критика власти стала считаться потенциальной угрозой стабильности. Да, системная оппозиция поддержала вторжение, но Владимир Путин и другие высокопоставленные чиновники постоянно говорят о «сплоченности» российского общества как о главной ценности. А это делает критику социальных проблем тоже опасной для Кремля. Ведь там, где есть недовольство, не может быть той самой «сплоченности». От риторического возмущения растущими ценами недалеко и до вопросов: а почему они выросли? Стоит ли вторжение в Украину ухудшения условий жизни?
Руководство системных партий безропотно приняло новую реальность. Из партийной активности практически полностью исчезли социально-экономические темы, что особенно бросается в глаза в сравнении с довоенными годами. Кроме того, представители КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» теперь почти не критикуют чиновников и единороссов — ведь они оказались с ними в одном лояльном Кремлю окопе (причем иногда в буквальном смысле — на фронт ездят депутаты от разных партий).
Все это устраивает президентскую администрацию, но предсказуемо лишило системные партии малейшего своеобразия. Они стремительно теряют последние отличия от «Единой России», которая тоже поддерживает войну и тоже абстрактно критикует повышение цен. И с этим кризисом идентичности надо что-то делать.
Системные партии выбрали самое простое решение — радикализироваться, чтобы хоть как-то выделяться на фоне ЕР. Коммунисты, справороссы, элдэпээровцы все как один стараются еще агрессивнее, чем единороссы, атаковать украинских и западных политиков, желают армии скорейшей победы, отправляют на фронт снаряжение и вооружение, заявляют о готовности выдвинуть участников войны в депутаты.
Большая часть новостей о партийной деятельности КПРФ, СР и ЛДПР теперь посвящена именно этому. И в публичной повестке все три партии превращаются в один воинственный ком. Вплоть до того, что лидер ЛДПР Леонид Слуцкий предложил всем партиям объединиться в единую «партию победы». Ведь ходов в провоенной повестке не так много, все они предсказуемы, к тому же большинство из них делает и «Единая Россия».
Выбор милитаристских эксклюзивов у системной оппозиции невелик. ЛДПР пригласила на свой зимний съезд самую радикальную фигуру войны — основателя ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина. Но Пригожин от союза с либерал-демократами отказался.
Счастья в том же направлении попытал лидер СР Сергей Миронов, который начал хвалить Пригожина, фотографироваться с «кувалдой Вагнера» и наносить визиты в «Вагнер-центр». Основатель ЧВК сделал в сторону справороссов некоторые ответные реверансы, но пока не слишком активно. Пригожина и «вагнеровцев» поддерживают даже коммунисты.
Единственное и не особенно заметное исключение в этом ряду — партия «Новые люди», впервые попавшая в Думу на выборах 2021 года. Ее федеральное руководство публично не выступает в поддержку войны, а думская фракция пытается придерживаться теории малых «хороших дел» — предлагает разблокировать Твиттер и дать послабления бизнесу. Но даже в рядах «Новых людей» есть те, кто публично поддерживает войну и ездит на фронт, — партийное руководство их за это не осаживает.
Избиратель №1
Пока большинство россиян мечтает о возвращении к довоенной стабильности, руководство КПРФ, СР и ЛДПР предлагает им, наоборот, еще более радикальные жесты. Понятно, что никакого расширения электоральной базы такая радикализация не приносит. Наоборот, партии толкаются на одном пятачке, конкурируя в довольно узкой ультрапатриотической нише.
Бесперспективность этого занятия понимает даже их собственный актив, откуда уходят последние яркие политики. В первых числах мая один из самых известных и популярных членов «Справедливой России» Олег Шеин объявил, что оставляет пост главы отделения партии в Астраханской области. Партбилет он не сдал, но объяснил, что его не устраивает провоенная позиция партийного руководства и сближение партии с Пригожиным.
Шеин состоит в СР со времени ее основания, избирался в Госдуму начиная с 1990-х, еще без помощи справороссов, и до сих пор остается самым популярным политиком в своем регионе. Он всегда был готов к определенным компромиссам ради легальной политической карьеры — смирился даже с объединением СР с ультрапатриотической партией «За правду» Захара Прилепина. Но вагнеризация партии оказалась для него уже слишком.
Это не первый громкий протест в рядах СР. В марте партию в полном составе покинула фракция депутатов петербургского заксобрания во главе с теперь уже бывшим вице-спикером Мариной Шишкиной. Причина та же — несогласие с радикализацией партии и сближением ее руководства с Пригожиным. Петербургское отделение СР было одним из самых успешных в партии и получило самый высокий результат среди всех ячеек СР на выборах региональных заксобраний в 2020 году. Так что эту потерю тоже можно назвать знаковой для справороссов.
КПРФ сама избавляется от популярных персонажей — например, недавно из партийных рядов был исключен депутат Мосгордумы Евгений Ступин, который не пожелал радикализироваться вслед за партией и выступал против мэрии Москвы. Скорее всего, громкие выходы и исключения ждали бы и ЛДПР, но в ней уже давно не просматривается сколько-нибудь известных и тем более самостоятельных политиков.
По опросам «Левада-центра», рейтинги думских партий серьезно просели по сравнению с их результатами на последних думских выборах. У КПРФ — почти вдвое, с 18% до 10%, у «Справедливой России» — до проходного порога в 5%, а «Новые люди» теперь вообще не попадают в парламент — рейтинг партии всего 3%. Стабильна только ЛДПР, которая строит свою агитацию на образе покойного вождя.
Радикализация системной оппозиции в смысле реальной популярности на пользу партиям явно не идет. Тем не менее именно эта радикализация вполне способна обеспечить им выживание, потому что это то, что нравится президенту Путину. Он встречается с руководством партий и хвалит их конструктивную позицию. Стареющий российский лидер просто привык к такому набору партий в Думе, и если они не будут его раздражать, то он, очевидно, предпочтет сохранить комфортную среду.
Какими бы невыразительными и однообразными ни становились официальные российские партии, администрации президента вполне по силам обеспечить проходной балл для привычной Путину системной оппозиции на выборах хоть в федеральный, хоть в региональные парламенты. Помогут и электоральные султанаты, и управляемые регионы, которые отпишут СР или ЛДПР пару процентов, если те недоберут необходимый минимум. В итоге партийная система будет напоминать что-то вроде «Национального фронта» ГДР, где партии-сателлиты получали от правящей компартии депутатские кресла. Кресел этих было сравнительно немного, но руководство партий свои места получало, а у избирателя создавалась иллюзия хоть какой-то демократии и плюрализма.
Системная оппозиция давно движется к подобной форме существования, но с началом войны особенно ускорилась. Разве что зонтичную структуру для контроля над партиями можно не создавать — ее функции и так прекрасно выполняет политблок президентской администрации. За СР уже наблюдают приставленные администрацией технологи, один из них — Дмитрий Гусев — даже будет участвовать в выборах мэра Москвы. Смотрящие от Кремля политспециалисты есть и в ЛДПР. Не за горами их появление и в КПРФ — выбиваться из общего тренда коммунистам будет все труднее. Исход харизматиков из системной оппозиции и потеря официальными партиями собственной идентичности даже на руку политическим администраторам — так гораздо проще исключить всплески протестного голосования в регионах, которые еще случались в предвоенные годы.
