Первое за последние два года многочасовое общение Владимира Путина с народом и журналистами оказалось связано не только с приближающимися президентскими выборами, но и с рубежной ситуацией в войне с Украиной. С точки зрения российского руководства, конфронтация с Западом подошла к поворотной точке: украинское контрнаступление провалилось, Россия чувствует себя как никогда уверенно, а Запад все больше колеблется, погружаясь во внутренние разногласия.
Еще с лета Путин стал выступать куда более оптимистично, реже обращаясь к ядерной риторике и угрозам. Теперь же он использовал прямую линию не столько чтобы набрать предвыборные очки, сколько чтобы представить мировому сообществу «новую» Россию и дать Западу понять, что пришло время переосмыслить его политику.
Геополитическое предложение
Поводов для оптимизма у Путина действительно достаточно: контрнаступление Украины практически свернуто, а Россия опять наступает по широкому фронту, пусть серьезных территориальных приобретений и не предвидится. Людских ресурсов вроде бы тоже хватает: президент заверил, что новая мобилизация не нужна — контрактников и так набрали почти полмиллиона. Путин дает понять, что России хватает военных сил и непопулярных решений не требуется.
На редкость миролюбивая и спокойная риторика российского лидера должна была еще раз подчеркнуть уверенность в превосходстве над противником: в военном отношении — над Украиной, в моральном, историческом, геополитическом — над Западом. Путин ни разу не вспылил, когда речь заходила о поведении пресловутых «западных партнеров». Ведь текущий момент кажется ему подходящим для того, чтобы предложить разговор: Запад столкнулся с тупиком и ищет новую стратегию, а значит, открывается окно возможностей — поговорить об опциях выхода.
Путин попытался поставить Запад перед фактом: Россия добьется не только полной военной капитуляции Украины, но и установит там дружественный режим («денацификация»), а украинский Юго-Восток будет частью России. Путин дает понять, что вопрос лишь в цене, которую Запад заплатит за то, что откладывает решение пересмотреть поддержку Украины. Посыл такой: либо мы договариваемся сейчас, либо Россия будет и дальше перемалывать украинский народ и посланную ему военную технику.
Другим внешнеполитическим вопросам тоже нашлось достаточно места. По сути, в своих ответах Путин представил новое позиционирование России в мире. Оно строится из трех ключевых элементов.
Первый — это традиционные ценности, которые перешли из внутренней политики во внешнюю. Теперь Россия пытается стать цивилизационным консервативным образцом для других стран, включая западные. «Я знаю, что … во многих других городах Европы и в Соединенных Штатах, я уж не говорю про другие регионы мира, очень многие люди считают, что мы делаем все правильно…», — объясняет Путин. То есть традиционные ценности для него теперь еще и инструмент участия во внутриполитических дискуссиях в других государствах, особенно на Западе.
Второй элемент — игра в защитника геополитической справедливости. Война в Секторе Газа дала Путину возможность по-новому позиционировать российское вторжение в Украину, выставляя его чуть ли не гуманизмом. Пока Запад закрывает глаза на военную операцию Израиля, Путин продвигает все более миротворческую риторику, за которой скрывается все то же требование к Западу прекратить поддержку Украины.
Наконец, третий элемент нового международного образа России — это презентация ее как по-настоящему суверенного государства. Это может показаться чем-то давно знакомым, но сейчас наполняется новым содержанием. Путин формулирует геополитический шаблон на экспорт, где суверенитет — это независимая от внешних финансовых инструментов экономика, защищенное от внешнего идеологического влияния общество, стабильная политическая система, консолидированная вокруг некоего геополитического консенсуса, а также сильная армия, органы безопасности и так далее.
В этом ключе Путин обращается к европейцам, предлагая им выйти из-под геополитической опеки Вашингтона. В пример он приводит «национально-ориентированных» (то есть комфортных для Москвы) лидеров вроде Виктора Орбана в Венгрии и Роберта Фицо в Словакии.
Непривычно миролюбиво звучит и его риторика в отношении США: «Мы и с ними готовы выстраивать отношения. Мы считаем, что США — важная, нужная страна миру». Путин даже похвалил Вашингтон за диалог об обмене заключенными, добавив, что «мы говорим на понятном друг другу языке», хотя США пока не готовы «нас услышать».
В своих ответах Путин разделял то, что он называет «национальными интересами» США, которые Россия готова конструктивно обсуждать, и конъюнктурную, недальновидную правящую элиту. Учитывая, что в США набирает ход предвыборная кампания, такой подход российского лидера должен добавить аргументов противникам дальнейшей военной помощи Украине. Что же касается самого обмена заключенными, то тут Россия готова меняться только по формуле один на одного, а в приоритете у нее освобождение сотрудников спецслужб, номер один среди которых — Вадим Красиков, сидящий в Германии за убийство чеченского командира.
Выборы по расписанию
Вопреки ожиданиям, прямая линия, она же пресс-конференция, не стала заметным предвыборным событием. Дело не дошло до большой раздачи обещаний, но много было сказано того, что раскрывает логику внутриполитических решений Путина.
Путин на удивление редко шел навстречу народным жалобам и почти всегда вставал на сторону властей. Он не согласился, что тарифы ЖКХ несправедливо растут, а пенсии — плохо индексируются. Даже рост цен на яйца президент оправдал рыночными причинами и заверил, что правительство уже над этим работает — скоро все придет в норму.
Путин спорил с теми, кто жаловался, что на фронте не хватает дронов, что недостаточно денег идет на здравоохранение, что в России на подъеме национализм. То есть вел себя не как кандидат, раздающий обещания, а как лидер, который больше никому ничего не должен.
Российский лидер не чувствует необходимости бороться за симпатии народа — народ и так с ним. Он не считает, что находится в политически уязвимом положении, а потому ему незачем специально наращивать поддержку. То есть никаких предвыборных — военных или иных — побед Кремль к марту специально искать не будет.
В путинском выступлении вообще не было сигналов, указывающих на возможные перемены. Несмотря на отдельные сбои, Путин в целом доволен и правительством, и Центробанком, и Минобороны, и правоохранительными органами. Так что кадровые перемены после выборов если и последуют, то будут направлены не на коррекцию курса, а на его укрепление.
А вот что явно станет одним из приоритетов следующего срока Путина, так это военно-патриотическое воспитание. Он несколько раз повторил, что войны выигрывают учителя. А значит, политизация и милитаризация системы образования будет набирать обороты, а крен в сторону консерватизма еще больше усилится.
В целом выступление Путина фиксировало стабилизацию новой реальности. Завершен этап военной неопределенности. Россия превратилась в консолидированное воюющее государство. Ни Украина, ни Запад, с точки зрения Москвы, больше не могут военным путем изменить ситуацию на фронте. Теперь Путин ждет, что Запад переосмыслит свою политику и начнет искать возможности для инклюзивного разговора.
Сигнал о том, что Россия к такому разговору готова, был одной из главных задач пресс-конференции. Но очевидно, что таких предложений, сделанных с позиции силы, на Западе от Москвы никто принимать не будет. А значит, дальше ждет новый виток противостояния.
