Эта смерть про всех нас. Про равнодушное общество. Про безоглядную жестокость. Про потерю надежды. Про частное семейное горе. Но и про российскую власть, ее устройство, не терпящее конкуренции. Про ее «репутацию» — ведь после смерти Алексея, которая стала таким же шоком, как 24 февраля 2024 года, многие в унисон подумали одно и то же о происхождении этой внезапной кончины.
Российское общество, точнее, то, что называется большинством, переживет и этот шок, как пережило и добровольно-принудительно рутинизировало два предыдущих шока — начало «спецоперации» и частичную мобилизацию. На нас напали, а Родину надо защищать в трудную минуту. Оправдания можно найти для всего, лишь бы сохранить спокойствие и снять с себя ответственность. Пассивные конформисты, настоящая опора полутоталитарного режима, с этим справятся и сейчас.
Пикантность в том, что эта смерть состоялась во время президентской избирательной кампании. У Путина вроде бы нет конкурентов. А на самом деле он есть. Не столько в электоральном, сколько, как любят говорить во власти, в «экзистенциальном» смысле. И фамилия его известна.
Сначала Алексея — в самом начале квазиэлекторальной игры — отправили за полярный круг. Теперь же наш верховный главнокомандующий окончательно вне конкуренции, он отныне solus rex, одинокий король. Между Алексеем Навальным и Евгением Пригожиным нет ничего общего, но их исчезновение лишь усугубляет одиночество автократа на его олимпе.
Все цели правления, сформированные еще голосованием лета 2020 года за почти вечное правление первого лица, достигнуты. Власть не просто сохранена, она абсолютна. Cмерть Навального была лишь отсрочена — она случайным образом не состоялась во время отравления после предыдущих «выборов» 2020 года. А ведь это были по сути своей выборы с выбором — помазать на царство автократа или все-таки допустить, пусть и формально, ротацию власти. Равнодушное большинство, пассивные конформисты свой выбор сделали — за других.
Смерть Навального — шок. Но, как и февраль 2022-го, шок в какой-то степени ожидаемый. В том смысле, что можно было надеяться на то, что худшее не произойдет. В результате 24 февраля 2022-го срифмовалось с 16 февраля 2024-го как два знака лишь усугубляющейся беды. Беды, повторившейся спустя два года после катастрофы, которая поменяла жизнь людей не только в двух странах, но и изменила мировой порядок, превратив его в мировой беспорядок.
Политические последствия произошедшего лишь усугубят ощущение абсолютного всевластия и безответственности правящего класса и его репрессивного аппарата. А значит, молчаливая часть общества, предпочитающая аплодисменты любой инициативе автократии свободному высказыванию, в еще большей степени замкнется в себе или даже станет усердствовать в своей поддержке начальства.
Часть пассивных конформистов поймет, что для личного спокойствия нужно превращаться в конформистов активных. Чувства опасности у власти нет — те, кто не промолчат, подтвердят свою репутацию врагов, и для них есть машина подавления и огромный свод репрессивного законодательства. Те, кто помалкивают, — наглухо закроют рот, те, кто поддерживают, — станут еще более крикливыми и агрессивными.
В январе 2021 года Алексей Навальный вернулся в Россию, чтобы продолжить политическую борьбу изнутри страны. В связи с его арестом прошли, пожалуй, последние по-настоящему массовые протесты. Теперь власть уверена в том, что их не будет. В том числе рассчитывая на то, что шок будет пережит и Навальный будет постепенно забыт.
Уже тогда, в 2021-м, Алексей возвращался не в ту страну, где еще мог вести политическую деятельность, участвовать в выборах (как в электоральную кампанию в Москве в 2013 году), в массовых протестах, проводить самые резонансные в истории страны расследования беспредельного цинизма находящихся у власти людей («Дворец для Путина» посмотрела четверть россиян). Это был уже немного другой режим — режим вечного правления, закрепленного поправками к Конституции. Они уже послали ему черную метку, отравили. Он не понял и вернулся.
Расчет на притушение памяти отчасти имеет под собой основания. По данным «Левада-Центра» (опрос годичной давности), в феврале 2022-го «не знали» Навального 14% респондентов, а в феврале 2023-го — уже 23%. Не стало ли это «незнание» выученным, опасливо искусственным? Ухудшилось и отношение к Алексею, укрепилась убежденность в том, что его посадили за дело, а не сводили счеты.
Политический режим ужесточался, в информационном поле Навального было меньше — пассивные конформисты сделали выводы. А ведь еще в 2021 году Навальный оставался в четверке электоральных лидеров — и это в очень насупленной, циничной, консервативной, уже тогда разуверившейся во всем стране. В том же году при большом антирейтинге Алексей оставался самым одобряемым москвичами, наряду с Любовью Соболь и Ильей Яшиным, политиком.
Не видеть, не слышать, дистанцироваться от очередной плохой новости, верить только официальной версии — точно так же вело себя конформистское большинство во всех аналогичных ситуациях, в том числе и тогда, когда Навального отравили: «никакого отравления, это инсценировка» — 30%, «провокация западных спецслужб» — 19%, «попытка власти устранить политического оппонента» — 15% (опрос «Левада-Центра» декабря 2020 года). Так легче жить, так проще думать (точнее, не думать совсем). Такое большинство нации было готово ко всему, что придумает власть, и нет ничего удивительного в том, что оно приняло и саму «спецоперацию», и все оправдания для ее проведения.
Реакция думающей части общества, по данным того же «Левада-Центра», после ареста Навального — стыд за свой народ, усталость, растерянность, отчаяние. Стыд и отчаяние — пожалуй, то, что сейчас испытывают многие люди с совестью и способностью к рефлексии. Испытывают уже в который раз за последние несколько лет, начиная с года обнуления. Хотя стыдно было и в 2000-м, когда призвали работника КГБ на царство, и в 2004-м, когда уже отказались от демократии в обмен на нефтяную ренту, и в 2012-м, когда вернувшийся Путин стал немедленно закручивать гайки, и в 2018-м, когда он набрал большой процент, но в последний раз в своей биографии поскользнулся — на пенсионной реформе. Стыдиться должны одни, а стыдятся другие.
Алексея Навального не забудут. Это был абсолютно уникальный образец бесстрашного политика в стране, где политика в традиционном смысле слова была прямо, под угрозой репрессий, запрещена. В ситуации нормальной политической конкуренции он имел шанс стать первым лицом государства, притом что, в отличие от несменяемой власти, испытывающей затяжной кризис целеполагания, у него был четко сформированный образ будущего России.
Даже в условиях сильно ограниченной конкуренции вся политика в России в определенное время сводилась к противостоянию «Путин — Навальный». В Кремле, на Лубянке и по прочим адресам власти Алексея тоже не забудут — он и сам был им альтернативой, и предъявил альтернативу огромной нации. За последние как минимум полвека такую роль сыграли только Михаил Горбачев и Борис Ельцин, каждый на свой лад, но сыграли — в том числе по уровню популярности в массах, желавших перемен в стране.
В отличие от тех, кто вляпался в историю, Алексей Навальный вошел в Историю. А у нее особые сроки и критерии оценки значения той или иной личности — уж точно не по признаку чемпионства по пребыванию на посту первого лица. Это был еще один редкий в биографии России лидер, который желал добра не себе, а всей нации. Попытка засчитана. Ему еще воздадут должное. А память останется.
Если вы хотите поделиться материалом с пользователем, находящимся на территории России, используйте эту ссылку — она откроется без VPN.
