Источник: День
«День» попросил ведущего научного сотрудника Московского Центра Карнеги Лилию Шевцову прокомментировать выборы в России и рассказать, какими могут быть отношения Москвы и Киева при Путине-ІІІ.
— Нужно отметить две вещи. Эти выборы не могли быть и не были справедливыми и честными с самого начала в силу трех факторов. Первое — оппоненты Путина были назначены им самим, и большинство были старыми политическими клоунами. То есть не было политической борьбы. Второе — работал во всю мощь правительственный государственный административный ресурс в пользу Путина, который, вопреки законодательству, даже не ушел в отпуск на проведение своей кампании. 75 % телевизионного времени, отданного на всех кандидатов, фактически досталось Путину. Третье — выборы проводились по репрессивному законодательству, которое уже отсеяло и конкурентов, и оппонентов. И в принципе важнейшей частью этого репрессивного законодательства являлось то, что подсчет голосов осуществляется и должен был осуществляться комиссией под руководством Чурова, который проявил себя как выдающийся фальсификатор парламентских декабрьских выборов. Поэтому никто не ожидал честных выборов.
И во-вторых, для всех было важно знать степень грязи при подсчете во время голосования. Окончательно об этом можно сказать через несколько дней. Но уже сейчас по внешним наблюдениям и по подсчетам независимых наблюдателей мы видим, что манипуляции и фальсификации были в огромном количестве. Я сама наблюдала некоторые из них, в частности видела, как курсировали так называемые карусели: автобусы с немосковскими номерами, которые перевозили десятки и сотни людей из одного избирательного участка на другой, где они голосовали не по открепительным талонам, а по каким-то странным спискам. Таких людей в Москву было привезено сотни и тысячи. По крайней мере, весь народ, заполнивший Манежную площадь вечером на праздновании победы Путина, — это были люди не из Москвы. Я была сама там и разговаривала с некоторыми из этих людей.Что касается того, сколько реально получил Путин, то оценочной цифрой, которая дает представление о манипуляциях и фальсификациях, является 47%. Ассоциация «Голос» посчитала по своей модели, что приблизительно 49 — 50 % отдали голоса за Путина. Все остальное является добавлением в путинский ящик. Эта цифра говорит о том, что Путин с трудом мог победить в первом туре. Скорее всего, он победил бы во втором. И тогда эта победа придала бы ему больше легитимности. Но он предпочел фальсификацию и разгромную победу в первом туре легитимности во втором. Что говорит о другом очень важном факторе: Путин не боролся с другими оппонентами. Путин, по сути дела, конкурировал с самим собою во времена своего подъема. Он ориентировался на цифру 71 % в 2004 году и пытался добиться цифры, которая, по крайней мере, подходила бы к 71 %. Все остальное, особенно 50%, выглядело для него как полное поражение в глазах элиты.
— Так что, теперь настают «брежневские» времена, как утверждают некоторые зарубежные издания? Какой будет Россия при Путине-ІІІ?
— «Брежневские» времена прошли. Они были у нас во время медведевского правления. Это был период стагнации и гниения, несмотря на всю модернизаторскую риторику Дмитрия Анатолиевича Медведева. Сейчас начинается действительно новый этап. И эти выборы были разделительной чертой. Они завершили период «путинской стабильности» и открыли период «путинской турбулентности». Россия входит в очень сложный этап, когда стабильность, статус-кво уже невозможны, когда городское меньшинство против Путина. Он его потерял. Он может потерять и свое так называемое путинское большинство — популистскую патерналистскую часть общества, которая голосовала за Путина как наименьшее зло, как за гаранта стабильности и, по крайней мере, относительной устойчивости. Когда эти люди получат платежки за электроэнергию, за жилищно-коммунальные услуги в июле этого года, когда будут подняты тарифы, тогда они по-иному выразят свое отношение к Путину.
Я предвижу, что те обещания, которые Путин выдал на 160 млрд долларов, российский бюджет не сможет освоить. И в конце года у Путина начнутся проблемы не только с меньшинством, рассерженными горожанами, у него начнется проблема с его собственным электоратом. Мы вступаем в очень сложный период, когда российская власть пытается сохранить себя старыми методами, которые совершенно не подходят к новой ситуации. Российские власти, по сути, живут в ином времени — в старом времени — и абсолютно не чувствуют новый драйв и новый дух нового этапа.
— Как изменятся отношения России с Западом, с Украиной?
— Во-первых, внешняя политика Путина в гораздо большей степени будет служить задаче внутренней мобилизации и консолидации общества, чем раньше. В спокойные, относительно стабильные времена, когда Россия дремала, находилась в аполитичном состоянии, он мог иметь во внешней политике довольно широкое поле для маневра как для конфронтационной, силовой политики, так и прагматичной политики, диалога и даже партнерства. Сейчас, когда его власть качается, когда у него будут огромные проблемы внутри страны, он вынужден обращаться к старой традиционной российской матрице: «ищи врага», к российскому милитаризму во имя самосохранения. А это будет диктовать новые правила игры на внешней сцене. И то, к чему он обращался в последние дни, строил свою предвыборную кампанию на поиске врага и милитаризме, элементы этого милитаризма, постоянного нагнетания враждебности внутри России и вне ее, будут сохраняться. Потому что других способов сохранить власть, кроме как ощетиниться вокруг Кремля и постоянно искать врага, у Путина не будет. Но здесь есть и другая тенденция, которая будет вынуждать его каким-то образом смягчать эту политику и пытаться не переходить последнюю грань. И эта тенденция заключается в личной интеграции российского правящего класса в западном направлении. Кстати, в этом контексте я могу задать вопрос: а где дочери Путина, где его личное благосостояние, где его банковские счета?
И в данном случае Путин вряд ли будет превращать Россию в Северную Корею. Таким образом, он будет идти по краю обрыва. С одной стороны, жесткая авторитарная политика, гораздо более жесткая, чем прежняя, поиск врага внутри. А с другой стороны — поиск прагматизма и определенных компромиссов с Западом. До какой степени он может удерживать этот баланс, мне трудно сказать. Но, кстати, Мубарак пытался проводить эту политику, и в конце концов он прибег к абсолютно жестким репрессивным механизмам.
— А относительно Украины изменит ли Путин свое отношение и каким образом?
— Я думаю, что спасение российской персоналистской власти — всегда состоит в поддержании мифа о державничестве, о сферах интересов. Я не вижу, как Путин может отказаться именно от этой парадигмы сохранения собственного самодержавия за счет бряцания государственническими, державническими атрибутами вовне. А для того, чтобы бряцать этими атрибутами, нужны не просто Европа или США, а более приземленные объекты. Поэтому я даже не представляю, что отношения России и Украины выйдут на более миролюбивое и конструктивное измерение. Чем слабее Кремль, тем более непредсказуемой и более воинственной и, возможно, циничной, агрессивной будет кремлевская политика в отношении соседей.