После полугода изнурительных боев битва за Мосул, похоже, приближается к своему завершению. Операция по взятию иракского города-миллионника оказалась нелегким испытанием для антитеррористической коалиции во главе с США, но на сегодняшний день именно наступление союзников под Мосулом наравне с успехами сирийских курдов при поддержке все того же Вашингтона является одной из самых успешных кампаний против «Исламского государства» (запрещено в РФ).
Успехи ИГ на территории Сирии и Ирака на ранних этапах его существования были связаны не столько с военной мощью экстремистов, сколько с чрезвычайной разрозненностью в стане их противников. Достаточно вспомнить, что в 2014 году однотысячный отряд джихадистов смог за несколько дней взять Мосул, который охранял тридцатитысячный гарнизон. Тогда багдадские власти наглядно продемонстрировали полную неспособность контролировать суннитские районы страны. После ухода США иракским лидерам так и не удалось объединить вокруг себя силы, заинтересованные в борьбе с терроризмом. В результате для многих суннитов власть ИГ оказалась предпочтительнее багдадского правительства.
Всеобщая координация
Сейчас коалиция, которая отвоевывает Мосул у ИГ, тоже очень разнородная. Поддержку с воздуха осуществляют США и их союзники, в наземном наступлении участвуют вооруженные силы Ирака, курдские отряды «Пешмерга», а также представители шиитского и суннитского ополчения. Но впервые со времен ухода США в Ираке удалось добиться столь высокого уровня координации действий обычно противоборствующих друг с другом сил.
Хотя многие эксперты ожидали, что ИГ не станет защищать Мосул и передислоцируется на территорию Сирии, боевики все-таки решили держать оборону. Ведь в отличие от Ракки или других населенных пунктов посреди сирийской пустыни, Мосул – это крупнейший город под контролем ИГ, который к тому же имеет важное символическое значение.
28 июня 2014 года, когда Мосул был взят силами ИГ, лидер группировки Абу Бакр аль-Багдади выступил со знаменитой речью в Великой мечети ан-Нури. Это имя мечеть получила в честь героя Второго крестового похода и прославленного правителя Алеппо и Мосула XII века Нур ад-Дина Занги, который прославился тем, что уничтожил войско франков в южной Турции и нанес поражение самому Раймонду де Пуатье в Антиохии. Именно в этой мосульской мечети перед тем как выступить против христиан, вассал Нур ад-Дина Саладин прочел проповедь. Очевидно, аль-Багдади осознанно выбрал это место, чтобы представить себя продолжателем дела своих средневековых предшественников, отправлявшихся из Мосула на войну с «неверными». Проповедь в Великой мечети ан-Нури была, с одной стороны, дань памяти основателю ИГ Абу Мусабу аз-Заркави. А с другой – попытка повторить достижение Нур ад-Дина, объединившего под своим знаменем два важнейших ближневосточных центра – Мосул и Алеппо.
Однако на исходе 2016 года американцам удалось сплотить против ИГ самые разнообразные и часто противоборствующие силы региона. В результате к началу 2017 года коалиция смогла добиться ощутимых успехов в кампании против удерживающих Мосул боевиков. Сначала союзники взяли под контроль восточную часть Мосула (город разделен надвое рекой Тигр), а в середине февраля началась новая операция на западном берегу, где, по ооновским данным, осталось порядка полумиллиона мирных жителей.
Наступление антитерростической коалиции на Мосул началось 17 октября – через несколько часов после того, как подразделения ИГ под давлением сирийской оппозиции вышли из разрушенного города Дабика. Американцы слишком торопились начать контрнаступление на позиции джихадистов в Ираке, чтобы успеть добиться ощутимых результатов еще до президентских выборов в США. Из-за этого возникли «слепые зоны», избавиться от которых не получается до сих пор.
Например, на западном направлении (сообщение между Сирией и Ираком) исламистам удалось произвести ротацию подразделений. Брешь с запозданием были вынуждены затыкать шииты из ополчения «Хашд аш-Шааби», формально введенные в состав иракской армии, но сохраняющие лояльность Ирану. Это в свою очередь лишь усилило разногласия между многочисленными участниками операции, каждый из которых претендует на свою зону влияния в освобожденном Мосуле, а также нефтяные месторождения Каяра и Наджма, расположенные неподалеку от города.
Несмотря на заявления Вашингтона о необходимости сдерживать Тегеран, США и Иран пока продолжают намеченную при Обаме координацию действий ради уничтожения основных сил ИГ. Как и в случае с Тикритом и Фаллуджей, из-за больших потерь в иракской армии и полиции американцы по-прежнему опираются на шиитов для удержания Мосула в кольце. В то же время США привлекают и суннитские племена, чтобы контролировать родные районы многих лидеров ИГ и не допустить появления «шиитского коридора» до провинции Дияла, где доминирует «Бадр».
Одновременно проиранские отряды не только препятствуют транзиту боевиков в Сирию, но и не допускают полномасштабных боевых действий в Синджаре между протурецким ДПК, с одной стороны, и езидским ополчением и РПК – с другой. Поэтому вакуум, который неизбежно возникнет после падения Мосула, скорее всего, заполнит Тегеран, а не Багдад или Турция, которая сохраняет тесные отношения с иракскими курдами Эрбилем и поддерживает ополчение «Хашд аль-Ватани».
В результате даже после взятия Мосула Вашингтону и Тегерану придется продолжить взаимодействовать самым тесным образом как минимум по двум причинам. Во-первых, чтобы успех в борьбе с джихадизмом в Ираке не оказался ситуативным – предпосылок для новых успехов террористической идеологии в стране, раздираемой коррупцией, этническими, религиозными и социально-экономическими противоречиями, предостаточно. Кроме того, и после потери Мосула ИГ сохранит в Ираке ощутимое присутствие, контролируя такие районы, как Салах-ад-Дин, Киркук и Диала. Сохраняет свои позиции ИГ и в провинции Багдад, что дает ему возможность регулярно устраивать теракты в иракской столице.
Во-вторых, американо-иранский консенсус в Ираке необходим для скорейшего восстановления инфраструктуры и выхода из гуманитарного кризиса. Война против ИГ сделала беженцами три миллиона человек, многие из которых по-прежнему живут в переполненных лагерях. По данным ООН, совокупное число внутренне перемещенных лиц с начала мосульской операции превысило 330 тысяч человек.
Близкий перелом
Параллельно со штурмом Мосула сирийские курды при воздушной поддержке союзников заметно продвинулись на юг Сирии в рамках операции «Гнев Евфрата». От Ракки их отделяет менее 10 км, и ожидается, что битва за столицу ИГ начнется уже в ближайшем будущем.
В конце марта США перебросили спецназ и подразделения Демократических сил Сирии к югу от Евфрата. Их цель – взять под контроль стратегическую плотину в районе города Табка и дальше наступать на одноименную авиабазу, а также на сам город. Таким образом, коалиция создала плацдарм на западном берегу Евфрата, остановив возможное продвижение сил сирийской правительственной армии к Табке.
По мере развития операции «Гнев Евфрата» и продвижения в глубь Сирии доля арабских племен в составе коалиции постоянно увеличивалась. По некоторым данным, их численность достигает 20 тысяч человек, что во многом объясняет успех коалиции в борьбе с ИГ в районах с преимущественно арабским населением. С одной стороны, это позволяет интегрировать местные арабские племена в коалицию и переориентировать их на борьбу с ИГ. С другой – разбавляет коалицию, снижая роль курдского Демократического союза. Это будет особенно актуально, когда дело дойдет до штурма Ракки и выработки договоренностей с местными племенами.
Тем не менее в операции хватает трудностей. Например, как не допустить отхода боевиков в сторону Дейр-эз-Зора. Сейчас Демократические силы Сирии развивают наступление от Табки, стараясь замкнуть кольцо вокруг Ракки с южного направления. Для полноценного окружения города требуется слишком много сил, и теоретически боевики ИГ могут отойти на юго-запад – в Дейр-эз-Зор. Там, помимо заблокированного гарнизона проправительственных войск, им должны будут оказать сопротивление арабские и курдские подразделения проамериканской коалиции.
В результате, несмотря на всю критику, которой в последнее время подвергалась американская антитеррористическая коалиция, именно ее действия как в Сирии, так и в Ираке позволяют говорить о наметившемся переломе в войне с ИГ. При этом достигнутые в Астане соглашения о создании в Сирии зон деэскалации оставляют возможность для России и ее союзников внести свой вклад в борьбу с джихадистами. Например, создание этих зон на западе Сирии предусматривает наступление правительственных войск и союзных им шиитских формирований на Дейр-эз-Зор, блокированный боевиками. В случае успеха эта операция наряду с «двумя Пальмирами» могла бы стать реальным вкладом просирийской коалиции в разгром ИГ. В этом была бы заинтересована и Москва, которую часто критикуют за то, что она вместо борьбы с ИГ воюет с сирийской оппозицией.
В Багдаде до сих пор функционирует четырехсторонний Центр обмена информацией, но о результатах его деятельности известно крайне мало. Все, что доводилось слышать о работе центра от главы российской группы генерал-майора Александра Смолового, можно свести к ритуальным фразам вроде: «Налажен обмен данными о боевиках из России и стран СНГ, воюющих на территории Ирака и Сирии», «Вскрываются маршруты их доставки в зону боевых действий, лагеря подготовки боевиков и источники их финансирования» и так далее. Однако развить антитеррористическое направление в Ираке России так и не удалось, в результате чего Москва предпочла сконцентрироваться на разрешении ситуативных вопросов – например, идентификации собственных сограждан, воюющих в Ираке.
В Сирии российская борьба с терроризмом со временем во многом переросла в войну против повстанцев на стороне режима. Еще год назад российские СМИ активно обсуждали, кто первый возьмет Ракку: Россия или США. Но с тех пор интерес к этой цели у Москвы угас, а в выступлениях российского руководства место ИГ почти полностью заняла «Джебхат ан-Нусра».
Тем временем именно в рамках операции «Непоколебимая решимость» ИГ впервые потерпело поражение в своем геостратегическом тылу – в Сирии и Ираке. Ведь еще до середины 2016 года джихадисты если и проигрывали, то в основном в расположении противника, прочно удерживаясь в суннитских районах с высокой долей своих сторонников. Но потенциальный успех союзников в Мосуле и Ракке способен остановить экспансию ИГ, превратив тактический успех, которого удалось добиться в 2015 году, в стратегический.