Если бы новость о том, что Казахстан и Узбекистан вступают в «газовый союз» с Россией, появилась до 24 февраля 2022 года, то вряд ли она привлекла бы особое внимание. Просто еще одна интеграционная инициатива Москвы на постсоветском пространстве. Но после начала войны с Украиной любое сближение с Россией выглядит рискованным и непоследовательным — ведь последний год страны Центральной Азии пытались, наоборот, отдалиться от все более агрессивной Москвы.
Однако это только извне кажется, что главная угроза для центральноазиатских государств — реваншистская Россия и токсичные связи с ней. У самих местных режимов другая перспектива. Куда больше, чем геополитических амбиций Москвы, местные режимы опасаются тлеющего внутреннего недовольства, которое в любой момент может взорваться массовыми социально-экономическими протестами. И как показали события этой зимы, дефицит газа вполне может стать той самой последней каплей.
Самим не хватает
Кажется, что у Казахстана и Узбекистана не должно быть проблем с газом, потому что они сами богаты углеводородами. Доказанные запасы природного газа в Казахстане превышают 3 трлн кубометров, в Узбекистане — 1,8 трлн. Ежегодно казахи добывают более 30 млрд кубометров газа, узбеки — более 50 млрд.
В теории этого должно хватать и для внутреннего потребления, и на экспорт. В этом уверяют и местные власти — например, в 2021 году тогдашний узбекский министр энергетики Алишер Султанов заявлял, что газа в стране хватит на «три Узбекистана». Но в реальности его не хватает и на один Узбекистан.
Эту зиму жители многих регионов страны (даже столицы) провели в холоде, водители стояли в многокилометровых очередях за топливом, газовые заправки несколько раз закрывали. То же самое происходило и в некоторых регионах Казахстана.
Связано это с тем, что добыча газа в этих странах не успевает покрывать и быстро растущее внутреннее потребление, и экспортные обязательства. Доля газа в казахстанском энергобалансе постоянно увеличивается, потому что продолжается газификация страны: в 2013 году 30% населения были обеспечены газом, к концу 2021-го — 57%. Кроме того, до 2060 года Казахстан планирует достичь углеродной нейтральности.
В Узбекистане доля газа в энергобалансе уже превышает 80%, и Ташкент планирует перейти на углеродную нейтральность на десять лет раньше Казахстана. Хотя уже в 2020 году, судя по данным Международного энергетического агентства, Узбекистан производил ровно столько энергии, сколько потреблял.
Есть и другие причины того, что потребление газа внутри Узбекистана и Казахстана ежегодно увеличивается на 7–10%. Среди них — рост населения (ежегодно на 1,5–2%), расширение жилищного фонда, развитие промышленности. В Казахстане объемы промпроизводства в 2023 году могут вырасти на 4%, в Узбекистане ждут еще больших показателей (в 2021 году рост составил рекордные 9,5%).
Помимо внутреннего рынка, у Узбекистана и Казахстана есть контрактные обязательства по экспорту газа в Китай. И уже сейчас они, видимо, выполняются не полностью. В 2022 году Ташкент заявил о приостановке, а Астана — о снижении экспорта газа в КНР из-за его дефицита на внутреннем рынке. При этом Узбекистан, судя по китайским статистическим данным, все равно экспортировал газ — видимо, власти просто не хотели, чтобы об этом узнало общество. Данные статистики таможенных ведомств двух стран разнятся на $380–450 млн. В любом случае Пекин нынешним положением дел недоволен и не скрывает этого.
Власти Казахстана и Узбекистана столкнулись с одинаковой проблемой: одновременно выполнять обязательства перед Китаем и своими согражданами не получается. Есть соблазн поставлять весь газ в Китай, задабривая стратегического партнера и получая за это валютные доходы. Но повторяющиеся дома энергокризисы угрожают стабильности политических режимов.
В Казахстане газовый вопрос был главной причиной массовых беспорядков в начале 2022 года. В акциях участвовали более миллиона человек. В Узбекистане этой зимой энергокризис привел к локальным протестам, которые стоили должностей многим высокопоставленным чиновникам. Поэтому Казахстан и Узбекистан не хотят выбирать из двух зол, а пытаются решить проблему иначе.
Снова Россия
Сейчас оптимальный выход из положения для них — это начать импортировать газ. Готовых вариантов немного — Россия и Туркменистан. С этими странами налажены контакты, есть инфраструктура для перекачки газа.
Как и Россия, Туркменистан — мировой газовый гигант (занимает четвертое место по запасам и добывает ежегодно более 80 млрд кубометров). В 2022 году Казахстан и Узбекистан впервые договорились о прямом импорте туркменского газа. Однако только на Ашхабад полагаться не получается.
Во-первых, Туркменистан уже подводил своих новых партнеров в прошлом. В январе из-за «технических неполадок» Ашхабад приостановил экспорт в Узбекистан. Более того, Туркменистан не выполнил свои контрактные обязательства также и перед Китаем и теперь должен выплатить Пекину штраф.
Во-вторых, сотрудничество с Туркменистаном в энергетической сфере ограничено одной лишь торговлей. В том, что касается технологий, Ашхабад сам зависит от китайских партнеров. Поэтому Казахстан и Узбекистан рассматривают Туркменистан лишь как дополнительного поставщика. А основным считают Россию, с которой можно не только торговать, но и расширять технологическое сотрудничество (строительство и модернизация подземных газохранилищ, управление энергетической инфраструктурой и так далее).
И Казахстан, и Узбекистан, несмотря на некоторые громкие заявления и жесты на фоне войны, по-прежнему поддерживают тесные отношения с Россией. Для «Газпрома» центральноазиатские рынки тоже не чужие. Судя по свежему расследованию Ozodlik (узбекской службы «Радио Свобода»), «Газпром» через сеть офшорных компаний совместно с узбекскими олигархами контролирует ключевые нефтегазовые месторождения Узбекистана.
Сейчас Москва как никогда раньше заинтересована в экспансии на сравнительно небольшие рынки Центральной Азии. С тех пор как европейские страны стали отказываться от российского топлива, у РФ подвисло около 150 млрд кубометров газа. Конечно, Узбекистан и Казахстан не заменят европейский рынок, но могут смягчить удар от потери главного покупателя.
А для Центральной Азии в этом вопросе даже выгодно, что Россия стала токсичной: можно выторговать более выгодные условия сотрудничества. Один из вариантов, по словам аналитика «Сколтеха» Сергея Капитонова, — договориться о цене ниже той, по которой у Казахстана и Узбекистана закупают газ китайцы. Таким образом, внутренние потребности будут покрываться российским топливом, а экспорт в КНР будет гарантировать валютный доход.
Потом отдалимся
Правда, у этой схемы есть одна проблема. Подписание новых соглашений с Россией воспринимается и казахским, и узбекским обществом как демонстрация слабости властей. Такой шаг многим видится как унизительное признание того, что страны не смогли справиться сами и опять побежали за помощью к бывшей метрополии.
Особенно сильные опасения вызвали сообщения СМИ о том, что Москва якобы просила передать в собственность «Газпрому» газотранспортные системы Узбекистана и Казахстана. Власти немедленно стали уверять всех в том, что эти сообщения не имеют под собой никаких оснований.
Есть предположения, что Москва, втягивая южных соседей в тесное газовое сотрудничество, хочет заполучить контроль над экспортом газа из Центральной Азии в Китай. Однако сделать это сложно: участки газопроводов в КНР, проходящих через Узбекистан и Казахстан, контролируются совместными компаниями с китайской долей (CNPC). А Пекин не для того годами целенаправленно диверсифицировал поставщиков газа, чтобы потом передать контроль над сетью поставок в одни руки.
Как бы то ни было, уже в марте Россия начнет поставки газа в обе страны. Подробности не раскрываются, но, скорее всего, речь пока идет об обычных поставках, которые покроют растущий внутренний спрос.
То есть предложенный Путиным осенью прошлого года «трехсторонний газовый союз», от которого открещивались власти Казахстана и Узбекистана, все-таки воплощается в жизнь. Публично говорить о сближении с Москвой рискованно, поэтому новые инициативы будут реализовывать без лишнего шума. Теперь это новая норма.
Для стран Центральной Азии газовое сближение с Москвой несет и выгоды, и риски. С одной стороны, регулярные поставки обеспечат экономический рост, успокоят общество и позволят решить проблемы с Китаем. С другой — благодаря поставкам газа у России расширится и без того широкий набор инструментов влияния на Центральную Азию. Ташкенту и Астане будет сложнее проводить многовекторную внешнюю политику, а вопрос отдаления от России придется отложить на неопределенный срок.
