Очередной период охлаждения отношений между Россией и Турцией остался позади. Еще летом турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган активно прощупывал красные линии Москвы, делая демонстративные дружественные жесты в адрес Киева. Однако войну на Ближнем Востоке власти Турции и России восприняли одинаково — как повод для критики Израиля и его «западных покровителей».
Оказавшись по одну сторону баррикад, Москва и Анкара теперь наверняка займутся укреплением двусторонних контактов и сближением позиций по региональным вопросам, вызывающим разногласия. Но вряд ли все это станет гарантией от шагов, которые другая сторона затем назовет очередными «ударами в спину».
Синусоида дружбы
Летом этого года Эрдоган принял сразу несколько решений, которые Кремль обычно многозначительно называет недружественными. Так, в ходе июльского визита Владимира Зеленского в Стамбул турецкий лидер подчеркнул, что «Украина, без сомнения, заслуживает членства в НАТО». Кроме того, он выдал Киеву пятерых командиров батальона «Азов» — того самого, который российская пропаганда сделала одним из символов «украинского неонацизма».
Кремль в тот момент был занят начавшимся контрнаступлением Украины и мятежом Пригожина. Так что в ответ Москве пришлось ограничиться устной критикой действий Анкары, которая к тому же прозвучала из уст нескольких российских чиновников не первого эшелона. Единственной серьезной реакцией России стал ее отказ от дальнейшего участия в зерновой сделке — несмотря на все уговоры Турции и лично президента Эрдогана.
Турецкий лидер прекрасно понимал, что Москва находится в довольно уязвимом положении. Но тогда он лишь прощупывал красные линии и не имел намерений радикально ухудшать двусторонние отношения. Так что уже в начале сентября он согласился сам приехать на встречу с Путиным в Сочи, хотя первоначально речь шла о том, что это российский президент отправится в Турцию. Состоявшиеся 4 сентября переговоры, вопреки ожиданиям, не привели к восстановлению зерновой сделки, да и вообще не дали существенных результатов, но главное, что миру был послан сигнал: в отношениях Москвы и Анкары все в порядке.
Наглядное доказательство дружбы — динамика торгово-экономических отношений. В 2022 году товарооборот между Россией и Турцией увеличился более чем на 80% — до $62 млрд. Кроме того, Россия вышла на первое место среди импортеров на турецкий рынок. В этом году, как ожидается, показатели будут еще лучше.
Во внешней политике все несколько сложнее: традиционные расхождения в позициях по Сирии, Ливии или, например, Карабаху никуда не делись. Впрочем, в последние годы стороны неизменно сохраняли баланс, не доводя дело до откровенного противостояния. Теперь же, на фоне обострения палестино-израильского конфликта, Россия и Турция и вовсе оказались в одном лагере. Раньше такого не было ни по одному крупному международному вопросу, что заставляет многих ожидать еще более тесного сближения двух стран.
И действительно, как говорится в отчете Кремля о телефонной беседе Эрдогана и Путина 24 октября, позиции Москвы и Анкары «практически совпадают и ориентированы на реализацию известной формулы двух государств, предусматривающей создание независимой Палестины, сосуществующей с Израилем в мире и безопасности».
Разными дорогами
Позиции двух стран по палестинскому вопросу действительно на удивление похожи, но каждая из них пришла к этой точке, руководствуясь своими мотивами и преследуя собственные интересы. Когда Москва устами постпреда при ООН Василия Небензи говорит об отсутствии у Израиля «как у оккупирующей державы» права на самооборону, она стремится преподнести себя в качестве одного из лидеров Глобального Юга, то есть незападного мира.
Эрдоган же претендует на роль лидера мусульманского мира. Неслучайно он резко изменил свою риторику после произошедшего 17 октября с баптистским госпиталем Аль-Ахли. До этого речи турецкого лидера были вполне сдержанными, после — стали откровенно антиизраильскими. Это импонирует мусульманам по всему миру, сразу решившим для себя, что больницу атаковал Израиль.
Для России откровенная поддержка ХАМАС — это следствие событий, произошедших после вторжения в Украину. А именно — охлаждения контактов с Израилем и сближения с Ираном, одним из главных спонсоров радикалов. До 7 октября визиты делегаций боевиков в Москву еще можно было рассматривать как попытку Кремля стать посредником между враждующими палестинскими фракциями — умеренным ФАТХ и радикальным ХАМАС. Однако теперь эти контакты воспринимаются (прежде всего Тель-Авивом) совершенно под другим углом. Но Россию, вступившую в тесный союз с Ираном, это уже мало волнует.
Что же касается Эрдогана, то он давно и активно поддерживал боевиков ХАМАС — предоставлял им возможность жить на своей территории и раздавал паспорта. Турецкий президент — выходец из исламистских кругов, близких (как и хамасовцы) к египетскому движению «Братья-мусульмане». Так что поддержка палестинских радикалов для него важна с идеологической точки зрения. В первые дни обострения Эрдоган пытался лавировать между Израилем и ХАМАС (и, по некоторым данным, даже выслал верхушку радикалов из Стамбула). Но довольно быстро он решил однозначно поддержать «братьев».
В результате разными дорогами Москва и Анкара пришли к тому, чтобы пожертвовать своими отношениями с Тель-Авивом, что исключает и Россию, и Турцию из числа потенциальных посредников между Израилем и Палестиной. А идея турецкого руководства создать некую систему стран-гарантов, которая бы способствовала решению проблемы, выглядит малореализуемой. Даже в Москве к ней пока отнеслись максимально сдержанно.
Взаимодействие двух стран с ХАМАС тоже нельзя назвать особенно эффективным. Общаясь с представителями политбюро движения, Россия и Турция пока не добились ничего в вопросе освобождения заложников. В отличие, например, от Катара и Египта, которые контактируют и с военизированным крылом ХАМАС, находящимся непосредственно в секторе Газа.
Зато такая политика позволяет лидерам России и Турции вновь и вновь выступать с обвинениями в адрес Запада, что важно с точки зрения борьбы за симпатии внутренней аудитории. Тем более что в России грядут президентские выборы, а в Турции — муниципальные, на которых соратники Эрдогана попытаются отвоевать у оппозиции Анкару и Стамбул.
Обвиняя США в стремлении к «хаосу на Ближнем Востоке», Путин продолжает убеждать сограждан: Запад — источник всех бед в России и мире. Так же и Эрдоган, критикующий западный мир за намерение разжечь «войну между крестом и полумесяцем», обращается к туркам, среди которых традиционно сильны антинатовские настроения.
Впрочем, такая риторика вовсе не означает, что Эрдоган намерен ставить крест на отношениях с НАТО. Неслучайно за два дня до громкого выступления в турецком парламенте в поддержку ХАМАС он вынес на рассмотрение депутатов протокол о вступлении Швеции в Североатлантический альянс.
Так что Кремлю вряд ли удастся сделать турецкую сторону искренним адептом концепции антизападного Глобального Юга. Если Эрдогану потребуется продемонстрировать лояльность партнерам по НАТО (как в случае с заявкой Швеции), он сделает это без оглядки на Москву.
На фоне единства по палестинскому вопросу дипломатическое взаимодействие России и Турции (например, по проблемам Южного Кавказа и Сирии) продолжит нарастать. Но в любом случае речь будет идти лишь о ситуативном сближении, которое не убережет Москву и Анкару от новых громких ссор и серьезных конфликтов.
