Мятеж Евгения Пригожина и его ЧВК «Вагнер» породил самые разные толкования и предсказания, но в одном почти все сходятся — больше всего от случившегося выиграл Александр Лукашенко. Нежданно-негаданно он оказался тем посредником, кто сумел обо всем договориться и вовремя положить конец противостоянию. Его за это благодарят в России, его ловкость признают на Западе, да и сам он явно пребывает в некоторой эйфории, увлеченно рассказывая восхищенной публике, как лихо он все порешал несколькими телефонными звонками.
Теперь от белорусского лидера ждут нового взлета во внешней политике — от укрепления расплывшегося в последние годы суверенитета Беларуси до возвращения в ряды потенциальных посредников между Россией и Украиной, раз он так хорошо понимает, как нужно договариваться с Кремлем. Однако на практике роль Лукашенко в урегулировании пригожинского мятежа двигает его совсем в другую сторону — из международного лидера он окончательно превращается во влиятельного сановника внутри «русского мира». Не исключено, что в соответствии с его собственными предпочтениями.
Чьи гарантии
Успешное посредничество Лукашенко между Кремлем и Пригожиным удачно вписалось в столь любимый им образ простого, но смекалистого председателя колхоза, который своего не упустит. Никому в голову не приходило, что он может сделать хоть что-то с разворачивающимся в России кризисом, и вдруг Пригожин останавливает по его просьбе свои отряды, а Кремль благодарит за помощь.
В итоге подзабытый в последние месяцы Лукашенко оказывается в центре международного внимания. О нем начинают говорить даже больше, чем после его согласия разместить в Беларуси ядерное оружие. Ведь он только что спас Россию от гражданской войны, остальной мир — от непредсказуемой смуты в ядерной державе, а для внутренней белорусской аудитории показал себя ответственным политиком, чей крестьянский здравый смысл настолько убедителен, что способен удержать от кровопролития даже самых озлобленных и непримиримых противников.
После такого успеха в долгу перед Лукашенко оказываются не только Россия и Путин, но и вообще весь мир, который раньше легкомысленно не ценил его посреднические таланты и не доверял ему урегулирование, например, российско-украинской войны. Возможно, теперь в Москве, в Киеве, в Вашингтоне и Брюсселе наконец прозреют и осознают, какой Лукашенко на самом деле ценный партнер.
Однако в реальности и сами посреднические достижения Лукашенко, и награда за них, скорее всего, окажутся более чем скромными. Для Запада, державшего в конфликте Пригожина и Кремля демонстративный нейтралитет, сейчас немыслимо каким-либо образом поощрять белорусского лидера, который с таким упоением помогает Москве двигаться вверх по пути ядерной эскалации. А для Кремля, где реально знают, сколько правды в рассказах Лукашенко о его переговорных подвигах, его достижения не выглядят такими уж серьезными.
Собственно, сама природа договоренностей между Кремлем и Пригожиным генерирует не столько благодарность, сколько противоречия в отношениях Москвы и Минска. Потому что Лукашенко выгодно подать эти договоренности как большую сделку, как важнейшее соглашение двух опасных и могучих противников, которое мог выторговать только такой выдающийся переговорщик, как он. Но для Кремля эта подача неприемлема, потому что она неизбежно поднимает Пригожина чуть ли не на один уровень с Путиным.
Для Москвы Пригожин — совсем не противник, а подлый предатель и смутьян, не заслуживающий даже того, чтобы власти публично называли его фамилию. Никакой сделки с подобным персонажем не было и быть не могло. Это была максимум почетная капитуляция. И то почетность тут, скорее всего, временная.
Российская власть быстро приходит в себя после первого шока. Заявления по поводу случившегося становятся все жестче, а перспективы «Вагнера» — все туманнее. Если поначалу казалось, в том числе самому Лукашенко, что Пригожин с комфортом переберется в Беларусь, прихватив с собой значительный кусок своей ЧВК, то с каждым днем такое развитие событий выглядит все менее вероятным.
Путин публично не раз и не два назвал Пригожина предателем, а его подход к предателям давно известен. Не менее известно и его формалистское отношение к любым правилам и договоренностям. Да, дело о мятеже против «Вагнера» закрыли, но про открытие другого дела — например, о воровстве бюджетных денег — речи не было. К тому же беспокойный Пригожин может выкинуть что-нибудь такое, что в Кремле с радостью сочтут нарушением договоренностей и с чистой совестью решат для себя, что он сам развязал им руки.
Москва в принципе не может признать Лукашенко успешным посредником в переговорах с Пригожиным, потому что сама идея посредничества подразумевает относительное равенство сторон. Для Кремля белорусский лидер оказался просто удачным инструментом, который согласился сделать то, чего не хотели делать представители российского руководства. Потому что трудно представить, чтобы не то что сам Путин, а даже Патрушев, Вайно или Бортников снизошли бы до публичных прямых переговоров с Пригожиным.
Конечно, Лукашенко полагается определенная благодарность за такую услугу, но, по всей видимости, мы ее уже наблюдаем. Белорусский лидер несколько дней рассказывает о своих невиданных свершениях, а из Кремля его не опровергают и даже сдержанно подтверждают, что да, что-то в этом роде было, Александр Григорьевич нам очень помог.
В остальном же нет никаких признаков того, что российское руководство собирается координировать с Лукашенко свои дальнейшие действия в отношении Пригожина и его ЧВК. То, что Лукашенко уже наобещал и продолжает обещать до сих пор, описывая, как «Вагнер» будет тренировать белорусскую армию, платить Минску за постой и так далее, — это его дело. Никто его за язык не тянул.
Если ему хочется изобразить себя влиятельным гарантом выполнения важнейшей сделки, то его не будут одергивать из Москвы. Но ему точно так же придется самому разбираться с последствиями, когда через некоторое время станет очевидно, что на самом деле он не может ничего гарантировать и вообще как-либо повлиять на решения относительно судьбы «Вагнера», которые принимают совсем другие люди.
Среди своих
Лукашенко не привыкать к ущербу для репутации, но все равно глаза режет контраст между двумя его посредническими миссиями. Всего несколько лет назад он был организатором самых важных переговоров в Европе о донбасском урегулировании, принимая в Минске лидеров России, Украины, Германии, Франции. А сегодня с гордостью рассказывает о том, как передал одному из взбунтовавшихся полевых командиров предложенные Путиным условия капитуляции, потому что сам российский президент счел подобный разговор ниже своего достоинства.
Главная разница между этими двумя посредничествами в том, что в них совсем не осталось ничего международного. Переговоры Лукашенко с Пригожиным были решением внутрироссийской проблемы. Белорусский лидер таким образом встроился в кордебалет российских сановников, которые борются за благосклонность Путина, избавляя его от необходимости отвлекаться от своих геополитических высот на всякие досадные мелочи.
Такими мелочами могут быть региональные выборы, проблемы в бюджете, социалка — или бунт Пригожина. С последним, как оказалось, Лукашенко справился куда эффективнее, чем гранды вроде Бортникова или Шойгу. И этот успех несомненно добавит ему путинской благосклонности, аппаратного влияния, полезных связей и так далее. Но все это — внутри России или, учитывая подвижность российских границ, «русского мира».
В этом мире у Сечина есть «Роснефть», у Кадырова — Чечня, у Пригожина до недавнего времени была ЧВК, а у Лукашенко — небольшая страна с формальным международным признанием и собственным местом в ООН. Не самый плохой актив, вполне достаточный, чтобы тягаться во влиянии с тяжеловесами российской элиты.
Со стороны этот трансфер из европейских президентов в сановники «русского мира» может показаться понижением, но это вопрос субъективного восприятия. Лукашенко всегда было некомфортно взаимодействовать с Западом. Скорее всего, он был бы только рад, если бы Беларусь находилась где-нибудь в Центральной Азии, что избавило бы его от необходимости регулярно иметь дело с непонятными ему европейцами. Но география вынуждала его это делать.
Тем не менее те полтора визита в Европу, что он совершил за 30 лет правления, наглядно показывают, насколько ему там было неуютно. Лукашенко выглядел как приехавший в большой город провинциал, который внешне храбрится, но внутри проклинает себя за то, что все-таки поехал, потому что а вдруг там сейчас будут эскалаторы, а он их первый раз в жизни видит и понятия не имеет, как пользоваться. Да, сотрудничество с Западом сулило немалые выгоды, но они блекли на фоне страха, что хитрые западники обдурят не сведущего в западных порядках белорусского лидера.
То ли дело коридоры российской власти. В них Лукашенко прекрасно ориентируется, отлично знает, как что работает, и умеет добиваться поразительных результатов. Так почему бы ему не посвятить себя тому, к чему лежит его сердце. Тем более что протесты 2020 года окончательно убедили Лукашенко, что от Запада не приходится ждать ничего, кроме подстав и обмана. В России такого тоже хватает, но все это для него родное и понятное. А с возрастом начинаешь ценить комфорт особенно высоко.
