Выход русского перевода последнего на сегодня романа Мишеля Уэльбека «Уничтожить» практически совпал по времени с шокирующе резкими заявлениями писателя, сделанными им в интервью французскому философу левых взглядов Мишелю Онфре для издания Front Populaire. Помимо прочего, в этом интервью Уэльбек прошелся и по вопросу войны между Россией и Украиной, назвав Россию «не соседкой, но бывшей хозяйкой» Украины, высказавшись против помощи последней со стороны Запада, традиционно для интеллектуала романской Европы возложив вину за происходящее на американцев, которые, по мнению писателя, «обожают устраивать войны, причем скорее финансируя их, чем участвуя непосредственно».
Сказанная между делом, но радостно подхваченная российскими пропагандистами фраза Уэльбека о том, что нынешняя война — внутреннее дело «бывшего СССР», и Западу не стоит в нее вмешиваться, для читателя европейского и в первую очередь французского потонула в море куда более акцентированных — и куда более радикальных — суждений писателя. Так, Уэльбек вновь поделился с миром своей тревогой по поводу «исламизации» Франции, предрек акты насилия и террора со стороны коренного населения против «чужаков», а главное — высказал уверенность в истинности конспирологической «теории замещения». Суть этой теории, в последние годы ставшей одним из главных постулатов ультраправого движения во Франции, состоит в том, что традиционное население Западной Европы намеренно «замещается» выходцами из Африки и с Ближнего Востока, и происходит это либо при бездействии, либо в результате прямого заговора элит.
Именно в этой точке общественное негодование сгустилось настолько, что от Уэльбека предпочли откреститься даже сами ультраправые. Нынешний глава партии Марин Ле Пен «Национальное объединение» Жордан Барделла назвал высказывания писателя «переходящими границы разумного». А едва ли не главная защитница Уэльбека в среде интеллектуалов, известная писательница-феминистка, бывшая журналистка Charlie Hebdo и авторитетная исследовательница ультраправого движения в Европе Каролин Фуре сочла необходимым публично отречься от своего протеже, сказав, что теракты, направленные против мусульман, уже происходят, и высказывания писателя их легитимируют.
Нехарактерным для себя способом Уэльбек, в подобных ситуациях обычно отмалчивающийся, попытался сгладить впечатление от своих слов, объяснившись с имамом главной Парижской мечети и прокомментировав изданию Le Point разговор с Онфре. По словам писателя, интервью получилось слишком длинным, поэтому он не перечитал его перед публикацией и не выправил наиболее резкие фрагменты. Как результат, из пламенеющей фазы скандал вокруг Уэльбека, до некоторой степени защищенного от любых нападок статусом «живого классика», плавно перешел в тлеющую фазу — то есть в общих чертах вернулся туда, где пребывает последние много лет.
Закат Европы или закат мира
Антиисламизм Мишеля Уэльбека ни для кого не новость. В своем романе 2001 года «Платформа» Уэльбек воспевал и поэтизировал секс-туризм в Юго-Восточной Азии — главные герои книги создавали идеальный секс-курорт, своеобразный райский оазис искреннего счастья и незамутненной чувственности, способный исцелить замерзающий в скорбном бесчувствии Запад. Однако в финале курорт погибал, разрушенный вооруженными исламскими фундаменталистами. В метафорической форме писатель тем самым предрекал гибель от рук мусульман всего лучшего, настоящего и живого, что только осталось в западной культуре.
Были в карьере Уэльбека высказывания и более категоричные — так, в «Покорности» (2015 год) от метафор он переходит к максимально конкретным предсказаниям. Во время президентских выборов, страшась победы Марин Ле Пен, левые партии блокируются с партией исламистов и тем самым обеспечивают победу президенту-мусульманину.
Придя к власти, мусульмане вводят в стране шариат, запрещают женщинам носить брюки, легализуют многоженство, приватизируют Сорбонну и изгоняют из нее преподавателей-немусульман — словом, превращают Францию в полноценное исламское государство. Многие интеллектуалы поспешно принимают религию захватчиков (обеспечивая себе тем самым успешную карьеру и легальный доступ к молодым женским телам), носители же традиционных французских ценностей превращаются в собственной стране в жалкое и дискриминируемое меньшинство.
Антиисламский алармизм Уэльбека лежит на поверхности, однако в действительности позиция писателя к нему одному заведомо не сводится. В сущности, исламизация Запада в его картине мира не столько самостоятельная опасность и зло, сколько симптом внутреннего разложения и порчи собственной культуры. Вслед за философом Освальдом Шпенглером, сразу по окончании Первой мировой войны провозгласившим скорый закат Европы и торжество более молодых, кровожадных и энергичных цивилизаций, Мишель Уэльбек во всем видит приметы упадка Запада — на радость его современным критикам. И то самое «замещение» коренных народов Европы мусульманами — лишь одна из них, — может быть, главная, но точно не единственная: следствие болезни, а не ее причина.
Европа, по Уэльбеку, умирает от старости и усталости, чужаки оккупируют ее потому, что у жертвы нет ни сил, ни воли к сопротивлению, конец ее предрешен, и лучшее, что можно сделать, — это отсрочить неизбежное.
Именно в таком контексте, кстати, следует трактовать и высказывания Уэльбека об Украине. Дело не в том, что писатель поддерживает Путина или сочувствует идеям «денацификации», — просто у обескровленного Запада нет, по мнению Уэльбека, ресурса для того, чтобы участвовать в конфликте, не имеющем к нему прямого отношения и не несущем ему непосредственной угрозы.
Впрочем, похороны Запада, которыми Уэльбек увлечен последние двадцать лет, — это, пожалуй, самый персональный, но все же локальный пример более фундаментальных пессимизма и мизантропии, составляющих основу философии писателя, характерную для некоторой части западного интеллектуального мира.
Будущее всего человечества (не только европейской его ветви) видится Уэльбеку в самых мрачных тонах: обречены мы все, просто для кого-то трагический финал наступит раньше, а для кого-то чуть позднее. Именно об этом — о присущем современному миру глобальном пороке и его фатальных последствиях — он писал во втором (и первом успешном) своем романе «Элементарные частицы». Там погрязшее в равнодушии, лицемерии, беспросветной скуке и беспримерной жестокости человечество оказывалось без труда заменено новой искусственной расой существ, лишенных сексуальности, агрессии и, по сути дела, индивидуальности, — в некотором смысле то же самое «замещение», только на уровне всего земного шара и без участия мусульман. Эту же тему он развил в «Возможности острова».
От человечества к человеку
Однако новый роман писателя «Уничтожить», если так можно выразиться, делает два шага назад. От пафосного реквиема всему роду людскому через надрывное и желчное прощание с европейской цивилизацией на сей раз Уэльбек несколько неожиданно приходит к оплакиванию одной человеческой жизни — трогательной, нелепой, бессмысленной и бесценной.
Собрав под одной обложкой полное бинго самых зрелищных язв современности — от катастрофического имущественного расслоения до кризиса с беженцами, от бесчеловечной бюрократизации медицины до проблем медиа и от беспросветного политического застоя до элитизма и коррупции, Уэльбек, вопреки обыкновению, конструирует из этого материала не раскатистую драму, но негромкую, щемящую в своей тривиальности трагедию маленького человека.
В отличие от многих литературных суперзвезд, культивирующих собственную исключительность, на протяжении всей карьеры Мишель Уэльбек последовательно пестует свою типичность, дающую ему, по собственному мнению, право говорить от лица обычного француза и облекать в слова его неясные претензии, страхи и желания, — функция, в которой в России много лет выступает Виктор Пелевин. При всей видимой радикальности взгляды Уэльбека и в самом деле не так далеко отстоят от мнения среднестатистического французского обывателя, ворчащего, что Франция нынче не та, недовольного засильем мигрантов и равнодушием государства.
Однако если в большинстве прежних романов писатель вещал, так сказать, из поднебесья, фиксируя скорее общее, чем частное, в «Уничтожить» он заметно снижает высоту полета, смещая баланс от политического и социального к семейному и индивидуальному. И эта динамика едва ли случайна — возмущенный полной деперсонализацией в отношении к нему со стороны государства тот самый обыватель, чье мнение якобы транслирует Уэльбек, сегодня все громче требует личного к себе отношения. Требует — но не получает: политический класс успешно игнорирует как самого Уэльбека (несмотря на его значительный публичный вес), так и воплощаемый им общественный запрос, — во всяком случае, так видит ситуацию сам писатель.
Вот и руководители «Национального объединения», не ставшие поддерживать Уэльбека в его алармизме, подвели «простых французов». Впрочем, писатель и не ждал от них ничего иного — неслучайно в «Уничтожить» он отзывается об ультраправых с едкой иронией.
Роман начинается как политический триллер: анонимное сообщество активистов распространяет в сети виртуозно сделанный ролик, в котором министр экономики и финансов, самый влиятельный политик Франции и гарант ее экономического если не процветания, то стабильности, подвергается гильотинированию.
За терактом виртуальным следуют теракты реальные, столь же блистательно срежиссированные, — сначала бескровные, затем кровавые. Похоже, за этими событиями стоят силы, подталкивающие Францию к экономической войне с Китаем, а еще выступающие против эвтаназии, ЭКО и прочих либеральных новшеств, но при этом не чуждые сумрачному оккультизму. И в канун президентских выборов (именно тогда разворачивается действие романа) их выступления приобретают особенно зловещее звучание.
Во всю эту головокружительную и опасную историю оказывается втянут главный герой «Уничтожить» — чиновник средних лет по имени Поль Резон, друг и доверенное лицо упомянутого выше министра экономики и финансов. Вместе со своим боссом он должен включиться в предвыборную гонку (министр претендует на ключевое место в команде нового президента), а параллельно принять участие в поиске таинственных террористов.
Уэльбек не отказывает себе в удовольствии поиронизировать над французскими политиками — достается не только упомянутому уже «Национальному объединению», но и всему политическому спектру страны. Российскому читателю, вероятно, будет интересно узнать, что Франция в «Уничтожить» в некотором смысле следует по пути России. Харизматичный и популярный президент, уже отсидевший в Елисейском дворце два дозволенных срока, планирует выдвинуть на свое место заведомо блеклого «сменщика» из собственной партии, чтобы после него с триумфом вернуться в президентское кресло, — и план этот успешно реализуется. Да и в целом вся работа французских властных органов показана у Уэльбека диковинной, но при этом крайне реалистичной смесью цинизма и абсурда.
Однако довольно скоро политическая и детективная составляющие уходят в романе на периферию, теряясь в перипетиях жизни самого Поля и его семьи. Парализованный отец, безутешная и самоотверженная мачеха, младший брат-неудачник и его запутанная личная жизнь, сестра-католичка и ее муж, добряк-нотариус, близкий к правым радикалам, но главное — жена Поля Прюданс, в отношениях с которой после десятилетнего охлаждения наступает волнующий ренессанс, — все это вытесняет для героя то, что казалось ему важным прежде. Покинув предвыборный штаб из-за дурацкого скандала, Поль с внезапным облегчением понимает, что главным содержанием его жизни теперь становится собственно сама жизнь, сотканная из общения с близкими, тихой радости, вкусной еды, секса, утрат и болезней.
Конечно же, тема угасания Запада не уходит из романа Мишеля Уэльбека целиком. Все признаки упадка европейской цивилизации в нем по-прежнему налицо, но на сей раз они служат задником для человеческой драмы, разворачивающейся на авансцене, — своего рода аналогом осеннего пейзажа или элегической музыки за кадром. Таким образом, вместо привычного «романа об идеях» Уэльбек едва ли не впервые в своей писательской карьере предлагает читателю «роман о людях».
Схожая метаморфоза произошла совсем недавно с другим писателем, сверстником Мишеля Уэльбека американцем Джонатаном Франзеном. Так же, как и Уэльбек, славящийся своей уникальной способностью облекать в слова тончайшие вибрации американского социума, в своей последней книге «Перекрестки» Франзен, вместо того чтобы в очередной раз поразмыслить о судьбах отечества, обращается к формату классического семейного романа, делая акцент не на идеях, а на человеческой психологии и частной жизни.
Даже у Виктора Пелевина прошлогодний роман «KGBT+» вышел куда более интимным, лиричным и человечным, чем практически все предыдущие. Ни Уэльбек, ни Франзен, ни Пелевин не отрекаются от своего творческого метода, ключевых ценностей и основных приемов, но смещение фокуса определенно происходит.
Конечно, утверждение, что большая литература современности отходит от больших тем, будет слишком общим, а значит, неточным. И тем не менее, некоторая тенденция, пожалуй, вырисовывается. Уступая публицистическую трибуну другим — весьма энергичным и даже назойливым — ораторам, самые чуткие к общественным настроениям писатели, включая Уэльбека, отворачиваются от проблем социологии и политики (или, во всяком случае, поворачиваются к ним в профиль), возвращаясь на «человеческий» уровень. Даже говоря о глобальном, на передний план они все чаще выносят драму конкретной личности, а не всей Франции, всей Америки или тем паче всего мира.
Глобальные потрясения — такие как война, экономическая рецессия или пандемия — имеют свойство обезличивать, лишать человека индивидуальности по известной формуле: «смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика».
Подобный взгляд сверху, с высот, по сути дела, не доступных состраданию, закономерно провоцирует запрос на противоядие — на сужение ракурса, на взгляд глаза в глаза, на сопереживание отдельному человеку, а не людской массе.
Это противоядие и предлагает сегодня литература и шире — культура вообще, от бичевания пороков переходящая к врачеванию ран. Нежность и понимание становятся ценнее иронии и ледяного всепонимающего скепсиса, а прозябанье дольней лозы уверенно торжествует над горним полетом ангелов. Вот и опытный могильщик европейской цивилизации Мишель Уэльбек, откликаясь на этот не до конца еще сформулированный, но властный запрос, в своем новом романе переходит к задаче более скромной, но и более гуманистической — плачу по одному конкретному человеку.
