Индия как ведущая держава

Призыв индийского премьер-министра Нарендры Моди превратить страну в ведущую державу — сигнал о том, что политическое руководство Индии стремится изменить ее роль в международной политической системе. С точки зрения Моди, «ведущая держава» — это, по сути, то же самое, что «великая держава». Как бы то ни было, добиться этого статуса Индия сумеет, только если укрепит свою экономику, государственные институты и военный потенциал, что потребует напряженной работы.

Реализация нераскрытого потенциала

• Если замысел Моди превратить Индию в великую державу воплотится в жизнь, наступит третья эпоха в истории индийской внешней политики — вес и предпочтения Индии будут определять международную ситуацию.
   
• В настоящее время способность Дели наращивать национальную мощь ограничивают зарегулированность экономики, недостаточная эффективность государства, отягощенные наследием прошлого отношения между обществом и государством, слабая координация внутри государства и общества в целом. Эти проблемы сопутствуют Индии с момента обретения независимости.
   
• Станет Индия великой державой или нет, зависит от того, удастся ли ей улучшить свои экономические показатели; расширить региональную интеграцию; обзавестись вооруженными силами, достаточными для эффективной проекции силы, и проводить мудрую политику их использования; укрепить демократию так, чтобы она отвечала интересам всех народов страны.
   
• Даже если Индия проведет все необходимые реформы, в ближайшие десятилетия она, согласно аналитическим прогнозам, останется слабейшей из великих держав, к тому же не стоит забывать о ее расположении в неуютной близости от могучего Китая.

Что предстоит сделать Индии, чтобы стать ведущей державой

Довести до конца структурные реформы, необходимые для создания эффективного товарного рынка и рынка факторов производства. Индия упустила слишком много возможностей построить эффективные рынки, которые подтолкнули бы развитие инноваций и ускорили бы долговременный трендовый рост. Государству необходимо перенаправить свои усилия на повышение качества общественных благ, создать институциональную структуру, поощряющую частную инициативу и способствующую рационализации индийского общества.

Создать эффективное государство, необходимое для наращивания национальной мощи. Пока работа государства не будет оптимизирована и не будет налажено выполнение им фискальных и регулирующих задач — для того и другого придется ослабить его зависимость от общества, — Индия не сможет аккумулировать материальные возможности, необходимые для скорейшего достижения статуса великой державы.

Выстроить крепкие взаимоотношения с Соединенными Штатами. США — крупный работодатель для квалифицированной индийской рабочей силы; важнейший источник капитала, технологий и управленческого опыта; главная опора для глобальных амбиций Индии. Прочные отношения с Соединенными Штатами, наряду с укреплением связей с их ключевыми союзниками в Азии и во всем мире, принесут Индии громадную пользу.

Введение

Нарендра Моди вступил в должность премьер-министра в мае 2014-го и менее чем через год обратился к высокопоставленным индийским дипломатам с призывом «помочь Индии позиционировать себя в мире как ведущую, а не уравновешивающую силу»¹. Вскоре заместитель главы МИДа Субраманьям Джайшанкар заявил, что смелые международные инициативы Моди отражают растущую уверенность Индии в собственных возможностях, и подтвердил ее стремление «из государства-противовеса превратиться в державу-лидера»².

Если эта цель будет достигнута, произойдет третий и самый решительный поворот во внешней политике независимой Индии, чреватый серьезными последствиями для будущего миропорядка. Однако достижение заявленной цели потребует от Дели многих лет напряженной работы: чтобы обзавестись военным инструментарием, который повысил бы безопасность Индии и увеличил бы ее вес на международной арене, придется реформировать экономику, укрепить потенциал государства, усовершенствовать функционирование государства и общества.

От государства-противовеса к ведущей державе?

Внешняя политика страны почти всегда была оборонительной. В ранние годы независимости Индия во всеуслышание заявляла, что собирается отстаивать, по выражению ее первого премьер-министра Джавахарлала Неру, «подлинный интернационализм», предполагающий борьбу за всеобщий мир и совместное процветание³. Но при ограниченных возможностях страны ее стратегические усилия были направлены главным образом на защиту собственной демократии и экономики от ожесточенного противостояния холодной войны. Какие бы международные обязательства за эти годы ни брала на себя Индия, главной целью ее по сути консервативной политики неприсоединения было не допустить, чтобы вражда между Соединенными Штатами и Советским Союзом повредила безопасности, независимости и благосостоянию еще относительно слабой страны.

Ее усилия оказались даже более эффективными, чем ожидалось. Индия пережила холодную войну практически без ущерба для своей территориальной целостности, большинство шагов государственного и национального строительства принесли положительный результат, политическая независимость страны и ее международный авторитет никем не ставились под сомнение. За этот период Индия значительно увеличила свой промышленный и научно-технический потенциал, однако убеждение, что нужно «полагаться только на собственные силы», привело к снижению удельного веса индийской экономики в Азии и за ее пределами.

После 1991 года, когда исчезла необходимость лавировать между враждующими блоками, внешняя политика Индии вступила в новую фазу. Налаживая стратегическое партнерство более чем с 30 странами, Индия стремилась развивать те формы сотрудничества, которые способствовали бы ее усилению и подъему. Экономические реформы, запущенные в год крушения Советского Союза, заложили основу ускорения темпов развития. Если в 1980-х индийская экономика росла на удручающие 3,5% в год, то благодаря реформам в 1990-е этот показатель увеличился до 5,5%, а в новом тысячелетии — до 7%. Это позволило Центральному разведывательному управлению США сделать прогноз, что Индия может стать важнейшим «колеблющимся государством» в мире⁴. Такая характеристика отводила Индии в глобальной политике роль государства-противовеса. То есть, не обладая могуществом, которое позволило бы ей стать самостоятельным полюсом силы, Индия своим участием в той или иной международной коалиции могла значительно ее усилить.

Поэтому Соединенные Штаты с 2000-х сознательно способствовали повышению статуса Индии. Исходя из того, что Дели, как и Вашингтон, не одобряет китайскую гегемонию в Азии, США поддерживали Индию в качестве противовеса Китаю. Американцы понимали, что Индия будет вести независимую внешнюю политику, которая, как они надеялись, будет тем не менее отвечать стратегическим интересам США в Индо-Тихоокеанском регионе. И даже если бы Индия со временем превратилась в самостоятельный полюс международной политической системы, это не означало бы, что расчеты американцев не оправдались: разделяя общие с США демократические ценности, Индия в таком случае стала бы для них ценным партнером, а ее возросший потенциал помог бы создать реальные ограничения, мешающие Китаю злоупотреблять своим влиянием в Азии.

Громкий призыв Нарендры Моди сменить уравновешивающую роль на ведущую ставит перед страной амбициозные цели. Субраманьям Джайшанкар вкратце сформулировал их так: «В области международной политики Индия приветствует все более вероятный переход к многополярному миру — и, соответственно, многополярной Азии»⁵. Другими словами, предпринимая определенные внутри- и внешнеполитические шаги, Индия как на глобальном, так и на региональном уровне будет стремиться так распределить возможности, чтобы за ней закрепилась роль полноценной великой державы. Хотя Моди и использует более мягкое слово «ведущая», он, строго говоря, имеет в виду приобретение Индией статуса настоящей «великой» державы — иначе заявленное им стремление к многополярности просто лишено смысла.

Для ясности полезно разобраться в терминах. Великие державы — полноценные полюса международной политики: количество этих стран задает конфигурацию всей системы, их интересы влияют на формирование институтов международного сообщества и определяют пути взаимодействия его членов. То есть великие державы играют системообразующую роль. Ведущие державы, в отличие великих, не являются полноценными полюсами. Они существуют в рамках миропорядка, определяемого великими державами, и хотя пользуются определенным авторитетом, в решениях по фундаментальным вопросам не могут идти против воли великих держав. Ведущие державы, таким образом, в лучшем случае участвуют в формировании системы. Прочие же страны просто принимают ее правила и устройство. Они не могут никому навязывать свою волю и отстаивают собственные национальные интересы только при помощи других государств и международных институтов либо же с согласия более сильных держав.

Очевидно, что Моди задался целью превратить Индию из просто влиятельного члена международного сообщества в государство, чей авторитет и интересы будут играть решающую роль в мировой политике. Цель эта весьма похвальна, однако, по всей видимости, восхождение к статусу великой державы займет у Индии немало времени. По прогнозам мирового экономического роста, к 2050 году Индия может стать одним из полноценных полюсов международной системы, но она останется при этом слабейшим из лидирующих игроков — к тому времени кроме Индии ими будут Китай, Соединенные Штаты и Евросоюз⁶. Согласно недавнему подробному аналитическому исследованию, Индия со своими 7% мирового валового продукта (МВП) в 2050 году будет сильно отставать от Китая, на чью долю будет приходиться 20% МВП, и Соединенных Штатов с Евросоюзом, выдающих по 17%, зато немного опередит Японию с ее 5% и уверенно обгонит Россию и Бразилию, производящих, соответственно, 3% и 2%. При условии что нынешние международные альянсы с участием США до тех пор просуществуют, западные демократии и Япония будут по-прежнему безраздельно господствовать в мире, производя 39% МВП — что почти вдвое больше доли Китая и чуть больше чем в два раза превышает совокупный валовый внутренний продукт Китая и России⁷.

В то же время в Азиатско-Тихоокеанском регионе Индия способна решительно повлиять на расстановку сил. Если Индия вступит в альянс с Соединенными Штатами и Японией, три страны при совокупной доле МВП в 29% оставят Китай с его 20% далеко позади, тогда как без Индии две демократические державы обойдут его не так сильно. А если противопоставить этот альянс Китаю и России с их совокупными 23%, вклад Индии окажется еще более ценным — благодаря ему будет преодолено небольшое отставание американо-японского продукта.

Такие прогнозы помогают описать роль Индии в широком геополитическом контексте и отнюдь не внушают радужных надежд. Возможно, к 2050 году Индия действительно сделается одним из полноценных полюсов мировой политической системы, но при этом по сути своей останется все той же уравновешивающей державой, «колеблющимся государством», так и не превратившись в гиганта, которому под силу настоять на своем перед лицом такого могучего соперника, как Китай, и, невзирая ни на какое противодействие, перенастроить в собственных интересах всю международную систему.

Разумеется, любые долгосрочные экономические прогнозы всегда ненадежны. Но поскольку они делаются на основе строгого научного анализа, расхождения между предсказанным и реальным положением дел носят обычно количественный, а не принципиальный качественный характер.

Из сказанного отнюдь не следует, что замысел Моди сделать Индию ведущей державой следует признать несостоятельным и не обращать на него внимание. Напротив, его надо решительно поддерживать, чтобы у Индии была возможность к 2050 году стать полноценным полюсом мировой системы и набрать даже бόльшую мощь, чем сулят ей нынешние прогнозы. Для этого Дели придется целенаправленно наращивать национальный потенциал, как это делали в свое время все великие державы. 

Скромные успехи

Некоторые комментаторы высказывают разумную на первый взгляд идею, что Индия сможет добиться статуса великой державы, либо решительно используя свои военные возможности, либо через применение мягкой силы. Но делать ставку на одно или другое средство по отдельности было бы неверно. Возможности Индии задействовать мощную военную группировку или привлечь сторонников по всему миру будут прежде всего зависеть от ее способности поддерживать высокие темпы экономического роста, наращивать эффективность потенциала государства и совершенствовать его демократический строй. Как показывает опыт последних шестидесяти с лишним лет, невозможно достичь потенциала великой державы только за счет работы удачно выстроенной системы самоуправления — одновременно должен повышаться уровень жизни, развиваться технологии, поддерживаться авторитет государства на определенном уровне и проводиться более или менее регулярные демонстрации военной силы за пределами собственной территории.

История учит, что шансы того или иного государства достичь статуса великой державы в значительной мере зависят от его способности управлять инновационными циклами, чтобы поддерживать или ускорять технологический рост и создавать, опираясь на результаты этого роста, эффективный военный потенциал, позволяющий нейтрализовать существующие и будущие угрозы. Даже если не получается выйти на передовые рубежи технологического роста, создание конкурентной среды внутри страны наряду с развитием областей, в которых она добилась относительного преимущества, могут заложить основы всестороннего роста. В исследовании, опубликованном в 2001 году, утверждается, что, поддерживая темп роста на уровне не ниже 7%, Индия продемонстрирует «экономические показатели, которые с неизбежностью превратят ее в великую державу, утвердят ее в роли одного из полюсов азиатской геополитической системы, прикуют к ней взоры всего мира как к стратегически важному игроку континентального масштаба»⁸.

В последние годы Индии удается поддерживать необходимые темпы, но нет уверенности, что эта пиковая результативность преобразуется в устойчивый рост, который продлится два или три десятилетия. Для сомнений есть целый ряд причин, и все они основаны на современной теории экономического роста, утверждающей важность накопления капитала, увеличения числа рабочих мест и совокупной факторной производительности.

Со всеми тремя пунктами дела в Индии обстоят не вполне благополучно. Национальные сбережения чрезвычайно малы по сравнению с требуемым объемом инвестиций, а недоверие к иностранным вложениям во многих секторах экономики усугубляет недостаток капитала. В последние годы Индия стала благожелательнее относиться к иностранным деньгам. Однако проблемы, проистекающие из «налогового терроризма», непреодоленных трудностей ведения бизнеса и свойственной всем развивающимся рынкам волатильности, не позволяют связывать перспективы долговременного роста с масштабными вливаниями заграничного капитала — тем более когда в стране абсолютно не развит кредитный рынок, а банковский сектор погряз в глубоком кризисе из-за большого числа невозвратных кредитов.

Население Индии велико, ее демографическая характеристика выглядит в высшей степени благоприятно. При этом рабочих мест в стране по-прежнему недостаточно, рабочая сила плохо образованна и не имеет нормального доступа к здравоохранению. Индия делает ставку на промышленное производство как средство увеличения занятости, но ее непросто будет оправдать при увеличении использования в производстве передовых технологий, общемировой тенденции переноса производств ближе к рынкам сбыта и свойственных Индии острых инфраструктурных проблемах.

И наконец, совокупная факторная производительность индийской экономики по-прежнему невелика. Несмотря на положительный эффект реформ, начатых в 1991 году, она, по прогнозам, вырастет меньше, чем в большинстве азиатских стран. Это вполне закономерно, поскольку производительность в тех сегментах, где занято больше всего рабочих рук — в сельском хозяйстве и неформальной экономике, — удручающе низкая. Даже если двигателем повышения экономического роста в последние годы служил именно рост производительности, а не накопление факторов производства, набранный темп будет трудно поддерживать сколько-нибудь продолжительное время, если не будут проведены экономические реформы, нацеленные на улучшение положения дел с накоплением капитала и занятостью трудоспособного населения.

Все то, о чем шла речь выше, лишь вершина айсберга. Ситуацию усугубляет ненасытность правительства, щедро закачивающего частные средства в поддержку громадных, неэффективных государственных предприятий; режим перераспределения, обусловленный электоральными, а не экономическими соображениями; направленные инвестиции, формируемые на основе политических пристрастий, а не экономической целесообразности; неотлаженный механизм ценообразования в таких важнейших сегментах экономики, как сельское хозяйство, энергетика и добыча полезных ископаемых.

С приходом каждого нового правительства эти перекосы в экономике становятся только заметнее. Даже Моди, позиционирующий себя реформатором, сосредоточился на постепенном разрешении отдельных проблем, вместо того чтобы провести принципиальные структурные преобразования для увеличения охвата, глубины и эффективности рынка страны. Попытки преобразований предпринимаются, но, к сожалению, оппозиция каждый раз блокирует их в парламенте, чем еще больше затрудняет задачу обновления индийской экономики. Кроме того, до сих пор не начаты реформы, которые свели бы роль правительства главным образом к обеспечению общественных благ, повысив в то же время его институциональную эффективность. А политический класс по-прежнему не готов назначить обоснованную общую для всех цену на эти ограниченные ресурсы и обязать потребителей платить ее (кроме по-настоящему нуждающихся, которым предоставляется прямая материальная помощь).

Названные проблемы провоцируют систематическое нерациональное распределение ресурсов и идут во вред эффективности, конкурентоспособности и инновационности национальной экономики. Они ограничивают возможности Индии поддерживать высокие темпы экономического роста на протяжении долгого времени, а это — непременное условие получения статуса великой державы.

Успехи Индии на геополитической арене впечатляют сильнее. Сознавая, что стабильность на субконтиненте позволит Индии играть более весомую роль во всемирном масштабе, Моди — активнее, чем это делали его предшественники, — пошел на сближение со всеми меньшими соседями. С Пакистаном отношения складываются не так успешно, но ответственность за это лежит скорее на Исламабаде, чем на Дели. Пакистан, видимо, и дальше будет создавать труднопреодолимые препятствия для индийской внешней политики, но Моди принял это как данность, решил не тратить понапрасну силы и направить их на другие, не столь очевидные направления. Так, Индия впервые в истории заключила партнерство с Японией, принципиально важное для оживления индийской экономики и создания внутриазиатского противовеса Китаю. Несмотря на растущее сотрудничество России с Китаем, Нью-Дели стремится поддерживать устойчивые отношения с Москвой и одновременно, из соображений экономической выгоды и геополитической стабильности в регионе, взаимодействует с Пекином. За этой искусной эквилибристикой Моди не забывает и о других важных партнерах, таких как Франция, Германия, Израиль и Великобритания.

Стратегическую инновационную политику Индия демонстрирует и в других регионах. На Ближнем Востоке она тесно взаимодействует в одно и то же время с Ираном и Объединенными Арабскими Эмиратами и планирует в скором времени завязать тесные контакты с Саудовской Аравией. При новом индийском правительстве политика «Гляди на восток», направленная на укрепление связей со странами Восточной и Юго-Восточной Азии, получила логическое завершение в виде политики «Действуй на востоке», но в этом направлении предстоит сделать еще очень многое. Индия хочет, чтобы на юго-востоке Азии ее воспринимали как активного игрока: она заявляет, что заинтересована в сохранении свободы судоходства в Южно-Китайском море, и одновременно укрепляет связи с Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) перед лицом нарастающего давления на блок со стороны Китая. К вновь проявившемуся интересу Индии к тому, что происходит на ее восточном фланге, добавляется намерение, вопреки китайскому присутствию в Индийском океане, стать гарантом безопасности расположенных там островных государств. Это намерение подкрепляется важным решением о наращивании инвестиций в создание мощных военно-морских сил для постоянного присутствия и проецирования силы в водах, омывающих индийское побережье.

Самая знаменательная из всех международных инициатив Моди — углубление сотрудничества с Вашингтоном. Оно подразумевает признание того, что долговременные успехи страны зависят не только от ее внутренней политики, но прежде всего от США — как работодателя для индийской квалифицированной рабочей силы; как источника капитала, технологий и управленческого опыта; как главной опорной точки для ее глобальных амбиций. Притом что складывающиеся американо-индийские отношения будут нуждаться в постоянной тонкой настройке с обеих сторон, смелое решение Моди пойти на полноценное сотрудничество с Соединенными Штатами открывает новые пути для содействия усилению Индии.

Внешнеполитические инициативы Индии показывают, что страна выстраивает сеть партнерских отношений, которая позволит ей оказывать влияние на международные дела и защищать собственные интересы. Однако Индия пока еще не способна диктовать свою волю странам региона, и уж тем более на общемировом уровне. Объем ее внешней торговли, важнейшего двигателя международного взаимодействия, по-прежнему очень невелик. Из-за издержек демократической политики и традиционного страха перед иностранным засильем Дели так и не решился на бόльшую открытость — тем самым государство лишило себя дополнительных источников экономического роста; отказалось от более тесного сближения со странами, которые, тяготея к Китаю, все же не полностью ему доверяют, и, что опаснее всего, уменьшила свои шансы на участие в мегарегиональных торговых соглашениях, которые, по всей видимости, со временем будут задавать тон во всемирной торговле.

Из-за нерешительности в области либерализации экономики Индия упустила возможности ускоренного, стимулируемого торговлей роста. Результатом этого будет не только долговременное снижение темпов экономического роста, но и проблемы на пути модернизации вооруженных сил. Между тем только быстрый рост и современная армия дадут Индии основания претендовать на статус великой державы. Вооруженные силы Индии достаточно велики и полностью готовы обеспечивать внутреннюю безопасность и охранять государственную границу. Однако, несмотря на то что у Индии, как говорится в одном чрезвычайно информативном исследовании, «есть ядро армии, способное эффективно действовать в разных условиях… его возможности ограничены не только численностью, но и недостатком маневренности»⁹. Ни в рамках текущего оборонного бюджета, ни в рамках предполагаемого на ближайшие годы Индия не сможет должным образом обеспечить ведение военных действий на всех трех — внутреннем, пограничном и зарубежном — направлениях. Соответственно, это ограничит ее возможности выступать вооруженным гарантом безопасности меньших государств Индо-Тихоокеанского региона.

Даже активным продвижением с помощью мягкой силы невозможно компенсировать недостатки в военной сфере. Симпатий, необходимых для легитимизации возвышения в азиатском и всемирном масштабе, Индия сможет добиться, только когда обеспечит стойкий рост экономических показателей и развитие региональной интеграции; будет обладать военным потенциалом, достаточным для эффективной проекции силы, и проводить мудрую политику его использования; укрепит свою демократию, настроив ее так, чтобы она отвечала интересам народов, населяющих страну. То есть, чтобы реализовать свои амбиции и добиться статуса великой державы, Индии предстоит еще очень многое сделать.

Борьба с низкой эффективностью государства

Индия накапливает силы медленно — прежде всего из-за внутриполитических просчетов, которые, в свою очередь, вызваны очевидно низкой эффективностью государства. Исторически возвышение великих держав основывалось не на богатстве природных ресурсов, а на последовательном развитии и укреплении отношений между государством и обществом. Это означает, что построение эффективного государства опиралось на высокопроизводительное общество, позволявшее наращивать материальный потенциал быстрее, чем это делали страны-конкуренты. Часто этот процесс подстегивала угроза, внешняя или внутренняя, или амбициозная политика правителей и элит, стремившихся укрепить свою власть как в самом государстве, так и за его пределами.

В Индии эти мотивы всегда были слабо выражены. Благодаря большой территории, многочисленности населения и богатым запасам природных ресурсов страна относительно неуязвима для внешних угроз, которые в период независимости исходили в основном от меньших государств вроде Пакистана. И хотя в последнее время на нее наседает могучий Китай, Индия слишком велика и сильна, чтобы уступить его напору. Этнокультурные различия и преграды, разделяющие крайне разнородное население Индии естественным образом, не позволяют внутренним волнениям разрастись до масштабов, угрожающих государству и стране в целом. Таким образом, практически не существует угроз, которые заставили бы Индию мобилизовать всю мощь государства, как на заре Нового времени это сделали европейские страны — и в результате пришли к абсолютизму и стали в конце концов великими державами. Такую угрозу для Индии может создать со временем Китай, но если это и произойдет, то не в ближайшем будущем.

История движения за независимость Индии и удивительная устойчивость ее демократии только укрепили внутреннюю стабильность. Борьба за высокие должности в стране всегда была строго регламентирована и не требовала лихорадочной мобилизации ресурсов, а страх перед иностранным вторжением сведен к нулю традицией непротивления. Соответственно, ни внешне-, ни внутриполитические потребности не вынуждали Индию укреплять государство и строить продуктивную экономику, питающую стремительный рост государственной мощи. Более того, в связи с сильной неоднородностью индийского общества в стране укоренилось мнение, что только медленный и постепенный рост поможет избежать внутренней дестабилизации. Сколько бы индийские политики ни конкурировали за власть и ни ратовали за величие страны, за этими призывами никогда не стоит борьба за выживание или стремление показать свою силу, что исключает социальную мобилизацию, столь характерную для многих других стран.

Отсутствие насущной необходимости — лишь помеха для наращивания Индией государственной мощи. Настоящая преграда кроется в политике выстраивания отношений между обществом и государством, выбранной первыми руководителями страны. Из-за решения Джавахарлала Неру о необходимости строгого государственного регулирования экономики — которое в правление его дочери, премьер-министра Индиры Ганди, вылилось в строгий и навязчивый контроль со стороны государства — был упущен шанс создать эффективные рынки, за которыми бы пришли инновации, состязательность и рост. При этом с обветшанием политической системы постепенно ослабла власть закона, более вольным стало отношение к правам собственности и договорам, так и не сформировалась система быстрого разрешения споров.

К этим недостаткам можно добавить низкий инфраструктурный потенциал индийского государства, то есть его неспособность ставить перед собой политические цели и находить пути их достижения¹⁰. Индийские элиты — и особенно правящая верхушка — отнюдь не едины в видении будущего и того, каким путем к нему лучше идти. Несмотря на то что они проявляют единодушие в некоторых областях, например готовы добиваться высокого экономического роста или стабильности в обществе, разные представители политического класса по-разному понимают, что на практике стоит за этими задачами и какие политические инструменты следует использовать для их решения. При этом политикам приходится полагаться на некомпетентный и зачастую своевольный бюрократический аппарат. Разброд в умах усугубляется спецификой индийского демократического процесса: необходимость удовлетворить запросы разных групп избирателей или не позволить действующему правительству принять те или иные меры исключительно ради улучшения своих электоральных перспектив часто заставляет представителей элит выступать против разумных политических решений, способствующих усилению страны. Такое случается не только в Индии, но там, где материальное благополучие страны зависит не от рынка, а от правительства, противоречия среди элит обходятся особенно дорого.

Прискорбное впечатление производят и институциональные проблемы, которые мешают достижению целей, так или иначе связанных с наращиванием национальной мощи. Начнем с того, что индийское государство не проникло во все сферы индийского общества: до сих пор существуют области — территориальные и функциональные, — где отсутствие государства прямо-таки бросается в глаза. Индийского государства слишком много там, где ему не место — например, в области производства частных благ, — и слишком мало там, где его некому и нечем заменить: в поддержании закона и правопорядка, отправлении правосудия, производстве общественных и одобряемых благ, обеспечении национальной безопасности. Кроме того, из рук вон плохо обстоят дела с извлечением имеющихся ресурсов: доля собираемых налогов — прямых, косвенных, имущественных — в ВВП Индии одна из самых низких среди стран «Большой двадцатки» и BRIICSAM (Бразилия, Россия, Индонезия, Индия, Китай, Южная Африка, Мексика), а доля неуплаченных налогов весьма велика. Эти факты наглядно показывают, как сочетание низкого уровня экономического развития, регрессивной экономической политики и слабого правоприменительного потенциала делает непродуктивными взаимоотношения между государством и обществом, которые в конечном счете мешают Индии развиваться и набирать силу, необходимую для того, чтобы войти в число великих держав.

Наконец, ни в чем, кроме вопросов национальной безопасности, индийское государство не пользуется достаточной автономией от общества, и его попытки регулировать социальные отношения в интересах решения общенациональных задач встречают ожесточенное сопротивление. Это общая проблема всех демократий, однако трудности, с которыми сталкивались разные правительства Индии, добивавшиеся сокращения государственных субсидий, либерализации торговли и изменения трудового законодательства — притом что эти меры считаются в стране полезными и необходимыми, — не позволяют надеяться на скорое расширение автономии государства. К сожалению, особенности предвыборной борьбы в Индии лишь усиливают разделенность общества, а государство в условиях демократии становится от него более зависимым. В этом заключена печальная ирония: те самые социальные барьеры, что предотвращают возникновение жизненно опасных для страны внутренних угроз, в итоге ослабляют государство. Это поднимает вопрос, каким образом страна, неспособная справиться с собственным обществом, собирается — как это подобает великой державе — формировать мировой порядок.

У тех составляющих национальной эффективности, которые опираются на способность государства конвертировать контроль над обществом в ресурс для решения политических задач, есть и более абстрактный, трудноуловимый компонент: степень рационализации государства и общества. В книге, посвященной возвышению Запада, Макс Вебер описывает, в частности, сколь велика доля рациональности во взглядах и поступках различных акторов той или иной социальной системы и, шире, тех или иных институтов. Важно, что рациональность может быть ценностной либо инструментальной: ценностная связана с выбором наиболее выгодного поведения, а инструментальная — с оценкой адекватности средств достижения поставленной цели.

В условиях конкурентной политической системы власть — это главным образом способность доминировать. В западной традиции возможность доминирования проистекает из противопоставления человека природе — внешний по отношению к человеку мир предстает объектом целенаправленного управления. Соответственно, любые общественные институты оцениваются по тому, насколько эффективно они осуществляют управление в своих областях, а современное государство при этом оказывается образцом рационализации в рамках конкурентной международной системы. Эта роль достается государству, поскольку за счет мобилизации общества, бюрократии, устройства институтов и идеологической пропаганды оно способно добиться гораздо большей мощи, чем большинство его соперников.
В индийской культурной традиции человек предстает неотъемлемой частью природы — он не противопоставлен ей и не находится вне ее. Поэтому непонятно, будет ли стремление к силовому превосходству признано в индийском этосе естественным и законным предназначением государства. За этим вопросом ценностной рационализации стоит целый ряд сложных концептуальных проблем, в том числе проблема влияния национального мировоззрения на стратегическое поведение страны, в частности на мобилизацию, извлечение и переработку ресурсов ради достижения превосходства над соперниками.

Противоречия между индийской мировоззренческой традицией и требованиями, которые предъявляет к стране современность, будут так или иначе влиять на ее показатели, даже если влияние это окажется неоднозначным или едва заметным. С известной долей уверенности можно сказать лишь, что в настоящее время Индия не выказывает горячего желания ни добиваться силового превосходства, ни решать с помощью силы стоящие перед ней задачи — такую позицию иногда называют «стратегической сдержанностью»¹¹.
Нерешительность Индии обусловлена и слабостью инструментальной рационализации, то есть неспособностью находить оптимальный путь к поставленной цели. На деле она отражается в бесконечных путаных правилах, нормах и процедурных требованиях; плохой работе многочисленных регулятивных органов; откровенной контрпродуктивности некоторых политических шагов. Как резюмировал один ученый, такое положение вещей коренится в конечном счете в «особенностях встречи Индии с современностью: соответствующие формы и институты страной заимствованы или были привиты ей, но сам дух современности с безусловным приоритетом рационального мышления не прижился»¹².

Макс Вебер и Карл Маркс сходятся в том, что рост и распространение рыночного капитализма неизбежно приводят к усилению инструментальной рационализации, поскольку соображения выгоды безжалостно вытесняют все стратегии, диктуемые ценностной рационализацией, все процессы и роды деятельности, напрямую не преследующие цели выживания и экспансии. Со временем инструментальная рационализация пропитывает собой общественный организм и трансформирует все его институты, в том числе государство. В Индии же попытки по идеологическим или культурным мотивам ограничить маркетизацию как орудие социальных преобразований дали нежелательный эффект, затормозив рационализацию общества, и, таким образом, воспрепятствовали быстрому накоплению силы.

Заключение

Призыв премьер-министра Моди превратить Индию в ведущую державу показывает, что представление политического руководства страны о ее роли в международной политике меняется. Решение поставленной Моди задачи потребует от Индии всесторонних преобразований. Речь идет и об укреплении главных ее достижений — территориальной целостности, либеральной демократической политической системы и гражданского национализма, — и о радикальном обновлении косных элементов индийской экономики в интересах прогрессивной рационализации, опирающейся в том числе на расширение рыночной системы. Глубокие структурные реформы в сочетании с оздоровлением определенных областей помогут нивелировать помехи, возникшие на пути устойчивого накопления силы. Как говорится в одном исследовании, они окажут «положительное воздействие на динамику, благодаря им рост возобновится» и длительное время будет оставаться высоким¹³.

Маркетизация оправдывает ожидания — она повышает темпы роста, допуская при необходимости перераспределение ресурсов и обеспечение ими государства для решения стоящих перед ним международных задач. В то же время для долговременного успеха потребуется всестороннее укрепление государственного потенциала Индии с целью ликвидировать слабые места, из-за которых, по выражению одного ученого, снижаются «возможности государства как охватить взглядом глобальную картину, так и рассмотреть важные мелочи»¹⁴.

Премьер-министр Моди понимает, что Индии, если она намерена в один прекрасный день стать полноценной великой державой, необходимы всеобъемлющие преобразования. Но до сих пор все его попытки их совершить — притом что многие из них заслуживают похвалы — были чересчур консервативными. Да, Моди дал старт нескольким масштабным проектам, направленным на поощрение роста и развития, но до сих пор не заявил о необходимости общих системных реформ и ничего не предпринял для того, чтобы по-новому позиционировать государство в национальной экономике и тем самым его укрепить. Очевидно, что его нерешительность объясняется реалиями индийской политики. Будучи главным министром штата Гуджарат, Моди только на втором сроке стал делать смелые политические шаги — возможно, он и в Дели собирается следовать тому же сценарию. Но даже если так, медля, он ставит под угрозу свой честолюбивый замысел превратить Индию в великую державу: ее, как говорят в индийском министерстве финансов, «устойчивый, всеобъемлющий инкрементализм»¹⁵ может забуксовать или окажется недостаточно эффективным, в то время как конкуренты Индии — и главный из них, Китай, — задумывают более смелые реформы и активнее воплощают их в жизнь.

Не стоит забывать, что, по наиболее убедительным глобально-экономическим прогнозам, даже проведя должные преобразования, Индия на долгое время останется слабейшей из великих держав. Поэтому — а также из-за потенциальной угрозы безопасности со стороны Китая — не следует откладывать завершение реформ, необходимых для обретения Индией статуса великой державы, и проводить их в таком расслабленном режиме, как сейчас.

Можно будет говорить о том, что призыв Моди превратить Индию в ведущую державу открывает возможности для преобразований, только если за ним последует быстрое накопление потенциала великой державы, которое будет объявлено одной из целей национальной политики. Если эта идея приживется, она заставит индийское общество, его элиты и его лидеров поверить в собственные силы. Несмотря на значительные сдвиги во внешней политике Индии, на удивление много интеллектуалов, бюрократов и представителей политического класса по-прежнему не уверены в способности своей страны взаимодействовать с миром на равных. Неуверенность отчасти объясняется наследием колониализма, отчасти — слабостью внешней политики Индии в прошлом. Как бы то ни было, эта неуверенность внушает тревогу, ведь одним из достоинств Индии на протяжении тысячелетий была способность ассимилировать чужие идеи, культуры и народы, обогащая в процессе и себя, и иностранцев.

Несмотря на такую удивительную способность, в Индии до сих пор силен страх перед «чужим». Так, ультраправый индуистский «Раштрия сваямсевак сангх» (Союз добровольных слуг родины) и Коммунистическая партия Индии в наши дни сходятся в принципиальной подозрительности по отношению к чужим, хотя чужие у них — разные. Из-за опасения внешнего вмешательства бюрократия не хочет выпускать из рук контроль над экономикой и государством. В индийских вооруженных силах тревожное ожидание иностранного вторжения провоцирует закрытость армии как института, затрудняя сотрудничество с надежными зарубежными партнерами.

Неуверенность в собственных силах мешает Индии учиться у внешнего мира и со временем его превзойти, то есть добиться статуса великой державы. Такая замкнутость, на самом деле, парадоксальна — не только на фоне истории страны, цивилизация которой всегда была открыта к приходящему извне, но и потому, что множество индийцев, уезжая за границу, легко встраиваются в жизнь на новом месте.

Если решимость Моди превратить Индию в ведущую державу укрепит уверенность индийцев в собственных силах, это заложит основу для принятия трудных решений по реформам экономики; для обуздания и левых, стремящихся исказить индийскую демократию, и правых, тормозящих развитие страны; для появления четкого видения роли, которую Индии предстоит играть в Азии и в мире в целом. Также будет подготовлена почва для укрепления стратегических союзов, заключаемых Индией ради продвижения своих интересов; для перехода к Индии инициативы в совместном поиске решений региональных и общемировых проблем; в построении вооруженных сил, достаточных для надежной защиты Индии и для производства общественных благ, необходимых для укрепления мира и безопасности во всем Индо-Тихоокеанском регионе.

Целенаправленная работа в этих направлениях облегчит Индии путь к статусу великой державы. Мало кто из индийских политических лидеров способен объяснить важность этой идеи словами, понятными всему народу. Моди это удалось, но на этом его роль не закончена — ему придется приложить все силы для достижения поставленной цели. Еще одна заслуга Моди — укрепление стратегического партнерства между Дели и Вашингтоном, основы которого были заложены его предшественниками на посту премьер-министра Аталом Бихари Ваджпаи и Манмоханом Сингхом. Индии повезло, что ее стремление к росту приветствует сильнейшая мировая держава. Проводя в жизнь положения подписанного странами новаторского соглашения о совместном стратегическом видении процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе и бассейне Индийского океана (Joint Strategic Vision for the Asia-Pacific and Indian Ocean Region), Моди упрочит геополитические связи, которые очень помогут Индии на пути к достижению статуса настоящей великой державы.

Примечания

¹ Indian Press Information Bureau, Prime Minister’s Office. PM to Heads of Indian Missions, press release. — 2015. — February 7 // http://pib.nic.in/newsite/PrintRelease.aspx?relid=115241.

² Jaishankar S. IISS Fullerton Lecture by Dr. S. Jaishankar, Foreign Secretary in Singapore (выступление в International Institute for Strategic Studies, Сингапур, 20 июля 2015 года).

³ Nehru J. Selected Works of Jawaharlal Nehru, Second Series: Volume 6, ed. S. Gopal. — New Delhi: Oxford University Press. — 1989. — P. 15.

⁴ Tellis A. J. India as a New Global Power: An Action Agenda for the United States. —Washington, DC: Carnegie Endowment for International Peace. — 2005. — Р. 30.

⁵ Jaishankar S. IISS Fullerton Lecture by Dr. S. Jaishankar, Foreign Secretary in Singapore (выступление в International Institute for Strategic Studies, Сингапур, 20 июля 2015 года).

⁶ Virmani A. A Tripolar World: India, China, and US. — Indian Council for Research on International Economic Relations. — 2005. — May 18 (http://www.icrier.org/pdf/TripolarWrld_IHC5.pdf); Hawksworth J., Chan D. The World in 2050: Will the Shift in Global Economic Power Continue? — PricewaterhouseCoopers. — 2012. — P. 10; Fouré J., Bénassy-Quéré A., Fontagné L. The Great Shift: Macroeconomic Projections for the World Economy at the 2050 Horizon. — Working Paper, Centre D’Etudes Prospectives et D’Informations Internationales. — 2012. — P. 53.

⁷ Fouré J., Bénassy-Quéré A., Fontagné L. The Great Shift: Macroeconomic Projections for the World Economy at the 2050 Horizon. — Working Paper, Centre D’Etudes Prospectives et D’Informations Internationales. — 2012. — P. 53.

⁸ Tellis A.J. South Asia. — Strategic Asia 2001–02: Power and Purpose, eds. Richard J. Ellings and Aaron L. Friedberg. — Seattle, WA: National Bureau of Asian Research. — 2001. — P. 241.

⁹ Joshi S. Indian Power Projection: Ambition, Arms and Influence. — Whitehall Papers 85. — London: Royal United Service Institute. — 2015. — P. 140.

¹⁰ Tellis A.J., Bially J., Layne C., McPherson M. Measuring National Power in the Postindustrial Age. — Monograph Reports MR-1110-A. — Santa Monica, CA: RAND. — 2001. — P. 102–108 (http://www.rand.org/pubs/monograph_reports/MR1110.html).

¹¹ Cohen S.P., Dasgupta S. Arming Without Aiming: India’s Military Modernization. —Washington, DC: Brookings Institution Press. — 2010. — P. 2–16.

¹² Sagar R. State of Mind: What Kind of Power Will India Become? — International Affairs 85. — 2009. — №4. — P. 812.

¹³ Patnaik I., Pundit M. Is India’s Long-Term Trend Growth Declining? — ADB Economics Working Paper Series Number 424, Asian Development Bank. — 2014. — P. 18.

¹⁴ Raghavan S. All Form, Little Substance. — Hindu. — 2015. — July 30.

¹⁵ Ministry of Finance. Economic Survey 2014–15, vol. 1. — New Delhi: Government of India. — 2015. — P. 1.