В воскресенье Александр Лукашенко получил рекордные 87% голосов на своих седьмых президентских выборах. Кампания прошла настолько управляемо, что остальные четыре кандидата за все это время не сказали ни единого плохого слова о власти. Часть из них — лидеры провластных партий — открыто признавали, что идут на выборы «не вместо, а вместе с Лукашенко».
Единственная экс-оппозиционер Анна Канопацкая хоть и предлагала какие-то осторожные реформы, вроде амнистии политзаключенных или перехода к парламентской республике, в остальном критиковала не Лукашенко, а оппозицию в изгнании.
Однако, несмотря на рекордную имитационность избирательного процесса, никогда еще президентские выборы в Беларуси не открывали настолько непредсказуемый срок Лукашенко. Минск подходит сразу к нескольким важным развилкам во внутренней политике и в отношениях с Россией, а также к самому главному вопросу среднесрочного будущего — подготовке к смене власти.
Исцеление от 2020-го
Этими выборами Лукашенко хочет показать системе власти, обществу и внешним силам, что его режим излечился от болезни, дефицит легитимности восполнен, а потрясения 2020 года окончательно остались в прошлом. Пусть через насилие, но народ удалось вернуть к дисциплине. А значит, относиться к Лукашенко нужно как к победителю и полноправному хозяину положения.
В чем-то этот месседж можно даже назвать частично верным. Например, январские независимые опросы (Chatham House и «Белорусский трекер перемен») показывают, что, несмотря на глубокую поляризацию, общественные настроения в Беларуси стали комфортнее для власти, по сравнению с 2020 годом.
Также около двух третей респондентов (горожан с доступом к интернету), включая часть оппонентов Лукашенко, видят его заслугу в том, что страна не участвует напрямую в войне. А долю недовольных снизила эмиграция сотен тысяч из них и быстрый рост зарплат в экономике, разогретой российским оборонзаказом за последние два года.
Однако все это еще не означает настоящей стабилизации. Проблема Лукашенко в том, что будущее его режима теперь определяют почти исключительно внешние факторы, которые он не контролирует. Например, практически все параметры белорусской экономики сейчас напрямую зависят от России и решений ее экономических властей.
Белорусский рубль колеблется синхронно с российским. Замедление роста ВВП в России, в том числе из-за действий ее Центробанка, бьет по белорусским производителям, у которых нет других рынков сбыта. Даже новые санкции против Минска уже давно вводят не за его собственные действия, а за компанию с Россией или чтобы закрыть дыры в ограничениях против нее.
При любой турбулентности в России или в отношениях с ней риски для Лукашенко оказываются огромными из-за отсутствия прежнего внешнеполитического люфта. У Минска теперь нет привычной опции разморозить отношения с Западом, чтобы компенсировать проблемы, которые может нанести стагнация российской экономики, усиление западных санкций или внезапные колебания мировых цен на сырье.
Запад не готов начинать с Лукашенко диалог, несмотря на уже десять волн освобождения политзаключенных. Поддержка России в войне и масштабы репрессий за последние годы подняли планку для начала этого разговора слишком высоко.
Не менее сложно найти нишу, в которой Лукашенко, вопреки своей репутации, может быть полезен Западу. Во-первых, мало кто поверит в самостоятельность любых инициатив сателлита России. Во-вторых, сейчас даже гораздо более влиятельные страны — государства ЕС и Украина — опасаются, что глобальные сделки могут заключить поверх их голов. В такой ситуации мало кому есть дело до попыток Лукашенко отстроить свою субъектность.
Не расшатать перед транзитом
На четвертом десятилетии правления и на восьмом десятилетии жизни Лукашенко в повестку постепенно входит тема передачи власти. Об этом говорит и он сам — за первую неделю нового года Лукашенко трижды заявил, что в ближайшие пять лет страну ждет «смена поколений» во власти.
Разумеется, верить ему на слово невозможно. Даже если эти заявления не просто предвыборное кокетство и планы транзита у Лукашенко действительно есть, они могут меняться на ходу. После кризиса 2020 года он тоже обещал больше не выдвигаться в президенты, но потом передумал.
Тем не менее система власти постепенно готовится к этому процессу, беспрецедентному для независимой Беларуси. За прошлый срок Лукашенко создал конституционную рамку будущего транзита, прописал в законе гарантии и статус бывшего главы государства. На случай, если здоровье или другие обстоятельства вынудят его передавать президентство, Лукашенко в 2024 году занял еще один руководящий пост в новом органе, Всебелорусском народном собрании — съезде номенклатуры разных уровней, не вовлеченном в оперативное управление страной.
Неизвестно, когда Лукашенко займется и займется ли вообще самым важным этапом этого процесса — подбором преемника. В теории можно всегда находить для себя причины, почему сейчас не лучшее время для трудных решений, и досидеть так до физической неспособности управлять транзитом.
Но если представить, что дело все-таки дойдет до относительно добровольной передачи власти, то в этот период режим будет предсказуемо уязвим. Белорусская оппозиция будет рассматривать этот момент как окно возможностей. А это значит, что подойти к такому решению Лукашенко сможет, только когда будет уверен, что полностью контролирует ситуацию.
В результате получается, что начать добровольную передачу власти практически невозможно, пока не стали ясны контуры поствоенной конфигурации сил в регионе и, как следствие, формата отношений Беларуси с Россией.
По той же причине маловероятна полноценная оттепель в самой Беларуси накануне транзита. По опыту даже поверхностной либерализации 2014–2019 годов, после которой грянули протесты 2020-го, Лукашенко должен понимать, к чему это приводит.
Поэтому сигналы Западу вроде освобождения политзаключенных, даже если на них начнут обращать внимание, рискуют упереться в потолок возможностей режима. Лукашенко важнее обеспечить полную предсказуемость внутренней политики в ответственный период.
Новая Россия
Еще более серьезный вопрос для седьмого срока Лукашенко — как сохранить комфортный статус-кво в отношениях с Россией после завершения горячей фазы войны. При всей неясности со сроками и условиями война почти наверняка остановится в ближайшие пять лет. Ресурсы сторон исчерпываются, и им в любом случае нужен хотя бы перерыв, чтобы подготовиться к ее продолжению.
Какие будут приоритеты и возможности у российского режима в такой новой реальности, пока неясно. Кремль может переключиться с Украины и попробовать заработать внешнеполитические очки на новом направлении. Например, попытаться еще сильнее инкорпорировать Беларусь как утешительный приз за не достигшую всех целей войну.
Другой сценарий — падающая способность и/или желание Москвы компенсировать Минску издержки его изоляции со стороны Запада. Если Лукашенко останется без сегодняшнего российского бюджетного стимула, со стагнирующим или падающим спросом на белорусскую продукцию, ему потребуются более масштабные прямые субсидии от все той же России. Но его способность предоставить взамен какие-то новые, интересные для Москвы услуги может снизиться в отсутствие горячей войны.
Для Минска опасны оба отклонения от сегодняшнего баланса — и слишком большой интерес Кремля к Беларуси, и слишком низкий. Соответственно, главным приоритетом Лукашенко на новом сроке будет не дать отношениям с гарантом своей власти скатиться в какую-то из этих крайностей.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
