Александр Баунов и Никита Смагин — о крушении режима Асада, будущем Сирии и позициях России на Ближнем Востоке.

Крах власти Асада стал поражением для России, но новая реальность в Сирии открывает новые возможности и для Кремля.

Иран уже стал для России партнером, с которым она тестирует новую инфраструктуру международных отношений, независимую от Запада, и не похоже, что Москва готова свернуть эти эксперименты ради надежды на поправку отношений с США.

Пока у России нет неотложной необходимости спасать Иран, тем более — ценой прямого столкновения с Израилем или США. Но в долгосрочной перспективе ситуация выглядит не столь однозначно.

Даже небольшой шаг России в сторону Ирана делает Москву в глазах США и Израиля участником конфликта, способным нарушить текущий баланс. А Тегеран, за спиной которого стоит Кремль, — достаточно серьезная угроза, чтобы решиться на самые резкие действия.

Для Москвы Пезешкиян — это потенциальная угроза на перспективу. К власти его привел запрос на перемены, который в числе прочего содержит и антироссийские нотки

Иран наряду с Китаем подается как символ провалившихся попыток изолировать Россию. А для этой символической роли совершенно неважно, кто занимает кресло президента

Страны Ближнего Востока сотрудничают с Россией в той мере, в какой им это выгодно. А санкционные механизмы Запада все больше эту выгоду ограничивают

Пока мы не видели массового появления российского оружия в руках проиранских сил на Ближнем Востоке. Но нет особых сомнений, что Москва ощущает полное моральное право такое оружие им предоставить, если посчитает необходимым

За решительной критикой американских ударов по Йемену скрывается то, что Россия совсем не против того, чтобы США навели порядок в Красном море