«Связи США и Китая находятся в самой низкой точке с момента установления дипотношений», — заявил глава МИД КНР Цинь Ган 18 июня по итогам семичасового переговорного марафона с госсекретарем США Энтони Блинкеном. На следующий день, когда американского гостя в Пекине принимал уже Си Цзиньпин, самый главный китайский начальник звучал более благодушно. Он сказал, что «соперничество великих держав не отвечает духу времени» и что Китай «не собирается бросать вызов США или заменять собой Америку».
Тем не менее визит главного американского дипломата в Китай показал, что Пекин и Вашингтон не собираются возвращаться к полномасштабному сотрудничеству. Их главная задача сейчас, если выражаться сленгом курирующих Китай американских чиновников, — «настелить пол для проваливающихся отношений». Иными словами, сделать так, чтобы нынешние плохие отношения хотя бы не превратились в прямой вооруженный конфликт или большую экономическую войну.
А сделать это становится все сложнее — две страны воспринимают друг друга именно как стратегических соперников. Двум заряженным на конфликт бюрократическим и военным машинам становится все труднее отходить от края пропасти. И Джо Байден, и Си Цзиньпин хотят избежать эскалации в ближайшие полтора года — как минимум, по внутриполитическим причинам. Но эта нормализация отношений будет крайне ограниченной: обе страны будут использовать передышку, чтобы подготовиться к новому, еще более жесткому раунду схватки за глобальное доминирование.
Старый друг хуже
«Траектория наших отношений исключительно позитивная. Их углубление отвечает интересам обеих стран», — говорил Джо Байден, читая с листа текст речи, написанной его ближайшим советником Энтони Блинкеном. Дело было в Доме народных собраний в Пекине, а хозяином мероприятия, куда пригласили капитанов китайского и американского бизнеса, был сам Си Цзиньпин.
Правда, все это происходило в августе 2011 года — как понятно сейчас, то была совсем другая, оптимистичная эпоха. Байден трудился вице-президентом при Бараке Обаме, Блинкен был его советником по национальной безопасности, а вице-председателю КНР Си Цзиньпину оставалось всего 14 месяцев до назначения генсеком Компартии Китая.
В ту пору Белый дом и Чжуннаньхай стремились установить тесные личные отношения между вице-президентом США (в 2011 году казалось, что Байден пойдет на выборы в 2016-м и будет преемником Обамы) и будущим лидером КНР. Байден, все лето готовившийся к знакомству с товарищем Си в компании лучших американских китаистов, прилетел в Китай и три дня провел с вице-президентом КНР. А в начале 2012 года уже Байден принимал Си в Америке, в том числе за ужином с супругами.
Казалось, две крупнейшие экономики мира будут и дальше жить в состоянии взаимовыгодного симбиоза, их лидеры — дружить семьями, а неизбежные внутри Кимерики противоречия останутся в рамках споров хозяйствующих субъектов и будут разрешаться в соответствии с регламентами ВТО.
Однако эта идиллия начала сыпаться уже во время второго срока Обамы. После прихода к власти Си Цзиньпина Китай ускорил модернизацию своих вооруженных сил, насыпал искусственные острова в Южно-Китайском море и превратил их в военные базы. Си выступил с двумя масштабными экономическими инициативами: «Сделано в Китае — 2025» должна была обеспечить КНР командные высоты в мировом технологическом укладе XXI века, а «Пояс и Путь» — укрепить позиции китайского бизнеса в конкуренции за мировые рынки.
Дискуссии в Вашингтоне о том, как сдержать глобальные амбиции Китая и сохранить американское доминирование, начались еще в конце первого срока Обамы. Вашингтон тогда делал упор на взаимодействие с Пекином, а к сдерживанию подходил крайне аккуратно, несмотря на объявленный «поворот к Азии». Сменивший Обаму Дональд Трамп первые пару месяцев пытался подружиться с Си, а затем развязал торговую войну, ввел санкции против Huawei и начал кампанию по демонизации Пекина.
Когда осенью 2020-го выборы в США выиграл Джо Байден, в Китае вздохнули было с облегчением. Многим в Пекине казалось, что после трамповских антикитайских ястребов вроде Мэттью Поттинджера или Питера Наварро с командой Байдена будет проще найти общий язык. Да, некоторые представители новой администрации вроде замглавы Совета национальной безопасности Курта Кэмпбелла или замминистра обороны Элая Ратнера тоже не слыли «друзьями Пекина», но их начальники Энтони Блинкен и Джейк Салливан воспринимались как прагматики, заинтересованные в сотрудничестве с КНР.
Особые надежды, по словам китайских источников, в Чжуннаньхае возлагали на личные отношения Си с Байденом, завязавшиеся за неспешными разговорами под блюда с обжигающим сычуаньским перцем.
Реальность оказалась иной. Команда Байдена действительно изменила подход к соперничеству с Китаем, но скорее в сторону большей эффективности — с вытекающими отсюда негативными последствиями для Пекина. Основы нового курса недавно изложил советник президента по национальной безопасности Джейк Салливан, выступая в Институте Брукингса. Суть — отказ от модели глобализации, возникшей в 1990-е годы после победы в холодной войне, и переход США к активной промышленной политике (еще недавно это выражение было в Америке чуть ли не ругательным и сами американцы использовали его для критики Китая и описания того, как не надо себя вести в мировой экономике).
Белый дом намерен перехватить у Китая инициативу в гонке за обладание технологиями, которые определят экономический уклад XXI века и лягут в основу военной мощи государств. Заодно они надеются таким образом остановить эрозию американского среднего класса, из-за которой к власти в США начали приходить популисты вроде Трампа (ключевые идеи этого подхода Салливан и его соавтор Салман Ахмед, сейчас возглавляющий отдел стратегического планирования Госдепа, сформулировали во время работы в Фонде Карнеги над проектом «Американская внешняя политика для среднего класса»).
Помимо укрепления военной мощи США с учетом растущих возможностей Китая (соответствующая рабочая группа в Пентагоне под руководством Элая Ратнера появилась сразу после инаугурации Байдена), новая американская администрация сосредоточила усилия на трех направлениях. Во-первых, Вашингтон начал перекрывать Пекину доступ к наиболее значимым технологиям.
Формально под меры экспортного контроля подпали технологии, способные укрепить военный потенциал Китая, но на самом деле речь идет о решениях, которые будут иметь фундаментальное значение для экономики будущего, — прежде всего, передовые чипы, в том числе для суперкомпьютеров.
Салливан описывает подход США как «маленький двор, высокий забор», указывая, что ограничения затронут лишь небольшой сегмент современных технологий. Но в реальности этот сегмент будет быстро расширяться по мере технологического прогресса. Самые передовые на данный момент технологии станут основой новых классов товаров, как в свое время паровой двигатель или электричество, а отсутствие доступа у Китая к новейшим разработкам должно создать для США комфортный задел.
Помимо экспортного контроля, Белый дом также ужесточил мониторинг инвестиций из КНР в США. А к 2024 году администрация намерена провести через Конгресс законопроект о разрешительном порядке технологических инвестиций в Китай.
Второе направление противостояния с Пекином — это несколько новых законов, которые должны обеспечить финансирование для новых разработок, возрождения передовой промышленности и сопутствующей инфраструктуры (CHIPS and Science Act), а также добычу и переработку критически важных полезных ископаемых (Inflation Reduction Act) вроде лития, кобальта и никеля за пределами Китая и без его участия.
Наконец, третий элемент американской стратегии состоит в том, что администрация Байдена, в отличие от Трампа, занялась подрезанием технологических крыльев Китая не в одиночку, а вместе с союзниками. Отказавшись от идеи широких торговых соглашений вроде обсуждавшегося при Обаме Транстихоокеанского партнерства, Байден сделал ставку на перенос критически важных цепочек добавленной стоимости внутрь военных союзов США.
До февраля 2022 года подобный подход не особенно нравился многим европейским и азиатским союзникам Вашингтона. Однако после нападения России на Украину у американской политики переноса производств к союзникам (friend-shoring) появилось много сторонников. Правительства и корпорации начали оценивать свои риски в случае геополитического конфликта с участием Китая и стали постепенно диверсифицировать цепочки.
Кроме того, Вашингтон активно работает с партнерами, стремясь закрыть доступ Китая к их технологиям. Например, в начале года США вместе с Японией и Нидерландами ограничили доступ Пекина к оборудованию для производства самых современных полупроводников.
Одной из главных дипломатических побед Белого дома стало то, что курс на ограничение технологических связей с Китаем поддержала главная чиновница объединенного ЕС — глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. В марте она выступила с речью, где обозначила новый подход к избирательному сотрудничеству с КНР в части технологий как «снижение рисков» (de-risking) — в противовес возникшему при Трампе понятию сворачивания экономических связей с Китаем (decoupling). Теперь этот сленг американские и европейские чиновники используют вместе: Блинкен с удовольствием цитировал фон дер Ляйен на своей итоговой пресс-конференции в Пекине, описывая американский подход к Китаю.
Шарик улетел
Байден снова встретился с Си только к концу второго года своего президентства. В ноябре 2022-го оба приехали на саммит G20 на Бали с желанием заморозить конфронтацию. Накануне отношения США и Китая пережили масштабный кризис из-за визита на Тайвань спикера Конгресса Нэнси Пелоси. Байдену так и не удалось отговорить свою давнюю соратницу от этой затеи (не самой своевременной и разумной ее считали многие ведущие китаисты США), а китайская сторона не поверила уверениям американцев, что поездка Пелоси, а до того серия публичных оговорок Байдена, ставящих под сомнение принцип «одного Китая», являются всего лишь чередой досадных случайностей.
Пекин ответил на визит масштабными военными учениями в районе острова и свернул диалог по большинству интересующих США тем вроде климата. Также были полностью заморожены контакты по линии военных.
Казалось, что на Бали Си и Байдену удалось очертить новую рамку отношений, позволяющую избежать потрясений хотя бы до американских выборов 2024 года. Лидеры разморозили большую часть диалоговых форматов между США и КНР (кроме военных), Байден заявил о неизменности американской политики одного Китая, а Си назвал «недопустимым» применение ядерного оружия Россией против Украины (хотя при этом не назвал войну войной, не критиковал Кремль напрямую и частично возложил вину за ситуацию на НАТО).
Дальше стороны должны были обсудить, как стабилизация отношений будет выглядеть на практике, для чего Блинкен собирался приехать в Пекин еще в феврале 2023 года. Но тут над территорией США обнаружился китайский разведывательный аэростат, который ВВС США в итоге сбили над Тихим океаном. Шпионаж великих держав друг за другом — обычная практика, но из-за скандала визит Блинкена пришлось отменить.
США и Китаю понадобилось почти пять месяцев, чтобы согласовать новую дату, причем поездке госсекретаря предшествовали встреча Салливана с членом Политбюро Ван И (они провели за столом переговоров в Вене восемь часов без перевода), а также закрытые контакты по линии спецслужб.
Причины для разрядки
Сейчас и у Байдена, и у Си есть веские причины не тянуть с нормализацией отношений, пусть и ограниченной. После триумфального для себя ХХ съезда партии и экстренного снятия ковидных ограничений Си пытается восстановить отношения с окружающим миром и исправить перегибы внешней политики ковидного периода. Тогда Китай на несколько лет закрылся от иностранцев, а в его дипломатической риторике доминировали «боевые волки» вроде бывшего официального представителя МИД КНР Чжао Лицзяня, отправленного в карьерную ссылку в конце прошлого года.
Налаженные связи с внешним миром Пекину сейчас нужны по нескольким причинам. Во-первых, Китай хоть и не может повлиять на промышленную и санкционную политику самих США, но зато вполне способен снизить эффективность американской стратегии, работая с союзниками Вашингтона. Это прежде всего касается крупных стран ЕС вроде Германии и Франции, чья экономика и так пострадала от шокового разрыва связей с Россией.
Китай старается играть на этом, чтобы вбить клин в трансатлантический антикитайский альянс. Пекин надеется убедить две крупнейшие экономики еврозоны, что жесткие ограничения на сотрудничество с КНР, которые лоббируют США, подорвут европейское благосостояние в столь сложный момент. Для этого Си принимал в Пекине канцлера ФРГ Олафа Шольца в ноябре, а в апреле — президента Франции Эммануэля Макрона. На этой неделе в свое первое турне по Германии и Франции отправился премьер Госсовета КНР Ли Цян, в свите которого — половина правительства и главы крупнейших китайских компаний.
Вторая причина стремления Китая нормализовать связи с остальным миром — это тревожное состояние китайской экономики. Майская статистика выглядит неблестяще, рост замедляется, так что Народный банк Китая впервые за десять месяцев снижает ставки для среднесрочных долговых инструментов, чтобы стимулировать спрос, а Госсовет проводит экстренный закрытый аудит разбухших за время пандемии долгов местных правительств. Стабилизация отношений с США должна помочь Си сфокусироваться на решении этих задач.
С американской стороны тоже хватает причин, чтобы стремиться смягчить конфронтацию. Байден вынужден реагировать на просьбы союзников, которым и так хватает проблем из-за российского вторжения в Украину. Во время недавних визитов в Вашингтон об этом с ним говорили и президент Макрон, и канцлер Шольц, а на саммите в Хиросиме — все партнеры по G7.
Также команду Байдена тоже не может не беспокоить состояние экономики США. Особенно после череды банкротств региональных банков, которые уже заставили таких авторитетов, как бывший министр финансов США Хэнк Полсон, говорить о надвигающейся рецессии. Встретить очередной шторм в мировой финансовой системе без работающих каналов коммуникации со второй экономикой мира — большой риск. Так что в Белом доме постарались поскорее забыть инцидент с китайским аэростатом, для чего Блинкен и поехал в Пекин.
Мириться нельзя эскалировать
Учитывая глубину противоречий и низкий уровень ожиданий, поездку Блинкена в Пекин можно назвать успешной. Госсекретарь вновь подтвердил принцип «одного Китая», а его собеседники вновь пообещали не поставлять России оружие.
Блинкен также договорился возобновить контакты между ключевыми чиновниками. В ближайшие месяцы в Пекин должны отправиться министр финансов США Джанет Йеллен, глава Минторга Джина Раймондо и спецпредставитель по вопросам климата Джон Керри, а в Вашингтоне с ответным визитом ждут Цинь Гана.
Эти контакты должны подготовить две встречи на высшем уровне, причем обе — уже до конца года. Первая — в начале сентября на саммите G20 в Дели, вторая — в ноябре на саммите АТЭС в Сан-Франциско. Среди прочего это будет первый визит Си в США с апреля 2017 года, когда он приезжал в Мар-а-Лаго знакомиться с Трампом.
Теперь задача обоих лидеров — не сорвать наметившуюся разморозку, а на саммитах сделать так, чтобы отношения двух сверхдержав набрали достаточный запас прочности, чтобы пережить выборный для Америки 2024 год. В Китае политический календарь спокойнее — следующий съезд КПК пройдет только в 2027 году, а Си полностью контролирует расклад в партии.
Зато в США соревнование в жесткости антикитайской риторики явно будет частью президентской кампании для обеих партий. А если финалистами гонки опять станут Байден и Трамп, то отношения с Пекином рискуют превратиться в одну из центральных и самых токсичных тем грядущих выборов.
Стабилизировать отношения будет непросто. Не успел Блинкен покинуть Пекин, как президент США спровоцировал скандал на ровном месте. Выступая перед донорами партии в Калифорнии, он похвалил своего госсекретаря за успешный визит в КНР и тут же сказал, что Си был не в курсе февральской миссии разведывательного аэростата, а потому сообщения об инциденте стали для него «унижением, как и для других диктаторов в подобных случаях». Китайские власти в ответ назвали ремарку Байдена «абсурдной и безответственной», но не стали раздувать историю внутри страны.
Куда более серьезное препятствие для стабилизации отношений — это отсутствие каналов для связи между военными, несмотря на растущее количество опасных сближений между самолетами и кораблями США и КНР. Восстановить эти каналы было одной из задач Блинкена, но тут Китай не пошел навстречу. В Пекине считают, что риск неконтролируемой эскалации будет сдерживать американцев лучше, чем наличие протоколов и горячих линий связи.
Так что стабильность отношений двух сверхдержав может в любой момент оказаться в руках пилота истребителя или капитана эсминца. В 2001 году столкновение китайского истребителя и американского самолета-разведчика над островом Хайнань (пилот ВВС КНР тогда погиб) привело к длившемуся пару недель обострению, которое сейчас помнят немногие. Случись что-то похожее в напряженной атмосфере 2023 года, и последствия будут непредсказуемыми.
Собственно, даже те, кто сейчас непосредственно отвечает за американо-китайские отношения, признают, что избежать новых, опасных обострений будет очень непросто. Если поспрашивать высокопоставленных чиновников в Вашингтоне, какая книга лучше всего описывает будущую траекторию взаимодействия двух сверхдержав, то большинство назовут труд Кристофера Кларка «Лунатики: как Европа начала войну 1914 года».
