В начале сентября в Москву должна была прибыть делегация «Талибана». Четыре полевых командира талибов, как их назвали российские информагентства, во главе с руководителем офиса «Талибана» в Катаре Шер Мухаммадом Аббасом Станикзаем собирались 4 сентября принять участие в московском формате международной конференции по афганскому урегулированию. В ней также предполагалось участие представителей России, Индии, Ирана, Китая, Пакистана, стран Центральной Азии. Приглашали и США.
Однако талибская сенсация, анонсированная российским МИДом в середине августа, не состоялась. Конференцию отменили за неделю до ее начала по просьбе президента Афганистана Ашрафа Гани. Он лично позвонил министру иностранных дел России Сергею Лаврову и, сославшись на то, что делегация афганского правительства не может приехать в Москву, попросил перенести конференцию на более поздний срок. Афганский президент объяснил это «необходимостью выработать консолидированную позицию с учетом изменений в руководстве силового блока» своей страны – в отставку подал советник президента Гани по национальной безопасности Ханиф Атмар.
В принципе официальный Кабул сообщил о своем отказе участвовать в московском формате еще за пару дней до этого телефонного разговора. Мотивация была простая: только прямые переговоры между афганским правительством и талибами могут быть результативными. Более того, в Кабуле считали, что любая конференция по афганскому урегулированию должна проходить под эгидой афганского правительства, даже если она в Москве. На Смоленской площади с этим не могли согласиться.
Кроме того, в Москве хорошо понимали, что Кабул ведет себя в этом вопросе не совсем самостоятельно и зависим от Вашингтона. А американцы ясно дали понять, что не видят смысла в новой московской конференции, учитывая невнятные итоги первой попытки в апреле 2017 года. А потому американцы отказались участвовать в ней и в этот раз.
Тем не менее российская дипломатия сочла успехом согласие талибов прибыть в Москву независимо от готовности Кабула и Вашингтона отправить сюда своих представителей. Ведь это само по себе должно было продемонстрировать российское влияние на одну из сторон афганского противостояния. До сих пор этим могла похвастаться лишь одна страна в ближайшем окружении Афганистана – Узбекистан. Совсем недавно, в начале августа, в Ташкенте принимали ту же самую делегацию «Талибана» во главе с Мухаммадом Станикзаем, которую ожидали и в Москве. А в марте этого года в узбекской столице собралась афганская конференция, в которой на высоком уровне отметились и американцы, и представители официального Кабула, и россияне. Тогда талибы еще не рискнули там появиться.
Значение, которое придавали в российском МИДе первому в истории официальному визиту талибов в Москву, можно было оценить по утечкам со Смоленской площади. Из них следовало, что Москва, пытаясь добиться реального диалога с «Талибаном», готова вывести его из списка запрещенных в России организаций. Этот шаг, впрочем, назрел уже давно – с тех пор, как «Талибан» был внесен в этот список, что произошло в свое время по недоразумению. Активность талибов никогда не была зафиксирована на территории России, равно как и в других странах СНГ, в том числе в Центральной Азии.
Так что же произошло, что заставило Сергея Лаврова внезапно согласиться с просьбой афганского президента и отложить проведение конференции в Москве, хотя официальный Кабул и так не собирался принимать в ней участие? Ведь буквально за пару дней до звонка Ашрафа Гани в российском МИДе в достаточно резких тонах высказались по поводу заявления посла Афганистана в Москве Абдула Каюма Кучая, выразившего сомнение в миротворческих возможностях российской дипломатии.
Мои попытки найти ответ на этот вопрос у дипломатов, имеющих отношение к афганскому урегулированию, привели к единственному выводу: министр иностранных дел России не смог сказать «нет» президенту Афганистана, когда тот позвонил ему лично. Есть такая особенность протокола в общении высших руководителей, и афганский лидер, будучи к тому же еще и искушенным восточным дипломатом, воспользовался ею в полной мере. Кроме того, в Москве, похоже, знали, что Ашраф Гани готов был обратиться с этой просьбой лично к Владимиру Путину, и хотели этого избежать.
Уже через несколько дней официальный Кабул извлек первые дивиденды из своего удачного внешнеполитического демарша, доказательно объясняя публике, как внутри страны, так и за ее пределами, что никакое афганское миротворчество невозможно без патронажа правительства Афганистана. А это именно то, что неприемлемо для талибов, утверждающих, что они не собираются вести переговоры с афганскими властями, которые реально не контролируют ситуацию в своей стране.
Талибы наглядно доказывают верность своей оценки афганских властей, регулярно нападая на правительственные силы в провинциях Кундуз, Тахор, Фарьяб, Газни, Пактия. Особенно дерзкой и успешной стала недавняя операция талибов по взятию административного центра провинции Газни в центре Афганистана – на дороге, соединяющей Кабул с западом страны. Много дней правительственные силы не могли вытеснить оппозицию из этого стратегического пункта даже при американской поддержке с воздуха.
Точно такая же история, причем не раз, повторялась с административным центром провинции Кундуз. Талибы входят в афганские города, когда им заблагорассудится, и оставляют их, когда считают необходимым, сохраняя свои основные силы. Практически вся территория Афганистана, за исключением крупных городов и городских поселений, сейчас находится во власти «Талибана».
Поэтому неудивительно, что уже который год талибы отказывают официальному Кабулу в статусе равного себе противника и видят таким лишь Соединенные Штаты. Талибы уверены: как только правительство Ашрафа Гани лишится поддержки США и стран НАТО в случае вывода их военных из Афганистана, они снова вернут себе власть в Кабуле, как это было до 2001 года. Эти расчеты небезосновательны, поэтому планы американской администрации – как при Обаме, так и при Трампе – полностью уйти из Афганистана очень далеки от реальности.
Впрочем, требование «Талибана» вывести все иностранные войска из Афганистана еще менее реалистично. Такого уже не требуют даже в Москве, понимая, каким хаосом может обернуться конфликт между оставленными без внешнего присмотра правительственными силами, талибами и набирающим влияние в стране «Исламским государством» (запрещено в РФ).
По этой причине перспективы мирного урегулирования в стране, где непрекращающаяся герилья отметила в этом году свое сорокалетие, выглядят более чем туманно. И в любом случае поиски формулы мира для Афганистана невозможны без участия США.
Американцы так же, как и Россия, пытаются наладить диалог с «Талибаном». С этой целью при их содействии был создан офис талибов в столице Катара Дохе. Именно туда уже трижды в этом году наведывалась Элис Уэлс, первый заместитель помощника госсекретаря США.
Какими могли бы быть условия раздела власти между Кабулом и «Талибаном»? Об этом говорит анонимный дипломатический источник в Москве: талибы могли бы «участвовать в политической жизни тех уездов и провинций, где они и так фактически уже правят». Но это при условии, что афганские власти официально признают их статус.
Однако, чтобы подобраться к переговорам о разделе власти, сначала необходимо, чтобы стороны афганского конфликта признали друг друга равноправными партнерами и сели за один стол. А этого пока, как мы видим, не получается.
Соглашаясь принять участие в московском формате, талибы требовали от России исключить возможность того, что их пребывание за одним столом с представителями официального Кабула может быть интерпретировано как участие в переговорах с ними. Мол, мы приехали на конференцию, где разные участники могут высказать свою точку зрения, не более того. Афганское правительство, напротив, настаивало, чтобы в Москве им был предоставлен статус соорганизаторов конференции и возможность вступить в переговоры с талибами. Эти требования и капризы пока кажутся взаимоисключающими.
Ситуация еще больше запуталась после отмены встречи в Москве 4 сентября. Как указывают источники в Афганистане, талибы поначалу готовы были оскорбиться, узнав об отмене. Ведь Москва согласилась с просьбой Кабула, не обсудив это решение с «Талибаном». Из офиса талибов в Дохе даже пришли сигналы, что теперь они не поедут в Москву, когда для конференции подберут новую дату. Но спустя некоторое время там немного успокоились и пришли к выводу, что не стоит сжигать все мосты. Ведь участие «Талибана» в московской конференции может помочь признанию их в качестве субъекта международных отношений, что талибы не могут не ценить.
Поэтому нельзя исключать, что Москве и Дохе удастся провести неформальные двусторонние консультации еще до определения новой даты проведения московского формата, обещанного до конца нынешнего года.
О чем можно договариваться в условиях, когда Россия не имеет реальных рычагов влияния на обе афганские стороны, чтобы принудить их к миру? Для начала талибам можно пообещать вычеркнуть их из списка запрещенных в России организаций. В ответ они могут дать гарантии, что их военные операции внутри Афганистана не будут угрожать безопасности стран Центральной Азии и они откажутся от террористической деятельности. И только на следующих этапах переговоров Москва может обещать талибам определенную политическую и даже экономическую поддержку.
А уж если называть вещи своими именами, талибы должны быть еще больше ориентированы и мотивированы на борьбу со структурами ИГИЛ в Афганистане, что уже и сейчас становится одной из их главных внутренних задач. Такое их решение вполне отвечало бы интересам Москвы и ее партнеров в регионе.
Впрочем, такая программа действий может стать реальной, только если не будет противоречить интересам США в Афганистане, а в этом сегодня, к сожалению, приходится сомневаться. Поэтому более перспективной нынче выглядит ташкентская площадка межафганского урегулирования. Узбекистан лишен геополитических амбиций, которые сталкивают в Афганистане Москву и Вашингтон.