Спотовые цены на газ в Европе бьют все новые рекорды, превращая газовый рынок в один из главных фронтов в геоэкономическом противостоянии России и Запада. Уже в первые недели после российского вторжения в Украину руководство Евросоюза объявило о намерении резко снизить зависимость Европы от российского газа – сократить его поставки на две трети к концу этого года. Но воплотить эти планы в жизнь оказалось дорого и сложно, поэтому европейцы сосредоточили свои санкционные усилия на ограничении поставок других видов российского сырья – прежде всего угля, нефти и нефтепродуктов, найти замену которым намного легче и дешевле. Выбор объяснили желанием нанести наибольший ущерб противнику с наименьшими издержками для себя.
Однако к маю стало понятно, что Россия в своем противостоянии с Европой тоже следует этой логике, а потому выбрала именно газовую сферу для оказания давления на европейцев. Сначала Москва запретила использовать газопровод Ямал – Европа, затем ввела санкции против компании «Газпром Германия». В июне поставки по «Северному потоку» сократились из-за спора о возвращении турбины после ремонта в Канаде, а с 11 июля они вообще остановлены – официально, временно из-за планового ремонта. Газовая война близка к тому, чтобы развернуться в полную силу, вызывая немало вопросов, какая из сторон лучше готова к этому противостоянию.
Почему газ?
Принято считать, что экспорт газа служит чуть ли не главным источником поступлений в российский бюджет, но на самом деле газовые доходы играют в России куда меньшую роль, чем нефтяные. До того как цены на газ резко подскочили в 2021 году, газовые налоги (экспортная пошлина и налог на добычу полезных ископаемых) обеспечивали около 10% поступлений федерального бюджета РФ. Для сравнения: доля нефти достигала 30%. Дело в том, что экспортные пошлины на нефть в России намного выше, а разница в налогах для внутреннего потребления и экспорта куда меньше.
Если Россия прекратит продавать газ в Европу, то бюджет недосчитается примерно $40 млрд. Для российских властей это, конечно, существенная сумма, но куда меньшая, чем если бы пришлось отказаться от нефтяных доходов. А если продажа газа будет ограничена, но не остановится полностью, то большая часть потерь будет компенсирована за счет роста цен. Глава «Газпрома» Алексей Миллер недавно хвастался, что растущие цены на газ полностью компенсировали компании потери от сокращения экспорта в ЕС.
В отличие от попавшей под санкции нефти России трудно перенаправить свой трубопроводный газ куда-либо еще, кроме Европы. Можно попробовать нарастить выработку электричества из газа, высвободив тем самым некоторое количество угля для экспорта. Или увеличить выпуск продукции, чье производство требует большого количества газа, – например, аммиака или азотных удобрений – и экспортировать уже их. Но в целом возможности на этих направлениях довольно ограничены.
В результате те объемы российского газа, которые не будут проданы в Европе, в основном просто выпадут из глобального потребления. А любое количество сжиженного газа (СПГ), направленное на европейский рынок, чтобы компенсировать выпавшие объемы, будет означать дефицит где-то еще, что может привести к серьезной борьбе между покупателями за оставшийся на рынке газ.
Зависимость Европы от российского газа не стоит недооценивать. В 2021 году ЕС получил по газопроводам из России около 40% всего потребляемого газа и еще 5% в виде СПГ. В денежном выражении это обошлось европейцам в 99 млрд евро, что составляет всего 5% от общего объема энергетического импорта ЕС.
На первый взгляд – немного. Но тут нужно иметь в виду, что газ используют в качестве сырья или источника энергии многие отрасли промышленности с высокой добавленной стоимостью – цементные, стекольные и сталелитейные заводы, химические предприятия. Многие из этих компаний находятся в Германии и дают работу тысячам людей. Если добавить к этому взлетевшие счета газа, которые приходят десяткам миллионов европейцев, то можно понять, почему Кремль выбрал для противостояния с Европой именно газовое оружие.
Почему сейчас?
Выбор времени для начала российского газового наступления обусловлен особенностями европейского рынка газа. Спрос на него носит сезонный характер. В средиземноморских странах пик потребления приходится на лето, когда активно используются кондиционеры (покрывается в основном за счет СПГ). В остальной Европе основное потребление идет зимой, во время отопительного сезона. Если исключить Испанию, Португалию и небольшие островные государства, Европа потребляет в среднем 130 млрд кубометров газа с апреля по сентябрь и 270 млрд с октября по март. Соответственно, ЕС наиболее уязвим к перебоям в поставках газа зимой, на пике спроса.
Правда, к ним можно подготовиться заранее, заполнив газовые хранилища. Номинальный объем последних в ЕС составляет около 100 млрд кубометров, но количество газа в них стараются не опускать ниже 20 млрд. 80% мощностей сосредоточены в Германии, Франции, Нидерландах, Австрии и Италии. Еще 30 млрд кубометров хранилищ есть в Украине, прежде всего в ее западных областях.
Если Россия хочет, чтобы сокращение поставок газа оказало на Европу максимальное давление, то ей лучше поторопиться. Для Москвы нет особого смысла давать европейцам возможность накопить газ в хранилищах перед началом зимы. Вряд ли российское руководство всерьез рассчитывает, что у него получится усыпить бдительность европейцев сейчас, а потом застать их врасплох, начав урезать поставки посреди зимы.
Данные Европейской сети операторов газотранспортных систем (ENTSOG), обобщенные аналитическим центром Брейгель, показывают, что в начале июля российский газовый экспорт в ЕС составляет около 150 млн кубометров в сутки. Это в три раза меньше средних уровней в эти даты за последние годы.
Сейчас Европе удается компенсировать снижение поставок из России за счет увеличения импорта из Норвегии и закупок СПГ, так что хранилища пока заполняются привычными темпами, хотя и с более низкого начального уровня. Но чем дальше, тем труднее это будет даваться.
Летом 2021 года рынок СПГ рос как на дрожжах благодаря засухам, снизившим генерацию ГЭС, и сильной жаре, из-за которой по всему миру, от Бразилии до Японии, активно пользовались кондиционерами. Этим летом погода стоит куда более мягкая, что играет на руку Европе. Но не стоит недооценивать другие факторы. Например, авария, произошедшая 8 июня на американском заводе Freeport LNG, сократила экспортные возможности США на 17% и вывела с рынка 60 млн кубометров газа в день. Простой предприятия может затянуться на три месяца и более. На руку Москве играют и другие трудности – например, недавняя забастовка норвежских газовщиков.
Что дальше?
Пока Россия не объявляла о намерении полностью остановить экспорт газа в Европу. Вместо этого она разными способами частично ограничивает поставки: меняет требования к способу оплаты, вводит ответные санкции против компаний, которые раньше были под российским контролем, а теперь перешли под управление стран ЕС, ссылается на технические проблемы, вызванные неосуществленными поставками оборудования из западных стран, и отказывается использовать предложенные Украиной альтернативные маршруты поставок в обход зоны конфликта. Главная пропагандистская задача тут в том, чтобы показать, что западные страны сами создают проблемы с поставками российского газа, в то время как Россия, наоборот, делает все возможное для соблюдения действующих соглашений.
Тем не менее общее направление действий Москвы понятно, поэтому Европа и особенно Германия уже начали готовиться к нехватке газа этой зимой, разрабатывать планы нормирования потребления и графики закрытия предприятий. Евросоюз, а возможно, и всю мировую экономику ждет рецессия. Замедление европейской экономики обычно снижает спрос на электроэнергию, что должно смягчить удар, но в этот раз дефицит газа, скорее всего, все равно будет слишком большим. Приостановки поставок энергоносителей усугубят рецессию и ускорят инфляцию, заставив Европу еще раз пережить что-то похожее на кризис, вызванный нефтяным эмбарго арабских стран в 1970-е.
