Итак, КНДР признала республики Донбасса, и это признание стало еще одним подтверждением того, что Северная Корея старается поудобнее устроиться в новой геостратегической ситуации. В Пхеньяне в целом рады тому, что сейчас происходит в мире. Всем трем поколениям правителей из рода Ким везло с международной обстановкой, и на этот раз, кажется, фортуна тоже от них не отвернулась.
Спасительные кризисы
Всего пять лет назад положение КНДР выглядело незавидным. В 2017 году северокорейские ракетчики испытали два новых типа межконтинентальных баллистических ракет, способных поражать цели на территории США, но этот успех обернулся против Пхеньяна. Тогдашний американский президент Трамп был настолько непредсказуем, что, казалось, вполне мог ударить по северокорейским ядерным объектам. А Совет Безопасности ООН ввел против страны беспрецедентно жесткие санкции, причем за них проголосовали и Китай, и Россия.
В 2018 году руководство КНДР было всерьез встревожено таким развитием событий и даже готово к уступкам, но самонадеянность и неорганизованность Трампа помешали США добиться ощутимых результатов. Тем не менее кризис не прошел бесследно – ужесточение санкций сделало внешнеэкономическую деятельность практически невозможной для Северной Кореи. В санкционных списках оказались все те немногочисленные товары, по которым у КНДР были преимущества на мировом рынке.
Тогда казалось, что санкции будут соблюдать все, в том числе и Китай, который уже лет 15 практически был монополистом во внешней торговле КНДР (более 90% всего внешнеторгового оборота страны). Но прошло всего пять лет, и у Пхеньяна появились все основания забыть недавние опасения и смотреть в будущее с оптимизмом, потому что зашатался старый международный порядок.
Началась американо-китайская холодная война, которая, вероятно, продлится не одно десятилетие. А Россия бросила прямой вызов сложившемуся мировому порядку. И вне зависимости от того, чем все это закончится и для России, и для Китая, на данный момент у Северной Кореи есть основания радоваться переменам.
Американо-китайский конфликт подтолкнул Пекин пересмотреть свое еще недавно двойственное отношение к Пхеньяну. С одной стороны, китайцы видели в Северной Корее важный стратегический буфер, позволяющий держать на расстоянии американские базы в южной части Корейского полуострова. С другой – их раздражала северокорейская ядерная программа, подрывающая режим нераспространения, и некоторые другие особенности внешней и внутренней политики Северной Кореи.
Однако за последние три-четыре года от былой двойственности не осталось и следа. В условиях противостояния с США ценность Северной Кореи как геостратегического буфера резко выросла, так что китайское руководство теперь готово закрывать глаза на многие действия КНДР, которые раньше вызвали бы у Пекина немалое раздражение.
В нынешней ситуации главная цель Китая проста: не допустить, чтобы в Северной Корее случился серьезный политический кризис. Китаю не нужны там ни революция, ни гражданская война, ни – самое главное – объединение с Южной Кореей под эгидой Сеула. Китаю нужно сохранение статус-кво, и за это Пекин готов платить. Речь идет о суммах порядка $1–2 млрд в год – по китайским меркам, не такие уж большие деньги.
Китай решил снабжать КНДР достаточным количеством товаров для поддержания внутриполитической стабильности – зерновыми (в основном рисом и кукурузой), удобрениями и нефтепродуктами. Насколько можно судить, поставки эти проводятся без особых предварительных условий и в количествах, позволяющих избежать голода и остановки экономики.
Можно сказать, что Китай взял на себя обеспечение КНДР пресловутым «безусловным базовым доходом». Именно китайские поставки зерновых и топлива позволили Северной Корее в пандемию поддерживать режим полной изоляции от внешнего мира, который иначе мог бы обрушить экономику страны.
Китайская помощь сделала ненужными те рыночные реформы, которые Пхеньян с немалым успехом проводил в 2012–2018 годах. Сейчас они свернуты, а северокорейская печать постоянно напоминает о необходимости повышать роль государства в экономике. Идеалом объявили возвращение к радикальной форме командной и распределительной экономики, существовавшей в 1960–1990 годах.
Скорее всего, этот идеал недостижим, но очевидно, что заигрывания с рыночными и полуночными преобразованиями в Северной Корее закончились. Логику Пхеньяна можно понять: в конце концов, любые рыночные реформы, пусть и самые осторожные, в итоге ослабляют контроль властей над населением. Раньше эффективностью контроля приходилось жертвовать, чтобы держать экономику на плаву. Но после того как решение базовых экономических проблем взяли на себя китайцы, задача сохранения политического контроля опять вышла на первый план.
Ким Чен Ын начинал как радикальный и довольно удачливый реформатор, но сейчас его главное желание – заморозить ситуацию в стране. Поскольку Китай хочет примерно того же, велики шансы, что так и будет.
Донбасские подарки
Война в Украине стала для Северной Кореи еще одним приятным сюрпризом, хотя и не столь значительным, как американо-китайское противостояние. Россию время от времени зачисляют в союзники и даже спонсоры Северной Кореи, но на практике отношения двух стран весьма противоречивы, по меньшей мере с начала 1960-х годов.
В первые постперестроечные годы они были почти враждебными, но в 2000-х – по мере удаления России от Запада – опять стали улучшаться. Однако в любом случае ни о каком спонсорстве со стороны России речи не было и быть не может. Россия – не Китай, у нее нет финансовых возможностей Пекина, да и значение Корейского полуострова для Москвы куда скромнее.
В 2014–2016 годах Россия и КНДР попытались активизировать экономические связи, но неудачно – сказалась принципиальная несовместимость экономик двух стран. В Пхеньяне, видимо, осознали, что на материальную помощь от Москвы рассчитывать не приходится. Единственное, что Россия может дать Северной Корее, – дипломатическая поддержка. Конечно, в Пхеньяне предпочли бы что-то более материальное, но и это лучше, чем ничего.
Война с Украиной создала ситуацию, когда Северная Корея может легко дарить России дипломатические подарки в расчете на взаимность. Москва сейчас сталкивается с жесткой критикой в международном сообществе, и каждый голос в защиту российских позиций имеет немалое значение. Пхеньян готов стать одним из таких голосов, тем более что это ему ничего не стоит.
Примеров такого курса Северной Кореи достаточно много. В марте КНДР была одной из пяти стран, проголосовавших на Генассамблее ООН против резолюции, осуждавшей российские действия в Украине. Теперь Северная Корея решила стать второй после Сирии страной, официально признавшей ДНР и ЛНР. Конечно, республики Донбасса признаны также Абхазией и Южной Осетией, но у них самих международный статус остается не совсем понятным.
Взамен Пхеньян рассчитывает на дипломатическую поддержку со стороны России. И эта поддержка уже оказывается. Например, в последние месяцы в Совете Безопасности ООН Россия, используя право вето, блокирует резолюции, вводящие дополнительные санкции против КНДР (Китай занимает такую же позицию).
Между двумя странами идет асимметричный дипломатический обмен. Делая заявления в ООН и отправляя ноты в Донецк и Луганск, КНДР совершает символические жесты, которые приятны Москве, но ничего не стоят Пхеньяну. В ответ Россия блокирует действия ООН и иных международных организаций, которые могли бы нанести КНДР существенный материальный ущерб. Таким образом, поддержка чисто символическая обменивается на поддержку, в которой есть ощутимый материальный компонент.
Нельзя исключать, что теперь Пхеньян попробует использовать республики Донбасса в каких-то комбинациях для обхода международных санкций или отмывания денег. Например, КНДР неплохо зарабатывала, отправляя своих рабочих трудиться за границей, но принятые в 2016–2017 годах резолюции Совета Безопасности запретили странам, входящим в ООН, принимать северокорейских рабочих. С помощью ДНР и ЛНР этот запрет можно попробовать обойти: КНДР может отправлять туда рабочих, некоторые из которых, как можно предположить, потом обнаружатся и за пределами Донбасса.
Начало американо-китайского противостояния и российское вторжение в Украину существенно улучшили международное положение КНДР по сравнению с ситуацией 2017–2018 годов. Пекин, заинтересованный в сохранении статус-кво, будет поддерживать режим Ким Чен Ына, закрывая глаза на ядерные экзерсисы Пхеньяна. Сохранение геополитической стабильности для Китая сейчас намного важнее.
Вдобавок у Северной Кореи появилась возможность эксплуатировать не только американо-китайский, но и американо-российский конфликт. Даже если надежды на материальную помощь со стороны России окажутся иллюзорными, Пхеньяну не помешает дополнительная дипломатическая поддержка. Более того, и Китай, и Россия сейчас будут смотреть сквозь пальцы на нарушения санкций против КНДР – по крайней мере, если эти нарушения будут не слишком масштабными.
В общем, режиму семейства Ким опять повезло. Гроза семнадцатого (то есть 2017) года закончилась. Последствия от нее, впрочем, остались в виде санкционного режима, создающего для Северной Кореи немалые неудобства. Тем не менее речь идет именно о неудобствах, а не о прямой угрозе существованию северокорейского государства.
