Война России с Украиной длится уже 16 месяцев. За это время западные страны наложили на Россию более 13 тысяч санкций, но несмотря на это российская экономика не торопится заваливаться на бок. Напротив, Международный валютный фонд прогнозирует ей рост в 1,5%: больше, чем экономике Германии или Великобритании.
Кремль любит хвастаться, что санкции не работают. Такие же мысли все чаще звучат и среди западных наблюдателей. Мнение о неработающих санкциях не способен поколебать даже стремительно обесценивающийся рубль, ставший в августе худшей валютой среди развивающихся стран.
Курс национальной валюты — всего лишь индикатор, и его колебания указывают на проблемы. Диапазон стоимости российской валюты от 53 рублей за доллар в июне 2022-го до 100 — спустя год стал новой нормальностью. Двукратное ослабление курса за 12 месяцев и его высокая волатильность — следствие новой экономической политики, сформированной войной и санкциями. То, что в Кремле именуют структурной трансформацией экономики, уже почти столетие называют «военным кейнсианством».
Непосредственным триггером июльских курсовых скачков, скорее всего, стал мятеж ЧВК «Вагнер» и ее руководителя Евгения Пригожина. К страновым рискам, заложенным в курс, добавилась и внутренняя нестабильность, о которой уже начали забывать. Внутриполитические события не приводили к серьезным колебаниям курса больше 10 лет, со времен массовых протестов 2011-2012 годов.
Ситуацию усугубляют корпоративные заемщики, конвертирующие валютные кредиты в рублевые, вынуждая банки увеличивать спрос на валюту, чтобы сбалансировать открытые валютные позиции. Ситуация немного выправилась в конце июля — экспортеры платили налоги. Но по окончании налогового периода курс устремился в космос.
Фундаментальные причины курсовых качелей связаны с изменением структуры спроса. Прежде всего, это сокращение доходов от экспорта углеводородов: изменение географии поставок, европейское эмбарго на поставки нефти и нефтепродуктов, а также ценовой потолок стран G7. Нефтегазовые доходы не просто сокращаются до прошлогоднего уровня, что логично, но и опускаются ниже поступлений 2021 года.
России хоть и удалось перенаправить существенные объемы нефти из Европы на азиатские рынки, но выросли трансакционные издержки. Заместить европейский газовый рынок некем. Вероятность снижения ценового потолка и различные меры по усилению контроля за исполнением санкций ухудшают перспективы российского экспорта и заставляют нервничать компании.
Валюта поступает в Россию с задержкой. Прежде всего, экспортеры не торопятся возвращать валютную выручку. Объем продаж валюты в июле снизился до $6,9 млрд ($7 млрд в июне, $9,1 млрд в мае). Для сравнения: в мае было продано 90% валютной выручки, а в июле уже 84%.
Снижается и доля валюты в экспортных доходах, уступая место рублю — 39% в структуре экспорта. Заметен дисбаланс в спросе на валюту: экспортерам нужны китайские юани, импортерам — скорее доллары и евро. В предыдущие годы при сильной девальвации на рынке активничали нерезиденты, зарабатывающие на разнице ставок и курсов. Их наличие также сглаживало колебания внутри рынка. Теперь их нет. Это означает, что резкие колебания курса в будущем не просто не исключены, а обязательно будут.
Конечно, Путин всегда может позвонить Игорю Сечину и другим экспортерам и потребовать активнее возвращать валюту, как он уже делал ранее, но фундаментально ручное управление рублю не поможет.
Однако главный плеймейкер против рубля — российское государство, которое активно тратит бюджетные деньги. Называя это «структурной трансформацией» экономики, российские власти изменили принцип распределения спроса в экономике, большая часть которого теперь приходится на расширенный оборонный сектор. Как и в советское время, война породила целые группы выгодополучателей: военно-промышленный комплекс и смежные с ним производства, военные и их семьи, связанный с ВПК бюджетный сектор.
По оценкам SIPRI, военные расходы в 2022-м выросли на 9,2%, до $86,9 млрд. За первое полугодие 2023 года они перевалили за $72,2 млрд, превышая план на год. В сочетании с социальными расходами (план по году более $75 млрд) на оборонку приходится более трети спроса в российской экономике — вдвое больше, чем до войны.
Оборонка тянет за собой остальную промышленность, а обслуживающие ее сектора подстегивают спрос на импорт. Рост военных расходов не только поддерживает ВВП (расходы на конечное потребление сектора госуправления за I квартал 2023-го выросли на 13,5% по сравнению с аналогичным периодом 2022-го, а их доля в структуре ВВП составила 24,1%), но и наполняет карманы граждан.
По данным Росстата, реальные денежные доходы выросли в регионах с военной промышленностью и высокой долей контрактников (по сообщениям СМИ, это Бурятия, Еврейская автономная область, Чечня и другие). Работающая в три смены оборонка перетягивает кадры из гражданского сектора высокими зарплатами и бронью от мобилизации. Чтобы удержать работников, поднимать зарплаты приходится и на гражданке. Значительная часть трат как государства, так и людей уходит на импорт. А возвращение импорта к довоенному уровню стимулирует спрос на валюту.
Существенный фактор — крепнущее недоверие к российской финансовой системе, которое выражается в постоянном оттоке капитала. Валютные депозиты в российских банках сжались в июне на $9,1 млрд, до $152,4 млрд. А с начала 2022 года по май 2023-го россияне увеличили депозиты за рубежом на $43,5 млрд. Основная часть этих средств осела в банковской системе Армении, Грузии и Казахстана, оставшаяся часть уйдет дальше. Россияне выводят деньги не только для оплаты жизни за рубежом, но и для импортных покупок, которые потом возвращаются в Россию.
Помочь рублю, по сути, некому. Хотя Банк России с августа до конца года приостановил покупку валюты в рамках бюджетного правила — это скорее паллиативная, чем реальная мера. В следующие четыре месяца такая мера снизит спрос государства на валюту на $7–9 млрд и отчасти поддержит курс. Но сама конструкция бюджетного правила проциклическая по всем переменным: и по курсу, и по инфляции. Его текущая версия заставляет правительство увеличивать покупки валюты, что еще больше ослабляет курс при текущем импорте. А значит, остается приостановить правило и играть без него.
Военная авантюра Владимира Путина в Украине и санкции не пробили брешь в экономической крепости России, но заложили мину под ее фундамент. Сокращение спроса вряд ли стоит ожидать в условиях горячей фазы войны и предстоящих президентских выборов. Расширенные военные и социальные расходы надежно защищены от любого секвестра. Обложенная санкциями экономика не сможет производить сложную технологическую продукцию, следовательно, зависимость от импорта не просто никуда не денется, а будет нарастать.
Слабеющий и волатильный курс рубля кричит о том, что Кремль накопил кучу дисбалансов в экономике, с которыми едва ли может справиться. Когда война закончится, сможет ли российское государство безболезненно переварить резкий перенос спроса из разбухшего военного сектора обратно в гражданский? Предшественнице России — СССР, как мы знаем из истории, это не удалось.
