Давно стало общим местом то, что у выборов в России не осталось ничего общего с настоящими: всем заранее понятно, что результаты их будут такими, какие нужны власти. Казалось бы, вторжение в Украину и последовавший за ним полный разрыв с Западом предоставили удобную возможность окончательно отказаться от этого бессмысленного действа — мол, в военное время не до игр в западную демократию.
Однако российские власти по-прежнему продолжают проводить выборы — только что прошли избирательные кампании в большинстве регионов, уже идет подготовка к президентским выборам в начале следующего года. Все это делается отнюдь не из-за желания властей продемонстрировать приверженность неким демократическим нормам. Речь идет о важном для всех уровней власти ритуале, без которого современной политической системе РФ не обойтись.
Не место для политики
«Электорат как неучтенный фактор избирательной кампании». Такое название круглого стола в рамках политологической конференции очень рассмешило нас, тогдашних студентов философского факультета, 20 лет назад. Действительно, звучало почти как оксюморон. С тех пор российские власти научились всегда учитывать «фактор электората» при планировании выборов, но в основном речь идет об одном аспекте — как привести людей на избирательные участки, тем самым обеспечив спускаемую сверху явку.
Казалось бы, что не так? Выборы во всем мире сводятся к тому, чтобы убедить избирателей прийти и проголосовать. Но дьявол в деталях: между «убедить» и «привести» огромная содержательная и стилистическая разница.
Задача «привода электората» не предполагает содержательного наполнения. В рамках российских избирательных кампаний уже давно не обсуждаются идеи и направления развития. Теперь же хозяйственная повестка (например, участие в открытии школ и детсадов, раздача денег лояльным НКО и бюджетникам) окончательно вытеснила политическую. Неслучайно в этом году лишь шесть губернаторов из 21 участвовали хотя бы в одном раунде теледебатов. А в Приморском крае и Кемеровской области дебаты проигнорировали все кандидаты.
Еще одна отличительная черта — отказ от политической рекламы. Сергей Собянин вообще не стал вести в Москве предвыборную кампанию. А иркутское отделение «Единой России» объявило, что обойдется без рекламы и отдаст сэкономленные деньги на помощь мобилизованным.
В общем, нет задачи убеждать избирателя в правильности тех или иных идей. А вот явка очень интересует и организаторов выборов, и самих кандидатов. Старт трехдневного голосования в рабочий день, организованные подвозы на участки, разнообразные системы контроля (пришлите фото бюллетеня, просканируйте персональный QR-код, сделайте отметку в отделе кадров), розыгрыши призов (как в рамках московской акции #ВыбираемВместе2023) — все работает на эту цель.
Важную роль тут сыграла система дистанционного электронного голосования (ДЭГ). Для сравнения: в 2018 году в выборах мэра Москвы участвовали менее 31% москвичей, а сейчас — 42,5%. В Московской области было 38,5%, а стало 60,5%.
При этом организаторов выборов не особо интересует, чей электорат придет. На семинарах президентской администрации выделяют несколько условных электоральных групп («патриоты», «лоялисты», «несогласные» и так далее). Но де-факто избиратели сливаются в безликую массу, которую лишь надо заставить проголосовать.
А обратить «чужие» голоса в «свои» не составит большого труда. В арсенале и старые добрые вбросы с каруселями, и новые страховочные механизмы: сокращение числа наблюдателей, упразднение членов комиссии с правом совещательного голоса, отмена общедоступной видеотрансляции с участков, принуждение избирателей к хорошо управляемому ДЭГу.
Сначала подобные подходы были отработаны в закрытых административно-территориальных образованиях. В этих небольших по численности населенных пунктах (в самом крупном ЗАТО — Северске — чуть больше 100 тысяч жителей) все зависело исключительно от способности кандидата от власти выстроить сеть агитаторов и добиться «привода электората». Этот подход теперь перекочевал на региональный и федеральный уровни. Политического элемента в избирательных кампаниях больше нет. Осталась лишь жесткая и откровенная в своей наготе организационная составляющая.
Инициация и ритуалы
Возникает вопрос: нужны ли вообще такие выборы? Для представителей самой российской политической системы ответ очевиден: да.
Выборы (особенно региональные) выполняют важную функцию: это своеобразный обряд номенклатурной инициации губернаторов, их команд, а также местных элит в целом. Главы регионов (по сути — наместники президента) обязаны продемонстрировать в ходе кампании, что в полной мере контролируют свои территории.
Ничто не должно нарушать стройного и деловитого жужжания работающей избирательной машины, нацеленной на убедительную победу представителей власти. Наличие противоборствующих элитных групп воспринимается как слабость главы региона, не способного навести порядок в собственной вотчине. На этих выборах такое было разве что в нескольких мегаполисах (например, в Екатеринбурге известный предприниматель Виталий Кочетков вел собственную группу кандидатов в городскую Думу, конкурируя с командой мэра Алексея Орлова). Но в целом такое стало большой редкостью.
Во-вторых, выборы напоминают главам регионов, что их власть — производная от власти президента, которому они обязаны своим выдвижением, поддержкой и итоговым результатом. Взять хотя бы то, что сегодня только первое лицо государства может одобрить значимые инвестиционные проекты в субъектах РФ с последующим финансированием и плотной опекой со стороны правительства или крупных корпораций.
В этот раз такой расклад подчеркивало публичное участие Путина в открытии трассы М-12 в Нижегородской области за три дня до выборов, а также в запуске третьей линии Московского центрального диаметра. Туда же — объявление о решении продлить диаметры столичного наземного метро до Тулы и Калуги, прозвучавшее во время празднования Дня Москвы.
За последние несколько лет устоялся ритуал «рукоположения» регионального наместника, который за несколько месяцев до выборов проходит в виде встречи потенциального врио с Путиным. Обычно соискатели просят поддержки одного-двух значимых для территории проектов или строительства крупного социального объекта.
Например, губернатор Самарской области Дмитрий Азаров попросил помочь с финансированием второй очереди набережных в городах региона, а воронежский губернатор Александр Гусев говорил о необходимости нового авиастроительного производства.
В-третьих, выборы любого уровня в России — это ритуал приобщения (или доказательство принадлежности) к особой политической касте. Это подразумевает демонстрацию максимальной лояльности президенту и готовности играть по правилам. Например, в этом году почти все врио выдвигались от «Единой России». В их числе и Собянин, который раньше предпочитал быть самовыдвиженцем. Исключение составили лишь два губернатора-коммуниста — из Хакасии и Орловской области.
Также практически все врио (за исключением представителей Ивановской, Ульяновской и Ярославской областей) возглавили списки единороссов на выборах в парламенты регионов. Последние пять лет губернаторы стараются следовать непубличным требованиям и обеспечивать убедительную победу кандидатам от правящей партии. А 2020-й — год поправок в Конституцию — научил региональные элиты обеспечивать надлежащую явку.
Наконец, выборы — это еще и повторяющийся обряд тестирования и мониторинга лояльности и потенциала «связанных одной цепью» политических элит, номенклатуры и отдельных слоев бюджетников. Причем речь идет о всех уровнях: от федеральных министров, руководителей крупных компаний, депутатов и главврачей до работающих на избирательных участках учителей и руководителей прикормленных общественных организаций.
Одно из незаменимых звеньев этой цепи — главы муниципалитетов. Изначально предполагалось, что местное самоуправление будет автономным уровнем власти, самым близким к населению и его нуждам. Но теперь это самый ревностный исполнитель требований региональных властей.
Не только губернаторы, но даже замы по внутренней политике не особо вдаются в подробности того, как именно муниципалитеты обеспечивают требуемый результат на выборах. Обычно дело ограничивается еженедельными совещаниями, соответствующей психологической накачкой и мандатом на вседозволенность. А взамен в поствыборное время «наиболее эффективные» главы муниципалитетов могут без особых опасений позволить себе некоторые злоупотребления.
Тем временем сами местные руководители рассчитывают на тех, кто находится в этой предвыборной иерархии уровнем ниже, — в первую очередь на руководителей бюджетных учреждений (школ, транспортных организаций, управляющих компаний).
Понимание негласных механизмов, обеспечивающих результат на выборах, и личное участие в сомнительных процедурах цементирует систему управления сверху донизу. Так поддерживается и воспроизводится матрица лояльности — одна из важнейших составляющих неформальной системы администрирования власти в России. Учитывая это, дальнейшее проведение выборов выглядит вполне логичным, а их отмена — нерациональным шагом.
