Владимир Путин формирует свою модель справедливого общества и эффективной экономики: чередует политическую мобилизацию («присоединяйся к своим») с эмоциональной демобилизацией (будьте хорошими гражданами, но частная жизнь возможна, если вы будете следовать правилам режима), продвигает помимо военной еще и мирную повестку и обещает масштабную социальную поддержку всем, кто работает «на победу».
Пользуясь словами Герберта Маркузе, автократ пытается строить одновременно военное государство и государство благоденствия, warfare state и welfare state. И предлагает обществу модель новой справедливости на шесть лет вперед, где основными бенефициарами режима становятся группы населения, непосредственно связанные с войной и потому заслуживающие масштабной государственной поддержки. Из нового социального контракта выпадают «меньшинства», выступающие против войны, и те, кто занимаются производительным трудом и потому платят немалые налоги. И будут платить еще больше в соответствии с новой социальной моделью.
Шестилетке Путина — рабочую гарантию!
Новая справедливость крайне неравномерна. Грядущее введение прогрессивного налогообложения, анонсированное Путиным в послании-2024, разрушает принцип устойчивости и предсказуемости налоговой системы, зато четко определяет приоритеты. Причем не экономические, а политические. Путина интересует лояльность совершенно конкретных слоев населения — тех, кто зависит от государства, от бюджетной поддержки, кто физически воюет или работает на растущем производстве того, что уклончиво классифицируется как «готовые металлические изделия», или готовится рожать при государственном стимулировании как можно больше бюджетозависимых граждан и будущих солдат.
Но вот проблема — в бюджете должны появляться доходы для столь щедрых расходов шестилетки Путина. Поэтому собственно работающие и платящие повышенные налоги группы оставшегося в живых среднего класса будут кормить многомиллионную армию иждивенцев, в свою очередь, занятых непроизводительным трудом — «победой» над Западом и подавлением гражданского общества внутри страны. Выполнение этих задач займет много времени и потребует много денег: режим Путина сам себе продает угрозы, сам же их и оплачивает.
Однако эти по-настоящему работающие и производительные группы населения, возможно, начнут искать способы ухода от несправедливого для них налогообложения, что, соответственно, снизит собираемость налогов. Что касается иждивенческих групп, то их доходы может начать съедать растущая — по причине колоссальных военных и социальных расходов — инфляция. Балансировка бюджета — источника благоденствия социальной базы Путина — оказывается под вопросом.
Под большим вопросом и привычное нефтегазовое благополучие, как и вообще судьба и без того обрушившегося российского экспорта, импорт тоже не в лучшем состоянии, но, оказывается, есть политэкономическая задача максимально его снизить, чтобы все, что можно, производилось внутри автаркизирующейся России.
На выходе получается, во-первых, еще большая зависимость от Китая. А во-вторых, сегодняшние управленческие элиты забыли два принципиальных сюжета из опыта российской рыночной экономики: парадоксальным образом, импортозамещения без импорта запчастей, компонентов, семян, кормов и прочего не бывает. Как не бывает и успешной конверсии — военные производства не превращаются автоматически в элегантные шорты, то есть гражданскую продукцию.
Что касается разнообразных сырьевых экспортных возможностей, чем издавна славится Россия и на что всегда уповала традиционная экономическая модель Путина, то и они постепенно тают, как льды в Антарктике: например, по прогнозам, к концу 2024 года электромобили вытеснят в Китае более 20 млн тонн спроса на сырую нефть, что соответствует 10% потребления бензина и дизельного топлива в стране.
Формирование системы новой справедливости — индикатор того, что война — это надолго. «Спецоперация» — это образ жизни, устройство экономики, перенастроенной под автаркию, производство «металлических изделий» и перераспределение собственности (Генпрокуратура активно работает над национализацией).
Это и своего рода национальная идея. Шестилетка Путина и есть проект будущего России, но в то же время она невольно выдает реальные проблемы — необходимость покупать лояльность и наступающую недостаточность государственного бюджета. Иначе бы налоговое бремя в логике раскулачивания тех, кто побогаче, не увеличивалось. Но новых кулаков не уничтожают — из них будут тянуть налоги для кормления силовиков и бюджетозависимых слоев.
Раздаточное государство без ренты
Путинская конструкция социальной справедливости — это лишь обновленная версия модели все того же раздаточного государства, занимающегося перераспределением национального дохода на основе политических приоритетов высшего руководства страны.
Перераспределительные коалиции, которые гораздо важнее существующих лишь формально квазипартий, соревнуются в продаже угроз. Путин никого не оставляет без внимания и каждой из таких коалиций обещает поддержку и выражает благодарность — что важно с точки зрения сохранения их лояльности в чрезвычайных ситуациях.
А эти ситуации повторяются с трагической регулярностью. В том числе те из них, в которых сам Путин обнаруживает, пусть и временно, свою слабость, — мятеж Пригожина, теракт в «Крокусе». Неслучайно после пригожинской истории автократ благодарил силовиков за верность (которую они даже не успели проявить) с не меньшей энергией, чем Сталин после окончания Второй мировой войны благодарил русский народ. И неслучайно на коротком отрезке времени сразу после президентских выборов Путин посетил последовательно коллегии ФСБ, Генпрокуратуры и МВД.
Бизнес-сообществу автократ уделял меньше внимания — в основном лишь в ходе своей предвыборной кампании, когда ему было важно показать широкие возможности мирного развития страны и создать впечатление нормальности жизни в России. После выборов он встретился только с Александром Шохиным, лидером «профсоюза олигархов», РСПП.
От этой коалиции зависит выделение режиму экстра-денег на особые нужды, и здесь тоже идет своего рода административный торг между Кремлем и крупными предпринимателями: мы вам даем зарабатывать и не сажаем, а вы нам отдаете согласованный в результате торга процент от сверхдоходов.
Модель раздаточного государства работает в условиях рентной экономики. Но нефтегазовая рента, пусть и не катастрофическим образом, пусть и медленно, но истончается. Замены ей нет — таким субститутом может быть только экономика принципиально иного уровня открытости и рыночности, а российское государство именно от такой модели и отдаляется.
Главное — режиму нужны деньги. Отсюда и план налоговой контрреформы, которая должна продлить существование механизма раздаточного государства, сыплющего триллионными обещаниями ради сохранения лояльности общества Путину и его режиму. Также контрреформа должна добавить средств для продолжения затягивающейся на неопределенно долгий срок «спецоперации», требующей вложений в ВПК в том числе за счет снижения финансирования отраслей человеческого капитала (притом, что политическим приоритетом системы образования становится индоктринация молодого поколения идеологией путинизма).
Несмотря на долгосрочную исчерпаемость модели раздаточного государства и новой социальной справедливости в пользу работающих «на победу», в течение ближайших лет она может оказаться сравнительно устойчивой. Политически режиму, опирающемуся на равнодушное и отчасти иждивенческое большинство, она по-прежнему выгодна: согласно свежему опросу ВЦИОМа, больше половины россиян (53%) считают, что налоги могут быть и высокими, лишь бы бедные люди могли получать от государства больше поддержки в виде бесплатных услуг (образования, здравоохранения, безопасности).
Правда, при этом треть респондентов полагают, что качество и доступность государственных услуг могут быть сомнительными, поэтому они не готовы поддерживать идею повышения налогов. А более состоятельные респонденты (точнее, «с хорошим материальным положением») чаще считают справедливой единую ставку подоходного налога.
Это уже логика ответственного налогоплательщика, который хотел бы как минимум понимать, что происходит с его деньгами, когда они попадают в распоряжение государства. Но повлиять на решения политического руководства все равно невозможно — для этого нужны работающие демократические институты, подотчетность и ротация власти. А значит, большинство налогоплательщиков и дальше будут позволять государству тратить их деньги на «спецоперацию» и льготы ориентированным на обслуживание военных действий группам населения. И скорректированная под продолжительную войну с Западом перераспределительная модель едва ли вызовет заметное недовольство и уж тем более брожение в обществе.
Если вы хотите поделиться материалом с пользователем, находящимся на территории России, используйте эту ссылку — она откроется без VPN.
