Источник: ИноСМИ
В то время как Россия заново открывает для себя внутреннюю политику, Европа возвращается к геополитике. Два десятилетия назад именно европейцы буквально восприняли как новую реальность название книги Фукуямы «Конец истории». Они начали с объединения Западной и Центральной Европы, исторического примирения между традиционными противниками и отмены пограничного контроля, а окончили тем, что свели внутреннюю политику к вопросам социальных выплат, а внешнюю – к роли самопровозглашенного рефери в футбольном матче, где играют другие команды, которые к тому же этому рефери не подчиняются.
Нынешний кризис потряс Европу, но он же может ее переформатировать. Саммит Евросоюза, состоявшийся 8-9 декабря, не принес окончательного решения проблем, но стал первым шагом на пути геополитических перемен внутри ЕС. Британия, конечно, никогда не входила в еврозону, но отказ Лондона поддержать изменение европейского договора противопоставляет ее всем остальным странам ЕС. Поддержка позиции Дэвида Камерона со стороны британских евроскептиков и нескрываемое удовлетворение поведением премьера в Брюсселе со стороны французских англоскептиков свидетельствует о том, что раскол между Британией и Континентом становится фактом.
Этот факт имеет серьезные последствия для всей континентальной конструкции. «Выпадение» Британии из Европы нарушает равновесие между Германией и Францией, которое до сих пор поддерживалось искусственно - благодаря существованию «треугольника» Берлин-Париж-Лондон. Без Лондона Берлин становится очевидно доминирующим игроком в Европе. Тщательно культивировавшаяся идея о том, что Германия и Франция являются равновесными фигурами, предстает уже очевидной фикцией. Саркози, похоже, готов играть роль «второй скрипки», но Меркель и – шире – германская политическая элита – к реальному лидерству на континенте пока не готова.
Еще менее готовы к германской гегемонии другие страны ЕС. Польский министр иностранных дел Радек Сикорский недавно произвел сенсацию, выступив в Берлине с публичным признанием ведущей роли Германии в ЕС. Это признание стало тем более знаковым, что оно было сделано в период председательства Варшавы в ЕС. Германо-французский тандем, принимающий решения на основе позиции Меркель, которую затем озвучивает Саркози, не считал нужным хотя бы формально приглашать непосредственного начальника Сикорского – премьер-министра Дональда Туска – на свои судьбоносные встречи.
В странах, которые решения «Меркози» касаются в первую очередь, – Греции, Португалии, Италии и других – тем временем наблюдается ощутимый рост германофобии. Если при этом в Португалии падение популярности Меркель и Германии сравнивают с антибушевскими настроениями периода Иракской войны, то в Греции, говоря о немцах, вспоминают Гитлера. Берлин, еще не решивший для себя, какое именно лидерство в Европе нужно Германии, оказывается в положении, когда любой его шаг – или бездействие – истолковываются в негативном свете теми, за кого немецкий налогоплательщик в конечном счете должен будет заплатить.
Впрочем, речь идет преимущественно о южной Европе. Северная часть континента – Нидерланды, Финляндия, страны Балтии, Польша, а также не входящие в еврозону Швеция и Дания и близкая Германии Австрия – образуют группу поддержки Берлина. Конечно, никакого «североевропейского союза» не будет, но разделение континентальной Европы на экономически мощный Север и зависимый от этого Севера Юг становится определяющей геополитической реальностью для ЕС. Нехотя или нет, Германия вынуждена будет играть роль лидера Европы – причем лидерство придет к Берлину в условиях, когда приоритет европейских интересов в сознании германских политиков сменился приоритетом интересов национальных.
Главный вопрос – где в этом раскладе будет находиться Франция. Претензии Парижа на то, чтобы играть роль равноправного партнера Берлина, оказываются окончательно развеянными. Федеративная Республика, интегрировав за прошедшие 20 лет бывшую ГДР, сегодня не имеет себе равных по весу и влиянию в Европе. Фактически Франция стоит перед выбором – исходить из реальностей и вступить в «германский лагерь» на правах «старшего среди младших» – или продолжать жить в отрыве от действительности. Саркози этот вопрос уже решил – для себя. Французский политический класс – еще нет. Проблема отягощается еще тем, что – в отличие от Британии и отчасти Германии – у Франции отсутствует даже теоретическая альтернатива Европе.
Перемены в Европейском Союзе заставляют внешних игроков корректировать свою собственную европейскую политику. Будет логично, если США, еще больше приближая к себе Британию как самого надежного партнера Америки, будут выстраивать отношения с Германией как с лидером Европы. В конце концов, американо-германские отношения являются самыми важными на трансатлантическом треке. Китай, вероятно, будет стремиться приобрести позиции в Европе, используя финансовую слабость южноевропейских государств, но при этом продолжать рассматривать Германию преимущественно как экономического партнера. Россия, пользуясь заминкой в расширении ЕС на восток (принятие в Союз Хорватии обозначило балканский приоритет в политике интеграции), создает Евразийский Союз с Белоруссией и Казахстаном, в который стремится вовлечь Украину и Молдавию. История не закончилась, она продолжается.