27 июня стало днем, когда было официально признано, что Россия ушла в дефолт по внешним долгам. Правда, российский Минфин это отрицает и наставивает, что обязательства были исполненны. Да и долговой рынок никак не отреагировал на это событие. Такое спокойствие особенно бросается в глаза на фоне того, что происходит в эти дни на российском рынке акций, где котировки ушли в глубокое пике после решения «Газпрома» не выплачивать дивиденды. Также активно обсуждаются страдания российских экспортеров и бюджета от все более сильного рубля, курс которого вернулся к уровням, невиданным с 2015 года. Но никак не дефолт.
Такое равнодушие к теме невыплаты Россией долгов во многом объясняется тем, что процентный платеж по тем двум выпускам облигаций, по которым объявлен дефолт, давно сделан. Он уже месяц висит в депозитарии. При этом сделан он был в соответствии с указом президента РФ: рублевый платеж перевели на специальные счета «И» в российском депозитарии.
В отличие от счетов «С», куда направляются средства, причитающиеся нерезидентам из враждебных юрисдикций, ограничений на использование средств на счетах «И» и их репатриацию нет. Так что проблема тут скорее на стороне европейских и американских держателей российского долга — они не могут забрать причитающийся им платеж, потому что российский депозитарий попал под западные санкции.
Дефолт пока не создает дополнительных проблем для российского правительства, компаний и банков. Доступ на рынки капитала для них все равно закрыт из-за наложенных Западом санкций, и снятия этих ограничений в обозримом будущем не предвидится. Мало того, даже если бы санкций не было, основные российские заемщики сейчас все равно не нуждаются в новых заимствованиях.
Дальше количество долгов, по которым Россия уйдет в дефолт, будет расти, но довольно медленно. Признание факта дефолта требует согласия не менее 25% владельцев облигаций, и на его получение уйдет немало времени. По многим бумагам сейчас нет уполномоченных представителей владельцев облигаций (trustee), так как лондонские банки, которые занимались этим раньше, теперь отказываются работать с российскими бумагами и эмитентами.
В перспективе держатели российских долгов могут задействовать судебные процедуры для взыскания невыплаченного и попробовать, например, добиться ареста заграничного имущества России. Однако такие действия, скорее всего, будут встречены контрмерами российского правительства. Например, сейчас, пока идут предварительные процедуры, финансовые власти РФ могут направить на погашение долгов излишки иностранной валюты, попытавшись решить таким образом сразу обе проблемы — и дефолта, и слишком сильного курса рубля.
Речь идет о программе добровольного выкупа российских суверенных облигаций за рубли и валюты нейтральных стран. Делаться это будет с использованием финансовой инфраструктуру за пределами ЕС, Великобритании и США, а также через финансовые институты, которые по-прежнему имеют возможность проводить операции с международными и российскими депозитариями. Санкции не запрещают избавляться от российских бумаг, если покупателем не выступает само российское правительство или другой попавший под санкции российский эмитент.
Такой выкуп вряд ли потребует от России больших расходов. В отличие, например, от 2006 года, когда РФ досрочно выкупала межгосударственные долги в рамках Парижского клуба, сейчас длинные российские облигации будут выкупаться с существенным дисконтом. А крепкий рубль сделает операцию крайне выгодной для бюджета и эффектной с точки зрения пиара. Конечно, отдельные голоса могут призвать вообще ничего не платить инвесторам из недружественных стран, раз те ввели против России санкции. Но эти аргументы, скорее всего, будут перекрыты разумными доводами, что исправно возвращать долги и держать слово — это правильная позиция.
Как уже намекала глава Центрального банка РФ Эльвира Набиуллина, текущая ситуация позволяет российским корпорациям и банкам досрочно гасить и выкупать свои долги. Экспортеры с хорошими запасами наличности на зарубежных счетах справятся сами, а остальные смогут прибегнуть к помощи внешних посредников или использовать схему с выплатой в рублях.
В ближайшем будущем Центробанк РФ, по всей видимости, продолжит снижать процентную ставку в рублях, что будет дополнительно стимулировать российские компании привлекать займы в национальной валюте. А если дело дойдет до снятия ограничений на использование средств, замороженных на счетах типа «С», то кредитные ставки на рынке корпоративного долга могут начать снижаться даже быстрее, чем ключевая ставка ЦБ.
В целом выкуп большей части валютного долга прекрасно вписывается в общую концепцию отделения финансового рынка России от недружественного западного. В будущем российские заемщики вряд ли будут стремиться вернуться на традиционные глобальные рынки капитала, даже если им потребуются новые заимствования.
То, что Минфин РФ планирует проводить интервенции в дружественных валютах, а российские банки все неохотнее обслуживают валютные счета (например, вводят по ним запретительные тарифы), создает потребность в таких финансовых инструментах, где главным критерием будет не доходность, а санкционная безопасность.
Сейчас, когда глобальные процентные ставки растут, российские владельцы валюты, которым она жжет руки, могут заинтересоваться тем, чтобы приобрести валютные или привязанные к валюте инструменты, защищенные от санкций. Спрос будет даже по ставкам более низким, чем на глобальных рынках, что может привлечь эмитентов из-за пределов России, не беспокоящихся из-за санкционных рисков. Выпуск таких бумаг, номинированных в рублях, в несанкционных валютах или привязанных к доллару и евро, возможно наладить вне юрисдикции западных регуляторов.
В свое время — почти 60 лет назад — похожим образом сформировался рынок евродолларов. То есть долларов, размещенных на счетах в европейских банках. Тогда советские загранбанки опасались, что те доллары, которых у них становилось все больше благодаря росту внешней торговли, могут быть конфискованы из-за растущего напряжения в отношениях СССР и США. Рынок ответил на этот запрос созданием новых финансовых инструментов вне американской юрисдикции. В каком-то смысле сейчас идет аналогичный процесс, только уже на новом технологическом уровне и на гораздо более взаимосвязанном рынке. Хотя эта взаимосвязанность и единство рынков теперь оказываются под большим вопросом.
