Конец политического года в России, как правило, знаменуется «большой пресс-конференцией» Владимира Путина. На ней он подводит итоги, отвечает на редко звучащие вопросы иностранных СМИ, в том числе неудобные, и даже на вопросы оппозиционно настроенных российских журналистов (которых, правда, в этом году в России практически не осталось физически) и так или иначе раскрывает свои политические намерения.
В этом году к «большой пресс-конференции» могла добавиться «прямая линия», которая так и не состоялась летом, а также ежегодное послание Федеральному собранию, которого тоже в этом году не было. На днях источник ТАСС неожиданно заявил, что «послание может состояться уже в следующем году». Никогда еще Путин так массово не отменял свои самые важные публичные мероприятия. Одни предполагают, что ему нечего сказать, другие предвкушают объявление грандиозных перемен, которые требуют больше времени на подготовку.
Однако истинные причины, судя по всему, банальнее, и они раскрывают новое свойство путинского режима, где система с особенным спокойствием работает во вред себе.
Обряды в прошлом
В ноябре РБК со ссылкой на свои источники сообщила, что ни «прямая линия», ни «большая пресс-конференция» в этом году могут не состояться. Подготовка к «прямой линии» при этом велась на протяжении всего лета, но руки до нее у Путина так и не дошли.
В августе Дмитрий Песков не исключал, что два формата, возможно, объединят, как это было в пандемию. Это позволило бы президенту одним махом разделаться сразу с двумя «социальными обузами». Однако в итоге и от этого варианта отказались. Причем пресс-конференцию не перенесли, а полностью отменили. Правда, вместо нее президент, возможно, пообщается с журналистами кремлевского пула.
«Прямая линия» и «большая пресс-конференция», в отличие от послания, политически факультативны. Путин всегда относился к публичным мероприятиям, адресованным народу, как к важной части «истинной демократии», которая в его представлении отличает Россию от западных «ненастоящих демократий».
Долгие публичные разговоры — ритуал, который необходимо исполнять регулярно для поддержания прямого контакта с обществом, один из оригинальных институтов его правления. Но у этого общественного долга, «социальной нагрузки президента», всегда была и вторая сторона — Путину они казались управленчески бессмысленными и чрезмерно времязатратными.
Эти «бла-бла-бла» Путин воспринимает как роскошь развитой и стабильной политической системы (какой он считает Россию), но она обременительна, после долгих лет правления скучна и не имеет особого практического смысла. Скорее это своего рода обряд — один из ритуалов, направленных на стабилизацию общества. В течение многих лет Путин прилагал массу усилий и тратил кучу времени и эмоциональных ресурсов на подготовку и проведение этих многочасовых бесед. Но с каждым годом от них уставал — его внутреннее сопротивление этим мероприятиям становилось все сложнее скрывать.
В 2020 году два мероприятия совместили, в 2021-м «прямая линия» запомнилась техническими сбоями, президент пытался разговаривать с видеозаписями, а «общение» было максимально искусственным. В этом году война перекрыла все — Путин занят «спасением Родины». В условиях глобальной войны против России — именно так он видит ситуацию — пренебречь бла-бла-мероприятиями стало психологически проще.
Частичная открытость
Вряд ли можно согласиться также с теми, кто уверяет, что Путину нечего сказать. Достаточно посмотреть, как часто и подробно он высказывается в последние полгода. Война не помешала активно выступать на самых разных форумах (ПМЭФ, ВЭФ, Валдай, Artificial Intelligence Journey 2022), давать пресс-конференции по итогам международных мероприятий, проводить особенно участившиеся в последние два месяца «социальные встречи» (вроде беседы с Героями России или встречи с матерями воюющих/погибших в Украине).
Путин регулярно появляется на публике, лично посещает мероприятия на постсоветском пространстве, стал чаще встречаться без соблюдения строгих карантинных мер. Он стал более заметным, хотя при этом и более закрытым: степень откровенности снизилась, а ответы стали более искусственными, заранее подготовленными и часто абстрактными.
Путину есть что сказать (и он говорит, когда сам сочтет нужным), но среда, в которой он высказывается, стала более плотной и враждебной. Военное время налагает свой отпечаток — Путину приходится быть гораздо осторожнее в высказываниях. Любое необдуманное слово может сделать положение России и его собственное более уязвимым. Нет у президента и дефицита возможностей посылать «сигналы» нужным аудиториям, прежде всего западным.
Но в общении с внутренней аудиторией Путин смысла не видит — для этого есть подчиненные. Это накладывается на его психологическое нежелание «отчитываться», отвечать на скучные и рутинные вопросы, играть доброго папу.
Также маловероятно, что Путин откладывает большие выступления из-за подготовки крупных кадровых или иных решений. Как показывает опыт, он почти никогда не использовал «прямые линии» и большие пресс-конференции, чтобы делиться действительно важными решениями. В декабре 2019 года он лишь слегка обмолвился о предстоящей конституционной реформе, которая свалилась всем на голову в январе 2020-го в рамках ежегодного послания. Но и послание было уникальным.
И если с «прямой линией» и «большой пресс-конференцией» все более или менее понятно, то вот с посланием все намного интереснее. В последний раз послание оглашалось в апреле 2021 года, что делало логичным очередное выступление весной 2022 года. Но оно не состоялось, как не состоялось и осенью, когда динамика развития ситуации вокруг Украины стала относительно понятной, а Россия «присоединила» четыре украинских региона — это давало повод сделать обращение позитивным.
В Кремле обсуждалась возможность совместить послание с выступлением Путина на церемонии «присоединения», но от этой идеи отказались — не хотели «рутинизировать праздник». Судя по последним утечкам, всерьез рассматривался вариант оглашения под новый год. Но и от этого решили отказаться — слишком мало времени осталось для подготовки, не говоря уже о том, что 27 декабря публичный интерес к посланию будет, наверное, самым низким из возможных на фоне грядущих новогодних праздников в России и западного Рождества.
Путину не остается ничего иного, кроме как произносить послание в наступающем году.
Хаотизация режима
«Послание должно проводиться раз в году, а отсчет начинается с предыдущего послания. Поэтому послание может состояться уже в следующем году. <…> Я считаю, что в этом году его уже не будет», — заявил источник агентства ТАСС.
Это один из самых странных анонимных комментариев источников из администрации президента. Во-первых, источник не упоминает, что послания в этом году не было. Фраза звучит так, будто оно состоится раньше намеченного, но если начинать отсчет с предыдущего послания, которое было в апреле 2021-го, то новое оглашение должно было состояться до апреля 2022 года, а не «уже в следующем году».
Во-вторых, говоря, что отсчет начинается с даты предыдущего послания, источник подставляет президента. Оглашение послания — это ежегодная конституционная обязанность президента. Если раньше считалось, что Путин задолжал одно послание (в 2017 году), то теперь с легкой руки этого источника — таковых шесть. Шесть раз нарушена конституционная обязанность, следует из слов кремлевского анонима. Больше чем год прошло между посланиями в 2002, 2003, 2004, 2006 годах, в 2017-м оно было пропущено, больше года также прошло с послания в 2021 году.
Идеей о том, что Путин нарушил конституцию, сегодня вряд ли кого-то можно удивить. Но то, как Кремль неофициально объясняет перенос послания, выдает крайне пренебрежительное отношение путинских подчиненных к собственной работе, что объективно вредит российскому президенту.
Путинская машина начинает функционировать в ущерб интересам ее создателя. Вряд ли это признак появления внутренних диверсантов, скорее — разложение системы изнутри. Систему поглощает коллективная безответственность, которая возникает сама собой и подрывает устоявшийся порядок, пока Путин поглощен глобальными проблемами. При этом степень халатности в вопросах формальных процедур достигает новых высот.
И ничего с этим «всесильный» Путин поделать уже не сможет. Проблема процедурных нарушений появилась до войны — вспомним нарушения сроков назначения губернаторов или крайне сомнительные с точки зрения нарушения процесса правки конституции. С войной ситуация кардинально усугубилась: закон вместе с его формальными процедурами сильно девальвирован. Это хорошо видно по тому, как «закончилась» мобилизация — как пояснил сенатор Андрей Клишас, слова Путина важнее всякого указа, или по тому, как снимали главу Счетной палаты без обновленного закона.
Все это ведет не только к процедурной хаотизации, что явно недооценивается Кремлем, но и к обесцениванию порядка — некогда одной из главных ценностей российского режима. В условиях отхода от порядка отказ от регулярных «больших» выступлений серьезно бьет по политическому лидерству президента. Но, видимо, в российских верхах и у самого Путина сложилось убеждение, что сам факт войны против заклятых врагов России и есть лучшее доказательство такого лидерства.
