Российское вторжение в Украину привело к небывалой консолидации украинской нации, когда прежние региональные и языковые различия потеряли значение перед лицом экзистенциальной угрозы. Однако разговоры о возможных выборах уже в следующем году возвращают в воюющую страну политику, а вместе с ней и вопрос о том, за кого теперь будут голосовать русскоязычные украинцы.
Их прежние фавориты безвозвратно ушли в прошлое — пророссийские партии запрещены, их актив либо влился в ряды российских властей, либо в бегах, либо отчаянно пытается адаптироваться к новому патриотическому консенсусу. Однако природа не терпит пустоты — несмотря на успехи украинского гражданского национализма, региональные особенности никуда не делись, и эту нишу стараются занять новые лица украинской политики, стремящиеся сделать патриотический консенсус более инклюзивным.
Что на кону
По последним предвоенным опросам, суммарный рейтинг условно пророссийских сил в Украине составлял 18–20%. Эти цифры были гораздо ниже своих пиковых значений 2010–2013 годов, когда они достигали 40%, но такого уровня поддержки все равно хватало, чтобы гарантировать пророссийским партиям многочисленное представительство в Верховной Раде.
Однако начало полномасштабного российского вторжения в Украину в феврале 2022 года отправило прежние политические расклады в небытие. В августе 2023-го соцопросы показывали сокращение условно пророссийского электората до 3–5%. Тут сказалась не только агрессия России, но и исчезновение экономической привязки юго-восточных областей Украины к заказам и поставкам из РФ.
Война вызвала фундаментальные сдвиги в ценностных ориентациях украинского Юго-Востока. В мае 2022 года положительно к России относились всего 4% жителей Востока и 1% — Юга Украины. Зато на рекордные высоты взлетела поддержка вступления Украины в НАТО: до 69% на Востоке и 81% на Юге. Украинский язык теперь называют родным 68% респондентов на Юге и 53% — на Востоке. Хотя в быту по-прежнему доминирует двуязычие — 49% на Юге и 47% на Востоке.
На волне отторжения русской культуры и советского наследия массово переименовываются улицы и станции метро, сносятся памятники, удаляются книги из библиотек. Отчасти это зеркальный ответ на действия российских властей, которые на оккупированных территориях также искореняют следы украинского присутствия и ресоветизируют общественное пространство в такой степени, что это вызывает недоумение даже у сторонников «русского мира».
В то же время украинским патриотическим активистам подобный подход был близок и до начала полномасштабной агрессии. Просто в условиях войны он стал мейнстримом, а власть, еще недавно говорившая о второстепенности вопросов идентичности, теперь вынуждена возглавить этот процесс. Команде Зеленского слишком памятны времена, когда патриотическая общественность обвиняла их в насаждении постсоветской «идентичности оливье», а правая оппозиция — в капитулянстве перед Кремлем.
Украинское общество в целом воспринимает дерусификацию положительно — 65% поддерживают переименование улиц, 71% одобряет демонтаж памятников, связанных с российскими деятелями, 62% поддерживают запрет телепередач российского производства. Но в деталях начинаются немалые расхождения: если речь о сносе памятников, посвященных Второй мировой, то против уже 40%, а изъятием русской литературы из школьной программы недовольны 30%.
Мало того, в напряженной атмосфере войны даже незначительные конфликты на почве языка быстро разрастаются до общенациональных споров. Так было, например, когда львовский депутат Наталья Пипа сдала в полицию подростка-панка, певшего на улице песни Цоя, или когда писательница Лариса Ницой во время визита в военный госпиталь осудила раненого бойца за русскую речь. Нападкам националистических активистов подвергаются даже украинцы в Европе. Например, львовский журналист Остап Дроздов регулярно травит русскоязычных беженцев, которые якобы «позорят» Украину.
Позиция языковых пуристов прозрачна: язык — это главный маркер идентичности, а украинцы, говорящие на «языке агрессора», таким образом становятся его пособниками, создают предлог для своего мнимого «освобождения». Эта логика находит поддержку и на законодательном уровне. Так, Верховная Рада приняла поправки в отношении закона о нацменьшинствах, которые вывели из-под его защиты «язык страны-агрессора» на время военного положения и еще на пять лет после его отмены. А Киевский городской совет фактически запретил публичное использование русскоязычного культурного продукта в столице.
Власти таким образом пытаются застраховать себя от организационного оформления «пятой колонны» — ведь защита русскоязычных от притеснений остается одним из аргументов, которыми Кремль оправдывает свою агрессию с 2014 года.
Однако подобные решения вызывают отторжение у русскоязычных украинцев, которые теперь чувствуют себя более уверенно в вопросах идентичности благодаря их вкладу в противостояние российскому вторжению. Все это создает в украинском обществе запрос на защиту интересов русскоязычных на политическом уровне.
Что идет на смену
Вероятность того, что выборы могут пройти уже в следующем году, заставляет украинских политиков искать новые ниши. А уход старых пророссийских кадров открыл новые возможности побороться за голоса русскоязычных украинцев. И эта борьба уже началась.
Основным претендентом тут выступает пропрезидентская партия «Слуга народа». Перетекание избирателей Юго-Востока к этой политической силе началось еще в 2019 году, а сейчас неизбежно ускорится. «Слуги народа» как неофиты патриотической повестки оказываются в этом плане близки своим избирателям, многие из которых тоже приняли нынешний ультрапатриотический курс как вынужденную меру из-за войны.
Так что на Юго-Востоке от партии власти можно ждать националистического популизма с региональным оттенком «русскоязычного патриотизма» и опорой на местных лидеров. Также среди «слуг народа» есть и те, кто поддерживает отклоняющиеся от мейнстрима взгляды, — например, принципиально русскоязычный нардеп Максим Бужанский из Днепра.
Существуют контуры и новой политической силы, ориентированной на русскоязычных избирателей, которую связывают с бывшим спикером власти Алексеем Арестовичем. Он делает ставку на инклюзивный проект нации, утверждая, что Украина должна претендовать на свою долю от распада империи, включая «трофейные» русский язык и культуру, формируя образ нового «русскоязычного патриотизма».
Вокруг Арестовича складывается круг единомышленников, куда входит, например, политолог и главред аналитического портала «Хвыля» Юрий Романенко. Они уже предпринимают пропагандистские шаги, используя недовольство части общества националистическими перегибами. Например, Арестович подал иск против вышеупомянутого депутата Пипы. «Будем приучать любителей сеять рознь и вражду среди украинцев к выполнению Конституции Украины», — пишет он.
Арестович периодически жестко критикует действующую власть, но если дело дойдет до создания его партии, то, скорее всего, она будет играть роль спойлера от «Слуги народа», направляя потенциально реваншистские настроения в лояльное русло. Хотя острая реакция ястребов из президентского окружения на медийную активность Арестовича свидетельствует, что далеко не все в украинском руководстве готовы позволять работать с подобной повесткой даже лояльным политикам.
За голоса русскоязычных может побороться и уже подзабытый экс-спикер Верховной Рады Дмитрий Разумков. В предвоенный год он ушел из команды Зеленского и начал создавать собственную партию «Разумная политика», но большая война сорвала его планы. В прошлом Разумков не раз выступал в защиту прав русскоязычных украинцев — например, в 2020 году инициировал пересмотр языкового закона как «раскалывающего страну» (впрочем, без особого успеха) да и вообще часто публично выступал на русском.
В следующем политическом цикле экс-спикер вполне может претендовать на роль нового выбора Юго-Востока, предлагая более умеренную версию центризма, чем у «Слуги народа». Одним из первых шагов в этом направлении стало то, что представители группы Разумкова в Раде оппонируют попыткам официального запрета УПЦ Московского патриархата.
Вопрос об отношении к УПЦ МП — это еще один маркер политической поляризации. После того как Верховная Рада приняла в первом чтении проект закона о запрете религиозных организаций, связанных со страной-агрессором, в защиту московской ветви православия выступили не только ее традиционные покровители из старых пророссийских элит, но и некоторые из бывших и действующих «слуг народа».
Это, например, депутат и «православный бодибилдер» Артем Дмитрук, который обращался в полицию с требованием расследовать захваты храмов УПЦ МП. Одессит Дмитрук был избран в парламент как мажоритарщик от «Слуги народа», затем примыкал к группе Разумкова, а сейчас входит в депутатскую группу «Восстановление Украины», созданную частью депутатов от запрещенной ОПЗЖ. В целом спортивно-околоправославная среда вполне может быть источником кадров для новых лидеров Юго-Востока: давно ходят слухи о начале политической карьеры боксера Александра Усика, который родом из Крыма и приверженец УПЦ МП.
На ниве русскоязычного патриотизма могут засветиться и региональные лидеры, например мэр Харькова Игорь Терехов, своеобразный наследник Геннадия Кернеса, который упорно отстаивает свое право говорить с избирателями на родном для них языке. «Чем больше вы будете давить [в языковом вопросе], тем больше будет сопротивление», — прогнозировал харьковский городской голова.
Нынешняя политическая ситуация заставляет пересматривать саму концепцию представительства русскоязычной Украины в политике. Прошлый проект, связанный с Партией регионов и ее наследниками, делал ставку на раскол нации, ориентацию одной ее части на соседнее государство и культурную изоляцию. Контуры идущего ему на смену нового проекта пока только вырисовываются — тут по-прежнему возможны разные варианты дальнейшего самоопределения.
Кто-то из русскоязычных выберет полную ассимиляцию, кто-то осознает себя культурно-национальным меньшинством, но большинство, по всей видимости, поборется за то, чтобы сделать украинский национальный проект более инклюзивным. В любом случае тема особого представительства русскоязычных украинцев останется актуальной в ближайшие послевоенные годы, хотя, по сравнению с прежними временами, отойдет на второй план украинской политики.
