Спустя два года после начала полномасштабного вторжения России в Украину вопрос о финансовой поддержке Киева стоит острее, чем когда-либо. Одобрение новых долгосрочных пакетов помощи затягивается и в США, и в Евросоюзе. В этих условиях само собой напрашивается решение — конфисковать и передать Украине замороженные на Западе российские активы на $300 млрд. Однако при всей моральной оправданности такой шаг связан с немалыми рисками.
И риски
В том, что касается моральной стороны вопроса, Украина и страны Запада едины: Россия не должна получить замороженные средства назад до тех пор, пока не прекратит войну, не освободит захваченные территории и не оплатит ущерб. Западным правительствам сложно просить европейских и американских налогоплательщиков, и так страдающих от инфляции и замедления экономики, отдавать на поддержку Киева свои деньги, а не брать их из теоретически доступных средств агрессора.
У этой идеи много сторонников. Помимо собственно Украины, главным локомотивом изъятия средств стал Вашингтон. Белый дом поддерживает проект закона, дающего право президенту изъять замороженные в США активы России и использовать их для помощи и восстановления Украины. В американской истории есть прецеденты — конфискация иракских активов в 2003 году.
Однако основная часть активов заморожена не в США, а в Европе, в первую очередь — в Германии, Франции и особенно в Бельгии, где на счетах депозитария и клиринга Еuroclear находится более половины всех замороженных активов России. Европейцы относятся к идее конфискации куда прохладнее. В Европе пока нет подобной практики — изымать активы у страны, с которой не идет официальной войны.
Больше всего европейцы опасаются, что в случае изъятия российских средств многие суверенные фонды, центробанки, компании и частные лица на Глобальном Юге от Китая до ОАЭ в испуге откажутся от европейских активов как средства сбережения.
И действительно, негативные последствия от потенциального оттока инвестиций в евро будут серьезные — тут и рост стоимости заимствования, и повышение инфляции, и падение налоговых доходов. Но при более внимательном рассмотрении эта угроза выглядит преувеличенной. Те, кто хотел пересмотреть свою инвестиционную стратегию, скорее всего, сделали это еще два года назад — после заморозки российских активов в феврале-марте 2022-го.
Тогда массового оттока не произошло, потому что альтернатив европейским, да и в целом западным активам и валютам почти нет. За прошедшие с тех пор два года ничего похожего на паническое бегство иностранных активов из Европы и других западных стран так и не началось. Впрочем, даже при малой вероятности такого исхода его последствия настолько разрушительны, что можно понять желание европейских центробанков повременить и тщательно все просчитать.
Существуют и юридические опасения. Россия неизбежно оспорит изъятие активов в судах. Пока будет длиться рассмотрение, средства останутся замороженными и для России, и для Украины. Можно, как предлагают сенаторы в США, запретить национальным судам принимать подобные иски, но тогда есть риск подорвать доверие к судебной системе в целом. Хотя доверие к системе, основанной на праве, также подрывает неспособность наказать агрессора за нарушение международных законов и договоров.
Наконец, противники конфискации приводят также экономические аргументы, и с ними спорить сложнее. Москва пригрозила отобрать оставшуюся в России собственность компаний из «недружественных стран» в случае изъятия своих активов на Западе.
Частично западные инвесторы в российскую экономику уже заплатили за заморозку российских средств — их финансовые активы заперты в России, в том числе на специальных рублевых счетах. Запрет на вывод капиталов из России в 2022 году фактически выполнил функцию валютных резервов — там, где в нормальной ситуации Центробанк поддержал бы рубль с помощью интервенций при бегстве иностранцев, последним просто запретили бежать. То есть вместо борьбы с последствиями оттока капитала был закрыт сам отток.
Можно сказать, что переживать тут не о чем, потому что риск потери инвестиций — неотъемлемая часть высокодоходных вложений в развивающиеся рынки. Тем более, в случае России угроза санкций существует уже много лет. Но в этом рассуждении, основанном на базовом принципе капитализма — нет прибыли без риска, — есть один изъян. Списание активов в России может поставить ряд западных компаний на грань банкротства. В случае, например, Euroclear, через которую иностранцы покупали российские акции и облигации, включая государственные, конфискация клиентских активов на счетах в России может привести к многочисленным искам и банкротству.
В результате спасение системно важных компаний может обойтись европейским правительствам даже дороже, чем прямая помощь Украине. Логичным выходом из этого клинча был бы обмен замороженными активами, но пока решиться положить конец этой мексиканской дуэли никто не может.
Шаги после
Есть у конфискации российских активов еще одна, менее очевидная, но от этого не менее серьезная проблема. Изъятие — это только первый шаг, а дальше надо будет выработать механизм, с помощью которого изъятое будет передано Украине.
Самый простой способ — все облигации продать, а деньги передать. Но он не годится, потому что приведет к взрывному росту цен на военные материалы, а также снизит спрос на европейский долг, что увеличит расходы европейских правительств, которые будут вынуждены сокращать инвестиции в оборону и объемы помощи Киеву.
Можно использовать замороженные средства России как залог по облигациям. Тогда средства будут поступать от продажи долга, поток денег можно регулировать, а заодно избежать многих описанных выше рисков — ведь формально активы России изъяты не будут, по крайней мере, до погашения облигаций.
Проблема в том, что в этой схеме неясно, кто будет покупать эти облигации. Вряд ли на это согласятся центральные банки — ведь это будет почти то же самое, что печатание денег, такая же политика количественного смягчения, как во время финансового кризиса 2009 года или пандемии.
Коммерческие банки тоже вряд ли будут готовы покупать такие облигации без гарантий западных правительств. А гарантии по чужому долгу тоже не бесплатны, они подобны долговым обязательствам. То есть такой вариант помощи Украине в конечном счете окажется далеко не бесплатным для государственных бюджетов и налогоплательщиков Запада. Хотя в этом есть своя справедливость — западные политики не раз говорили, что Россия угрожает не только Украине, но и Западу.
Пока согласия удалось достичь только по промежуточному варианту — изъять все доходы, которые приносят замороженные российские активы — от облигаций до процентных счетов. Изымать планируется с помощью специального налога в размере 100% от чистой прибыли. Вряд ли Россия ответит на это национализацией активов, а иностранцы побегут избавляться от вложений в евро. Но этот вариант принесет едва ли больше $5-6 млрд в год.
Учитывая масштабы потенциальных рисков, не приходится ожидать, что в ближайшие месяцы европейские правительства поддадутся американскому давлению и согласятся изъять российские активы. Тем не менее это промедление может быть даже к лучшему.
Пока, несмотря на внутриполитические трудности, и европейское, и американское руководство готово отстаивать новые долгосрочные пакеты помощи для Украины, чьи источники финансирования не связаны с замороженными российскими активами. Основное препятствие в обеспечении украинской армии вооружениями — это недостаток производственных мощностей, а не денег.
А вот в более отдаленной перспективе судьба финансовой и военной помощи Украине туманна — особенно если в следующем выборном цикле к власти на Западе придут противники масштабного финансирования Киева. Именно тогда необходимость может перевесить риски и Запад пойдет на изъятие активов Москвы. То есть замороженные российские активы могут оказаться нужнее позже, если Запад останется верен идее поддержки Киева.
Если вы хотите поделиться материалом с пользователем, находящимся на территории России, используйте эту ссылку — она откроется без VPN.
