Война вытягивает из России все больше ресурсов, заставляя экономить на других сферах, в том числе на обеспечении ядерной безопасности в Арктике. При этом Москва все равно не готова отказываться от освоения этого стратегически важного региона и продолжает открывать там все новые ядерные объекты. Поэтому сентябрьское сообщение о том, что Норвегия зафиксировала повышенный уровень радиоактивного цезия-137 вдоль границы с Россией, будет, скорее всего, не последним. Тем более что война среди прочего лишила Москву возможности использовать международное сотрудничество для поддержания ядерной безопасности в Арктике.
Подводный атом
«Наша страна полностью готова отстаивать свои интересы в Арктике в военном, политическом и военно-техническом плане», — заявил в середине сентября глава МИД РФ Сергей Лавров, попутно обвинив НАТО в наращивании военной активности в этом регионе. Особое внимание он обратил на то, что Североатлантический альянс все чаще проводит в Арктике учения, «связанные с возможными кризисами».
Впрочем, то же самое можно сказать и о России, которая в новых внешнеполитических концепциях и доктринах называет Арктику «жизненно важным районом обеспечения своих национальных интересов в Мировом океане». Москва постоянно напоминает, что Россия «гарантированно обеспечит свои интересы в Арктике и использует для этого все необходимые средства». А корабли Северного флота регулярно осуществляют показательные походы по морям Северного Ледовитого океана, тренируясь противодействовать подлодкам западных стран.
При этом особо важную роль российское военное командование отводит атомным подлодкам (АПЛ), которые за последнее десятилетие существенно активизировались в северных морях. Сейчас в составе ВМФ РФ — 12 стратегических АПЛ, способных нести до 192 ядерных баллистических ракет, 24 атомные подлодки с крылатыми ракетами и ракетно-торпедным вооружением, десять АПЛ специального назначения. Две трети атомных подлодок расположены на базах Северного флота, однако остальные также могут при необходимости выполнять задачи в Арктике. Кроме того, сейчас строятся или готовятся к закладке еще 12 атомных подлодок. Не стоит забывать и об атомном крейсере «Петр Великий» с двумя реакторами, который входит в состав Северного флота.
Высокая активность российских атомоходов в Арктике дополняется тем, что этот регион остается полигоном для испытаний новейших вооружений с ядерным компонентом (например, ракет «Буревестник» и «Посейдон»). Все это существенно повышает конфликтный потенциал в регионе, а также создает угрозу разного рода радиационных аварий.
На воде и на земле
Такая угроза усиливается не только из-за военных, но и из-за все более активной экономической деятельности России в регионе. Транзит по Северному морскому пути — одной из ключевых национальных транспортных магистралей — вырос с 4 млн тонн в 2014 году до 36 млн тонн в 2023-м. Ожидается, что в 2035-м этот показатель достигнет 270 млн тонн. Учитывая, что инфраструктурный оператор Северного морского пути — это госкорпорация «Росатом», судоходство там будет развиваться за счет атомных ледоколов. Сейчас в России их восемь, но в планах — построить еще семь.
Ключевую роль «Росатом» должен сыграть и при решении одной из самых серьезных проблем, связанных с освоением Арктики (а осваивать там можно триллионы кубометров природного газа и миллиарды тонн нефти). Энергии, вырабатываемой двумя местными атомными электростанциями — Кольской и Билибинской, не хватает уже сейчас. «Росатом» посчитал, что для развития в Арктике промышленных проектов потребуется не менее 15 плавучих энергоблоков — подобных тому, что впервые был введен в строй в 2019-м на Чукотке.
Также «Росатом» планирует построить в регионе несколько наземных малых модульных АЭС (атомных станций малой мощности; АСММ). Первая должна быть возведена к 2028 году в якутском поселке Усть-Куйга. В прошлом году в северных регионах были выбраны еще пять площадок для строительства АСММ. Кроме того, «Норникель», «Лукойл», «Газпром» и другие сырьевые компании планируют заказать у «Росатома» АСММ для освоения своих северных месторождений. Кстати, эту разработку госкорпорация активно рекламировала (например, на военно-техническом форуме «Армия-2022») и Министерству обороны.
Атомные риски
Все более пристальное внимание России к Арктическому региону уже привело к тому, что за пять лет количество атомных реакторов военного и гражданского назначения там увеличилось на 30% — с 62 до 81. К 2035 году, по нашим оценкам, этот показатель может вырасти до 118 единиц.
Такие планы вызывают определенную обеспокоенность. «Росатом» утверждает, что АСММ имеют хороший уровень пассивной безопасности. Но экологи напоминают: речь идет об экспериментальном (а значит, сопряженном с большими рисками) проекте. Например, близость морской воды может создать дополнительную угрозу инцидента во время работы реактора. Также эксперты указывают на сниженные требования физической безопасности для АСММ, что может быть потенциально опасно с точки зрения эксплуатационных, террористических и прочих рисков.
Особенно непросто будет обеспечивать безопасность АСММ во время транспортировки. Тем более — с учетом всех российских реалий. Возможно, как это уже бывало прежде, мы услышим о серьезных нарушениях правил безопасности или вовсе об использовании судов, не предназначенных для перевозки ядерных материалов.
Но даже без учета всего этого АСММ — далеко не идеальный вариант: по данным исследования Стэнфордского университета и Университета Британской Колумбии, малые модульные реакторы производят больше радиоактивных отходов, чем обычные АЭС.
Таким образом, потенциальная радиационная опасность в Арктике будет лишь нарастать. А ситуация и так была далека от идеальной — причем не только из-за активности последних лет, но и из-за богатого ядерного наследия СССР. По экспертным оценкам, в Арктике находится около 18 тысяч затопленных объектов, которые были или остаются радиационно опасными. Из них 17 тысяч естественным путем пришли в безопасное состояние, но оставшаяся тысяча представляет угрозу. В этой категории — подлодки, реакторы с топливом, высокоактивные радиоактивные отходы. Кроме того, в российской Арктике размещаются хранилища свежего и отработавшего ядерного топлива, а также центры его переработки.
В гордом одиночестве
Обеспечивать безопасность новых объектов и аккуратно ликвидировать советское ядерное наследие — сложная и дорогостоящая задача. И прежде Россия занималась ею совместно с иностранными партнерами.
Нередко около 50–60% от общего финансирования проектов по ликвидации ядерного наследия РФ приходилось на внешние поступления. Более того, отдельные проекты полностью финансировались из-за рубежа. По оценкам экологической организации «Беллона», на ликвидацию ядерного наследия в Арктике Россия получила международную помощь в размере примерно $2,5 млрд. И это не считая политической, технологической, информационной и другой поддержки.
Вторжение в Украину перечеркнуло достижения десятилетий сотрудничества в области ядерной безопасности. Прекратилось все зарубежное финансирование работ по ликвидации ядерного наследия (как по двусторонним каналам, так и в рамках программ Евросоюза и Европейского банка реконструкции и развития). Остановилось техническое взаимодействие: иностранное оборудование осталось без обслуживания и запасных частей.
Кроме того, Россия оказалась вне системы международного институционального сотрудничества. Москва покинула Совет Баренцева/Евроарктического региона, а Агентство по ядерной энергии при Организации экономического сотрудничества и развития приостановило российское участие. Тем временем Европейская сеть организаций по технической безопасности (ETSON) прекратила сотрудничество с российским Научно-техническим центром по ядерной и радиационной безопасности.
Принципиально важно, что сократились возможности оперативно реагировать на ЧП. В Арктике экстремальные климатические условия, большие расстояния и плохо развитая инфраструктура. В случае ядерного инцидента крайне важно моментально уведомить партнеров, после чего начать сложную межведомственную и межгосударственную координацию мер. Между тем Россию исключили из проекта по безопасности и готовности к чрезвычайным ситуациям в Арктике и Северной Атлантике (ARCSAR) спасательного центра Норвегии. А на учения по реагированию на ядерные инциденты ее не зовут теперь даже в качестве наблюдателя.
Таким образом, Россия не может участвовать в выработке сценариев оперативного международного взаимодействия в этой сфере. Москва и раньше не была склонна принимать зарубежную помощь в этом регионе (вспомним гибель АПЛ «Курск» в 2000 году или разлив дизельного топлива в Норильске в 2020-м), но такая опция хотя бы теоретически существовала. Теперь же похоронены любые планы подписания регионального соглашения по ядерной безопасности в Арктике, которое бы создало механизм совместных действий в случае ЧП.
Некоторое взаимодействие сохранилось в рамках Арктического совета, где российские представители участвуют в рабочих группах, связанных с ядерной безопасностью: по предупреждению, готовности и реагированию на чрезвычайные ситуации, а также по Программе арктического мониторинга и оценки. Однако это экспертное участие, в рамках которого Россия делится своими знаниями, и не более того. На практике только Норвегия и Финляндия сохраняют с Москвой определенный диалог по вопросам снижения риска ядерных инцидентов.
Также Россия продолжает международное сотрудничество по вопросам ядерной безопасности в рамках Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Есть и двустороннее взаимодействие с Китаем, Венгрией, Пакистаном и странами СНГ. Но в этом случае Россия выступает исключительно в качестве ментора, и на ядерную безопасность в самой РФ подобное сотрудничество не влияет.
Не приоритет
В «Росатоме» признают, что прекращение зарубежного финансирования может затормозить реализацию проектов, связанных с ядерной безопасностью в Арктике, но при этом утверждают, что все они обязательно будут продолжены. Теоретически возможности для этого имеются: компания регулярно отчитывается о росте выручки и показателей рентабельности.
Однако на практике финансирование этой сферы сокращается, а проекты тормозятся. Например, это коснулось вывоза твердых радиоактивных отходов с губы Андреева, который во многом осуществлялся за счет норвежского финансирования. Эксперты «Беллоны» считают возможной остановку подобных работ на неопределенное время, а также предупреждают о повышении ядерных и радиационных рисков.
Из отчетов «Росатома» видно, что ядерная безопасность не входит в число приоритетов. Начиная примерно с 2020 года расходы на федеральную программу по обеспечению ядерной и радиационной безопасности неуклонно сокращаются и в течение 2024–2026 годов снизятся еще на 1,5 млрд рублей. При этом на 2,3 млн рублей уменьшатся расходы на «мероприятия по обращению с радиоактивными отходами, поддержанию в безопасном состоянии и утилизации ядерных и радиационно опасных объектов ядерного наследия». В это же время тарифы на захоронение радиоактивных отходов к 2027 году в среднем вырастут на 33%.
Ситуация дополнительно осложняется закрытостью российского государства. Ушли в прошлое те времена, когда многие проекты воплощались в жизнь с участием НКО. Сейчас невозможно понять, как именно Россия будет ликвидировать ядерное наследие. Опираться на малоинформативные, в значительной степени рекламные отчеты «Росатома» попросту невозможно.
То же касается и чрезвычайных ситуаций. Поскольку многие из объектов являются военными или затрагивают национальную безопасность, получить информацию об инцидентах с ними крайне сложно. Пример: выброс радиоактивности на полигоне Ненокса, произошедший в 2019 году в результате испытания ракеты «Буревестник». Тогда власти РФ просто отключили станции радионуклидного мониторинга и прекратили передачу данных в соответствующую международную систему.
До начала войны многие сценарии, связанные с ядерными авариями в Арктике, оценивались как маловероятные. А риски аварии с участием атомного судна или АЭС на воде — как растущие, но все-таки умеренные. Однако сейчас ситуация стремительно ухудшается. Россия вводит новые ядерные объекты и тормозит работы над ликвидацией старых. Отсутствие международной помощи и регионального сотрудничества по ядерным происшествиям, а также снижение федерального внимания к вопросам безопасности в Арктике — все это негативные факторы, которые в долгосрочной перспективе обязательно дадут о себе знать.
При этом Россия может сделать рост ядерных угроз в регионе элементом своей политики шантажа. До предела повысив риски, Москва сможет более настойчиво добиваться от Запада возобновления финансирования и технической помощи — причем вне зависимости от того, как будут развиваться события на других фронтах противостояния.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
