Абхазия в очередной раз продемонстрировала, что, даже оставаясь в сфере российского влияния, она все равно сохраняет бурную внутреннюю политику. Четыре дня протестов в центре Сухуми завершились отставкой президента и объявлением досрочных выборов. Для Абхазии, где за последние годы руководство уже в третий раз меняется в результате уличных протестов, происходящее может показаться чем-то привычным и даже рутинным. Однако за видимой стабильностью на этот раз скрывается перспектива усиления влияния в регионе Москвы, которая все меньше готова считаться с местными особенностями.
От уговоров к угрозам
Захват абхазских правительственных кабинетов оказался гораздо более энергозатратным, чем их освобождение. В прошлую пятницу сотни протестующих целый день штурмовали здание президентской администрации в Сухуми. Все это происходило на глазах военных и полиции, которые предпочли по большей части не вмешиваться.
Однако, когда спустя всего четыре дня оппозиция объявила о скорой отставке де-факто президента Абхазии Аслана Бжании, и правительственный комплекс, и площадь перед ним опустели за считаные минуты. Толпа недовольных быстро разошлась, как будто ничего особенного в эти дни и не происходило.
Аслан Бжания стал третьим абхазским лидером, вынужденным покинуть пост под давлением протестующих. Однако его случай заметно отличается от историй с его предшественниками.
Вместо насильственного изгнания или полного ухода из политики его отставка стала результатом прямых переговоров между оппозицией и властью — без участия российских посредников. При этом Бжания сохранил шанс вернуться в президенты и сможет участвовать в досрочных выборах. Для региона, привыкшего к острым политическим потрясениям, это можно считать признаком прогресса: кризис удалось урегулировать внутри системы, а не через силовой разрыв.
Причины нынешнего взрыва недовольства стали складываться еще летом, когда абхазское руководство запустило парад законопроектов, облегчающих доступ в регион для российских граждан и бизнеса. Первый законопроект — о праве россиян приобретать недвижимость — был отозван из-за отсутствия поддержки в парламенте.
Следующая инициатива — признание Абхазией российских судебных решений по экономическим делам — прошла. А вот третий законопроект, предоставляющий льготы российскому бизнесу, вызвал протесты и в конечном счете привел к отставке президента.
Для России такое развитие событий сложно назвать идеальным. С момента признания независимости Абхазии в 2008 году Москва последовательно настаивала на пересмотре местных законов, принятых еще в начале 1990-х, после окончания грузино-абхазской войны.
Эти правовые нормы были направлены прежде всего на то, чтобы ограничить внешнее влияние и обеспечить привилегии абхазской этнической группе. Российские денежные вливания не дали результата: даже в условиях полной зависимости от российского финансирования Москве не удавалось убедить абхазов, что россияне — это не грузины, а значит, не представляют угрозы для местных жителей.
То, что сначала выглядело как уговоры, позже приобрело форму требований. В 2014 году, после аннексии Крыма, тогдашний кремлевский куратор Абхазии Владислав Сурков решил распространить новые внешнеполитические порядки на подотчетный ему регион. Сухуми предложили заключить соглашение «О союзничестве и стратегическом партнерстве».
Как мне позже сказал один из представителей де-факто властей, в Абхазии не сразу поняли, на что подписываются, и посчитали, что это станет просто очередной бумагой, которая принесет Сухуми больше денег, но не потребует реализации. Ведь строгость таких законов смягчается необязательностью их исполнения, говорил он мне тогда. Однако после оформления документа Москва начала требовать выполнения его положений, включая пересмотр местного законодательства.
Пробить абхазскую упертость Москве удалось после очередной смены местной власти. После победы на выборах в 2020 году Аслана Бжании Россия представила конкретный список законодательных изменений и график их выполнения. Бжания тянул время, ссылаясь то на пандемию, то на необходимость укрепить власть, которую он, кстати, тоже получил после силового захвата президентской администрации.
Наконец, после начала российского вторжения в Украину Москве стало не до церемоний. Она жестко пригрозила урезать абхазский бюджет, если Сухуми не начнет выполнять обещания.
Что отступать больше некуда, стало окончательно ясно год назад. Тогда, вопреки всем местным канонам, абхазское руководство неожиданно начало отгораживать бульвар сухумской набережной. За высоким железным забором с острыми пиками оказались несколько высоких пальм и правительственный пятачок, включая здания президентской администрации и парламента. Местные жители сразу почувствовали неладное, а комментаторы связали забор с готовящимися законами Москвы, которые власти планировали продвигать, отгородившись от предсказуемых протестов.
Абхазская архаика
Именно этот забор стал первой жертвой нынешнего кризиса. Один из протестующих позже хвалился журналистам, как он, сидя за рулем военного «Урала», протаранил ограждение, открыв путь к президентской администрации. Его решительность, как оказалось, предопределила исход событий, завершившихся отставкой абхазского лидера.
Однако воодушевление протестующих может оказаться преждевременным. Даже если оппозиции удастся воспользоваться своим успехом, выдвинув удачного кандидата и собрав большинство голосов на предстоящих выборах, следующему лидеру все равно придется находить с Москвой общий язык. И дело здесь не только в нескольких новых высотках в центре Сухуми, в которые уже успели вложиться российские инвесторы. У Абхазии просто нет другого партнера, кроме России, который бы признавал ее существование на политической карте мира.
Абхазия — это маленький кусочек земли, зажатый между горами Большого Кавказа и Черным морем. Большинство стран мира считает ее частью Грузии, оккупированной Россией, и поддерживает запрет на взаимодействие с местными властями и ведение какой-либо экономической деятельности.
Долгое время даже российские компании предпочитали обходить Абхазию стороной, опасаясь проблем с западными партнерами. Ситуация начала меняться только после 2014 года, когда Россия столкнулась с первыми санкциями из-за аннексии Крыма, — на этом фоне инвестиции в Абхазию стали выглядеть как один из немногих доступных вариантов для бизнеса.
Самый привлекательный сектор для вложений в Абхазии — туризм. Местный уникальный климат всегда привлекал иностранцев. Для абхазов работа в летний сезон обеспечивает минимальный доход, на который они живут весь оставшийся год.
Заработок на туристах стал естественной частью жизни. Мне самой не раз доводилось видеть, как местный высокопоставленный чиновник, обсуждая мировой геополитический порядок, параллельно по телефону решал вопросы закупки дополнительного катамарана или ремонта крыши во времянке для отдыхающих. Туризм — это основа, на которой живет весь регион.
Абхазы не хотят делить свой хлеб с иностранными инвесторами. Многие годы российским бизнесменам предлагали вкладывать деньги в Абхазию только по местным порядкам. Для этого им нужно было взять в долю человека с абхазскими документами, переписав на него значительную часть своих вложений.
Если возникали проблемы, иностранные бизнесмены с трудом находили поддержку — им не могли помочь ни российские чиновники, ни местные руководители. Некоторые скандалы с российскими бизнесменами заканчивались похищениями и убийствами. В итоге за последние 10 лет в Абхазию начали вкладываться, но мало и с большой опаской. Крупный российский бизнес так и не решился зайти в Абхазию, опасаясь рисков и непредсказуемой местной среды.
В этом отношении настоящим джекпотом для развития Абхазии могло бы стать налаживание отношений с Тбилиси. Грузинские власти не только в состоянии открыть двери для экономических связей, но и смогли бы привлечь в регион западных инвесторов и региональные державы вроде Турции, где проживает крупнейшая абхазская диаспора.
Тбилиси традиционно готов к диалогу, но взамен требует шагов от Сухуми — например, улучшения положения этнических грузин, проживающих на востоке Абхазии. А абхазские власти, даже будь у них такое желание, очень ограничены в своих действиях.
Дело тут не только в зависимости от Москвы, но и во внутриполитических рисках — абхазское общество по-прежнему живет в страхе перед возможным новым конфликтом с Грузией. В итоге грузинская карта у Сухуми есть, но попытка ее разыграть может обойтись слишком дорого.
Сам себе враг
Нынешний кризис также приходится на момент, когда в абхазском обществе как никогда силен запрос на улучшение качества жизни. Российское признание независимости в 2008 году вызвало волну оптимизма: многие поверили в будущее своего государства, даже несмотря на отсутствие последующих признаний от других стран.
Под лозунгами о реформах и повышении уровня жизни проходили все последние предвыборные кампании, и, вероятно, под ними же пройдет и предстоящая. Но как улучшить жизнь, не меняя устоявшиеся местные порядки, — никто до сих пор не придумал.
О необходимости перемен в Абхазии сейчас напоминают даже бытовые ситуации. В одну из моих поездок из-за сильного ливня улицы Сухуми затопило настолько, что я не могла выйти из квартиры на встречи. Но оказалось, что чем-то экстраординарным это было только для меня. Один из соседей быстро нашел надувную лодку, чтобы привезти домой жену и ребенка.
То есть подобные вынужденные ухищрения давно стали привычной частью жизни для местных. Но люди все равно надеются, что в Абхазии появятся не только работающие ливневки, но и другие признаки эффективного управления.
Бжания — далеко не первый и, вероятно, не последний абхазский лидер, вызвавший недовольство местных тем, что пытался реформировать систему. Его предшественник Рауль Хаджимба так и не довел до конца работу над новым налоговым кодексом. Другой бывший лидер, Александр Анкваб, вызвал недовольство, пытаясь навести порядок в строительстве социальных объектов на российские средства. Всем троим — Бжании, Хаджимбе и Анквабу — в итоге пришлось уйти с поста под давлением протестов.
Такая готовность абхазского руководства уступать протестующим тоже неслучайна. После грузино-абхазской войны у местных жителей осталось немало оружия, которое они готовы использовать не только во время праздников, но и против властей, если те, по их мнению, будут посягать на их права.
Другой фактор, который заставляет местные власти считаться с обществом, — это небольшое население. Когда во всей Абхазии живет меньше 200 тысяч человек, спрятаться от народного гнева не получится. Какие бы высокие кабинеты ты ни посещал в Кремле, отвечать тебе все равно придется перед родными и соседями, от которых не уйти.
Такой уклад жизни еще сильнее усложняет задачу любого, кто берется возглавить Абхазию. Один из ветеранов абхазской политики однажды назвал управление этим небольшим архаичным регионом ювелирной работой, которая до сих пор никому из местных не удавалась. А Россия, по его словам, слишком большая и быстрая в решениях, чтобы понять маленькую Абхазию и предложить ей новую приемлемую модель. Так и следующему абхазскому лидеру, кто бы им ни стал, придется лавировать между требованиями своего сложного общества и нарастающим давлением со стороны России — дилемма, которую пока не удавалось преодолеть ни одному из предшественников.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
