Крушение самолета Embraer «Азербайджанских авиалиний» (AZAL), который 25 декабря, по всей видимости, подбила российская ПВО, грозит стать символом смены формата отношений между Кремлем и бывшими советскими республиками. На место односторонней зависимости «сателлитов» от «империи» приходит гораздо более сложная система взаимных договоренностей. Путь в эту новую реальность пытается проложить президент Азербайджана Ильхам Алиев, отказывающийся замять трагедию с самолетом. Правда, его тактика таит в себе риски и для Баку.
Прерванный взлет
В предновогодней суете катастрофа азербайджанского самолета не привлекла много внимания ни в русскоязычных, ни в международных СМИ. Но в Азербайджане трагедия, которая, вероятно, произошла из-за ошибки российских сил ПВО, оказалась одним из главных событий года.
Национальный траур 26 декабря был не навязанным сверху «днем без развлекательных программ», а искренним и массовым проявлением скорби азербайджанского общества. Хештег «Россия должна извиниться» на несколько дней стал самым популярным в азербайджанском сегменте многих соцсетей.
Пока российские военные и чиновники действовали в соответствии с обычной бюрократической логикой — пытались как можно дольше уходить от ответственности, — власти Азербайджана все жестче требовали от Москвы прямого признания вины, открытого расследования и наказания виновных.
Такое давление оказывалось и на высшем уровне. Когда произошла трагедия, Алиев летел в Санкт-Петербург на саммит СНГ. Уже в воздушном пространстве России он развернул самолет назад в Баку. Этот шаг стал прелюдией к дальнейшему охлаждению отношений. Спустя несколько дней Алиев заявил, что самолет обстреляли с земли, и возмутился попытками российской стороны «замять этот вопрос». Убрать тему с повестки не помог даже звонок Владимира Путина с пусть и уклончивыми, но извинениями. Встречаясь 6 января с родственниками погибших, Алиев повторил, что «ответственность за катастрофу лежит на представителях России».
Жесткая риторика Алиева поставила под вопрос перспективы дальнейшего сближения Азербайджана с Россией, начавшегося после окончательного перехода Нагорного Карабаха под контроль Баку в сентябре 2023 года. Тогда тон азербайджанских СМИ в отношении России сменился с нейтрального на дружелюбный. А после визита Путина в Баку в августе 2024-го стало заметно укрепляться сотрудничество в инфраструктурных проектах.
Ключевая инициатива — железнодорожный коридор «Север — Юг» — развивается медленно, но тут проблемы связаны скорее с Ираном. А чисто российско-азербайджанское сотрудничество до сих пор было вполне динамичным. Например, Алиев не раз подчеркивал, что первым иностранным инвестором в Нагорном Карабахе стал российский КАМАЗ, открывший там специализированный сервисный центр.
Летом 2024-го было немало разговоров о том, что Азербайджан может помочь сохранить экспорт российского газа в Европу через Украину. Обсуждалась схема спотовых взаимозачетов между РФ и Азербайджаном, при которой через украинскую территорию в Венгрию и Словакию формально пошел бы не российский, а азербайджанский газ. В итоге идею не удалось реализовать, и 1 января транзит через Украину прекратился. Но Алиев все равно мог быть доволен собой: он продемонстрировал всем, что международный статус Азербайджана укрепился настолько, что он может претендовать на роль посредника между Россией и Европой.
Показательным стало и интервью, которое Алиев дал Дмитрию Киселеву за неделю до крушения самолета. Прямой поддержки России против Украины там, разумеется, не прозвучало, но и прямого осуждения российских действий тоже не было. В целом беседа продемонстрировала совпадение тактических интересов Баку и Москвы. А также то, что у лидеров Азербайджана и России схожая картина мира, основанная на принципе «суверенитета через силу».
Поломанная схема
Теперь крушение лайнера AZAL навязывает Алиеву более конфронтационную логику взаимодействия с Кремлем. В сообщении на сайте азербайджанского президента о его беседе с Путиным несколько раз упомянуто: самолет рухнул «вследствие внешнего физико-технического воздействия». Дипломатичная, но не оставляющая широкого пространства для трактовок формулировка. А вот на сайте Кремля было сказано лишь о соболезнованиях в связи с тем, что «трагический инцидент произошел в воздушном пространстве России». Совсем не похоже на признание вины.
Теперь Алиев может попытаться воспользоваться ошибкой российских сил ПВО, чтобы усилить позиции на переговорах с Москвой по важным для Баку вопросам. Например, по поводу контроля над Зангезурским коридором, который должен соединить основную территорию Азербайджана с эксклавом Нахичеванью (и далее — с Турцией).
Сейчас по этому участку территории проходит граница Армении и Ирана. Алиев с 2020 года говорит о том, что контроль над коридором должен осуществляться как минимум при участии азербайджанских пограничников. Москва же к этим планам всегда относилась прохладно, опасаясь чрезмерного усиления союза Турции и Азербайджана, а также окончательной потери своей прежней роли арбитра в регионе.
Но сейчас возможности России сильно ограничены, и Азербайджан готов этим воспользоваться. Этот процесс можно назвать избавлением от «колониального наследия» СССР, только оно связано не с демократизацией, а с укреплением внешнеполитической независимости от бывшей «метрополии». Отныне не только российское руководство навязывает правила коллегам по СНГ, но и наоборот.
На поводу у общества
Реакция азербайджанского руководства на авиакатастрофу определялась не только геополитической логикой. Не меньшую роль тут сыграло давление общественного мнения. Фотографии пробоин в обшивке самолета вызвали бурю негодования в азербайджанском обществе. Затем возмущение усилило то, что 26 декабря медалью «За заслуги перед Чеченской Республикой» был награжден глава Совбеза этого региона Хамзат Кадыров, племянник Рамзана Кадырова.
В результате Алиев оказался перед выбором: или со своим народом, или с Россией. В определенной степени это был вопрос об источнике легитимности — внутреннем или внешнем. И президент Азербайджана быстро определился с позицией: полная солидарность с возмущенной общественностью.
До триумфальной для Баку Второй карабахской войны 2020 года нынешний азербайджанский лидер во многом оставался в тени своего покойного отца и предшественника Гейдара Алиева. Поэтому для Ильхама Алиева так важно как можно чаще демонстрировать согражданам: он может на равных говорить с лидерами уровня Владимира Путина или Реджепа Тайипа Эрдогана.
Заняв жесткую позицию по катастрофе авиалайнера, Ильхам Алиев вновь — как и в результате карабахской войны — подтвердил роль «защитника нации». Причем такой нации, которую уже невозможно притеснять и которая способна отстаивать права даже перед лицом огромного и опасного соседа.
Собственно, чувство национальной общности и патриотизм во многом и основаны на такой принадлежности к группе — к нации, требующей уважения к себе, иногда ультимативным тоном. Этот кейс можно было бы записать в учебники по национальному строительству. Интуитивно или сознательно, Алиев действует в строгом соответствии с логикой политической науки, описывающей феномен национальной идентичности.
Правда, рано или поздно подобная политика может сыграть с ним злую шутку. Сиюминутные тактические выпады, которые хорошо воспринимаются согражданами, должны в конечном счете приводить к конкретным желаемым результатам. Но совсем не факт, что ради того, чтобы понравиться Баку, Путин решит пренебречь своим давним принципом «ни в чем не сознаваться». То есть внятно извинится перед Баку и, например, сдаст ему кого-то из виновных в катастрофе. Ведь уступишь раз — и того же от тебя будут ждать все остальные союзники.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
