В обмен на возвращение осужденного на 14 лет за наркотики американца Марка Фогеля Владимир Путин, в отличие от прошлого августа, получил не только кого-то, но и что-то. Первый с начала большой войны прямой рейс из Америки в Москву, да еще с высоким чиновником на борту, через которого можно было передать конфиденциальное послание, например, о звонке.
Теперь очевидно, что обмен Фогеля призван был создать у Трампа хорошее настроение и стать уважительной причиной для разговора американского президента с Путиным. Ведь это вполне естественно и легко объяснимо — позвонить и поблагодарить даже злейшего врага за милость к собственному падшему гражданину.
Российский лидер пытается эксплуатировать страсть Трампа быть быстрым и успешным, а потому было логично возобновить общение с того, чтобы подарить ему первый успех. Тем более что сделать это несложно: сначала арестовать американского гражданина, а потом — освободить его.
Такого же рода успех Путин готов подарить Трампу в отношении себя и Украины: сначала начать войну, а потом ее же — при выполнении определенных условий и произнесении нужных слов — остановить.
Против общего себя
Все четверть века у власти Путин предлагал США победить какого-нибудь общего врага — исламских террористов, сомалийских пиратов, COVID и даже глобальное потепление. Такая общая победа сблизила бы Москву и Вашингтон поверх политических и идеологических барьеров, поверх разницы между сменяемой и несменяемой властью, и даже внутри российских репрессий, как Сталина и Рузвельта, поделивших мир. Сравнение с Ялтой всегда было для Путина высшим достижением и символически отменяло неприятные для Москвы итоги холодной войны.
Парадоксальным образом Путин приблизился к своей цели в момент, когда таким общим врагом Запада стал он сам и, казалось бы, должен быть от нее дальше, чем когда-либо. Однако в отчете Трампа о разговоре с Путиным не российский президент, а как бы отделенная от него война выглядит таким общим врагом, вроде COVID или исламского терроризма, которого надо совместно победить.
Тактика — «применить силу, а потом стать необходимым для урегулирования последствий» — уже использовалась Путиным и раньше. Но никогда прежде этот прием не применялся так грубо, так откровенно, под прикрытием собственного ядерного оружия, и не был принят с такой готовностью.
Когда-то мне регулярно приходилось писать, что с точки зрения мировой и европейской безопасности следовало давно втянуть в общий западный коллектив Россию вместе или даже раньше, чем части Центральной и Восточной Европы. Примерно это сейчас и проделывает Трамп, когда звонит Путину раньше, чем Зеленскому. Но проделывает слишком поздно. Россия изменилась — и, похоже, необратимо на ближайшее историческое время. Сближение США с такой Россией вряд ли принесет безопасность Европе и миру, хотя может принести отрезвление.
Но и сама Америка меняется. Нынешний Вашингтон сближается с Москвой не ради Европы, а ради себя — и даже немного назло Европе.
Опытным путем коалиция украинских союзников пришла к выводу, что военное поражение России потребует жертв, на которые западные общества не готовы, а Украина больше не может нести бремя войны в одиночку.
Переговоры об остановке войны предполагают присутствие за общим столом и агрессора, если он не побежден, и даже уважительный с ним разговор, а не крик и ультиматумы. В этом отношении Трамп все делает как стандартный политический реалист.
Другое дело, что делает это человек, от которого мы слышим почти непрерывный поток окриков и ультиматумов в самых разных направлениях. С таким шумным и грубым фоном подчеркнуто доброжелательный, даже льстивый тон личного отчета американского президента о разговоре с Путиным контрастирует очень заметно.
В свой первый срок Трамп оглядывался на американскую традицию в целом строгого, сдержанного разговора с несменяемыми лидерами — в первую очередь тех стран, где надежда на сменяемость не угасла, то есть и с российским. Теперь, когда Трамп объявил открытую войну американской государственной машине, он разговаривает с Путиным без оглядки на эту традицию и до некоторой степени назло этой самой машине.
Слова и чувства
Любой лингвистический разбор и анализ тональности покажет, что Трамп в своем отчете старается понравиться Путину, как Путин до этого ему, начиная со слов «долгий и в высшей степени плодотворный» разговор.
Дальше Трамп буквально и довольно подробно перечисляет точки соприкосновения и не упоминает ни одного противоречия — это в высшей степени нехарактерно для отчета о разговоре со все-таки оппонентом.
«Мы обсуждали Украину», — пишет Трамп. Упоминание на первом месте означает, что она для Трампа приоритет в отношениях с Россией.
Но через запятую после Украины идет «Ближний Восток» — крайне позитивное для Путина развитие разговора. Это значит, что американский президент видит в российском не только агрессора, которого надо остановить, пусть ценой уступок со стороны жертвы, но и глобального игрока, с участием которого можно решать мировые вопросы и охлаждать мировые конфликты. Не исключено, что тему Ближнего Востока ввел в разговор сам Путин, чтобы закрепить за собой этот статус.
«Энергетика» как предмет разговора сразу после «Ближнего востока» могла бы означать, что Трамп пугал Путина понижением цен на нефть. Но ничто в тоне беседы на это не указывает. Скорее за этим словом стоит их общая приверженность традиционной энергии и общий скептицизм по отношению к ускоренному энергетическому переходу, который не в интересах нефтяных и газовых стран.
«Искусственный интеллект» — тема скорее Трампа, но и Путин мог добавить туда свои излюбленные жалобы на искажения, которые вносят в ИИ либеральные силы, а значит, его надо совместно держать под контролем.
Упомянутая the power of the dollar — «сила» или даже «власть доллара» — означает увещевания Путина о том, что санкции против России и арест ее активов подрывают доллар как международную валюту. С частью этих аргументов Трамп был склонен соглашаться.
Фраза "We both reflected on the Great History of our Nations, and the fact that we fought so successfully together in World War II", где «Великая История» и «Народы» написаны с большой буквы вместе с упоминанием Второй мировой войны и общих потерь, — не просто чистая, беспримесная сладость для ушей российского лидера («об этом мы вам все время и твердим»). Это еще и взаимное согласие с тем, что величие надо искать в прошлом, а значит, старый мир лучше нынешнего и его надо вернуть, чем Россия и занимается и зовет к себе присоединиться.
Взаимное признание величия — это своего рода согласие с идеей несущей мировой конструкции, «арки великих наций» — подлинных субъектов истории, в то время как менее великие — ее объекты. Именно это подтверждено на практике и началом разговора об Украине напрямую между Вашингтоном и Москвой, и отсутствием малейшего упоминания Европы в отчетах как Трампа, так и Кремля о состоявшемся разговоре.
В этой части беседы Путин, несомненно, говорил о реабилитации нацизма и пересмотре истории в Украине, Восточной Европе, а может быть, и вообще Европе (в последнее время география обвинений в реабилитации расширилась). Трамп тоже обеспокоен пересмотром великой американской истории разными университетскими критиками и, как ему может показаться, разделяет опасения Путина.
Обещание обменяться визитами — даже не встречи на нейтральной территории — это важный успех Путина. Визит американского президента любой диктатурой воспринимается как высшая форма международной легитимации, почти что магический ритуал снятия дипломатического проклятия.
Теперь начнется бешеная работа с целью совместить тезис о великой истории и общей войне с тезисом о визите и получить визит Трампа на юбилей Победы или хотя бы в это время, а к нему можно приурочить и остановку огня (уже пошли разговоры о том, чтобы добиться этого к Пасхе, то есть к общей в этом году для западной и восточной церквей даты 20 апреля). Тогда американский президент, как минимум для внутреннего пользования, присутствовал бы на российском параде Победы — над нацизмом в прошлом и, в кремлевском прочтении, в настоящем — в виде Украины.
"We will begin by calling President Zelenskiy, of Ukraine, to inform him of the conversation, something which I will be doing right now”, — очень неприятная формулировка для Киева. В языке Трампа возникает некое коллективное «мы» Трампа с Путиным в отношении Украины. Причем фраза показывает, что это именно «мы с Путиным», а не «мы, божию милостью самодержец», потому что дальше идет «я».
«И начнем мы с того, что позвоним президенту Зеленскому, чтобы проинформировать его о [нашем] разговоре, и именно этим я прямо сейчас и займусь». Фраза, кстати, предполагает, что Трамп ждет телефонного разговора Путина с Зеленским тоже.
Дальше Трамп анонсирует переговорную команду в составе госсекретаря Марко Рубио, директора ЦРУ Джона Рэтклиффа, советника по национальной безопасности Майкла Уолца и спецпосланника по Ближнему Востоку Стива Уиткоффа. В ней удивительным образом нет спецпосланника по Украине Кита Келлога. Келлог, ветеран войн в Индокитае, ближе к классическим республиканцам и сравнительно жестко настроен в отношении Москвы — возможно, ему отведена роль «хорошего полицейского» по отношению к Украине.
Комбинация фраз «миллионы людей погибли на войне, которая не случилась бы, если бы я был президентом» и «хочу поблагодарить Путина за время и усилия, которые он уделил этому разговору» по сути символически переносит ответственность за войну с Путина на Байдена. Война случилась не потому, что Путин собрал войска и отправил их на завоевание соседней страны, а потому что президентом был не Трамп.
Мир в подарок
Отчет Трампа заканчивается уверенностью в скором успехе переговоров. Фундамент этих переговоров вполне ясен. Россия — лишь «сторона конфликта» и равноправный участник его урегулирования. Роль Путина в развязывании войны выводится за скобки, и ему выдается новая роль миротворца, совместно с Трампом.
Быстрое, независимо от условий, завершение конфликта будет тем самым успехом, к которому стремится Трамп. И Кремль, похоже, готов ему помочь, несмотря на недовольство наиболее воинственной части элиты и общественного мнения, которые настроились на полное уничтожение Украины и полный разрыв с Западом. Любые достижения Москвы в виде мира под эгидой Трампа будут для них недостаточны.
Однако сам Путин, прежде чем перейти на их позиции в случае неудачи, готов попробовать другое. Путин поддакивает Трампу (у него украли выборы; если бы он был президентом, войны бы не было; Зеленский обкрадывает Америку), не замечает грубостей с его стороны, шлет сигналы о готовности к миру. Дарит первый успех в виде освобождения американца, старается быть созвучным. Используя его собственную метафору о европейцах, Путин «помахивает хвостиком» гораздо раньше, чем европейцы.
Совершенно неясно, как в параметрах завершения войны под эгидой Трампа может быть прописано то глобальное антиимпериалистическое восстание, которое якобы возглавляет Путин и которое должно полностью изменить мировой порядок. Но российский лидер настолько сосредоточен на Украине, что признание своих прав там он и будет считать тем самым новым мировым порядком, раздувая Украину до размеров целого глобуса вопреки ходившим когда-то в России высокомерным шуткам.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
