За три с лишним года, прошедших с февраля 2022-го, антизападничество стало основой российской жизни. Десятки миллионов россиян воспринимают Запад как врага, примирение с которым невозможно. В первую очередь ответственность за это несет путинская пропаганда. Но стоит признать: кремлевскому нарративу о «враждебном окружении» и «неизбежной конфронтации» добавили убедительности — порой невольно — и западные лидеры. Вспомнить хотя бы прошлогоднее заявление Каи Каллас, тогда еще премьер-министра Эстонии, а ныне главы европейской дипломатии, что возможный распад России в результате войны с Украиной не должен никого пугать. В Кремле такое высказывание восприняли как подарок — доказательство того, что расчленение России и есть конечная цель Запада.
Разумеется, это не означает, что Запад должен отказаться от политики сдерживания путинской России, — в настоящий момент именно убедительное военное и экономическое сдерживание позволит избежать сценария, в котором Кремль может решиться на еще более масштабные и опасные военные авантюры в Европе. Но ограничиваться только сдерживанием было бы ошибкой. Однажды Путина не станет, и у следующего поколения руководства страны, даже если это будут выходцы из путинского окружения, расширится пространство для маневра, появится возможность скорректировать курс развития России, в том числе за счет перехода во внешней политике от параноидального антизападничества к большему прагматизму.
Поэтому Европе пора переосмыслить отношения с РФ, отказавшись от иллюзии, что ради выстраивания более надежного и прагматичного партнерства с Западом Россия должна будет полностью перестроиться, как это случилось с побежденной Германией после Второй мировой войны. Вместо этого стоит предложить четкие и реалистичные контуры мирного сосуществования: от контроля над вооружениями до налаживания экономических связей.
Сейчас эффективное взаимодействие маловероятно. Но главное — оставить окно возможностей открытым. Не все в окружении Путина заражены его антизападной паранойей. В частных беседах многие из них признают, что вторжение в Украину — это не только нравственное преступление, но и стратегическая ошибка России. И чем яснее будет сигнал Запада о возможности «перезагрузки» в будущем при определенных условиях, тем выше шансы, что именно прагматики возьмут верх в борьбе за власть в постпутинский период.
Военные танцы
Полномасштабная агрессия против Украины не только позволила Кремлю закрепить недоверие к Западу как часть повседневного мышления российского общества, но и кардинальным образом изменила внешнюю политику страны. Теперь у нее три главные цели: искать союзников для продолжения войны, поддерживать экономику под санкциями и мстить Западу за помощь Украине. Российские власти активизировали контакты с режимами и группировками, настроенными против Запада, — прежде всего с Северной Кореей, Ираном и его прокси-силами вроде йеменских хуситов.
Даже если война в Украине закончится и США снимут санкции, Кремль может на время приостановить враждебную по отношению к Вашингтону деятельность — например, прекратит поставки хуситам оружия. Но при этом сохранится возможность возвращения к прежней политике — например, когда Трамп и его команда покинут Белый дом.
Сейчас Москва также увлечена расширением связей с развивающимися странами по всему миру — от Индии и Юго-Восточной Азии до Ближнего Востока, Африки и Латинской Америки. В обмен на скрытую поддержку Москвы они получают скидки на сырье и другой российский экспорт.
Наконец, ключевая черта новой российской внешней политики — это разворот к Китаю. До войны между странами сохранялась асимметричная взаимозависимость: у Пекина было больше рычагов, но Москва могла перестраховываться за счет связей с Европой — в торговле, технологиях и финансах. После 2022 года Кремль согласился на куда более глубокую зависимость от Пекина в обмен на поддержку своей военной машины.
Вести боевые действия уже четвертый год Кремлю удается только благодаря китайским поставкам критически важных компонентов для оружия и оборудования для оборонных предприятий. А российская экономика остается на плаву прежде всего потому, что КНР сегодня потребляет 30% российского экспорта и поставляет 40% импорта (в предвоенном 2021 году речь шла о 14% и 24% соответственно). Кроме того, Пекин дает Москве возможность использовать номинированную в юанях финансовую инфраструктуру, что во многом позволяет России продолжать внешнюю торговлю, несмотря на западные санкции.
Россия сделала ставку на то, что подобная зависимость окупится. Кремль считает: раз Пекин — главный соперник Вашингтона, значит помощь в усилении китайского могущества — это вклад в ослабление мирового влияния США. По этой причине РФ поставляет КНР оружейные разработки, которыми она не торопилась делиться до 2022 года.
Москва поощряет участие российских ученых в разработке китайских инноваций, инициируя совместные проекты в области естественных наук, прикладной математики, ИТ и космоса. Резко увеличилось и число россиян, работающих в китайских компаниях, например в Huawei. РФ поставляет в Китай сухопутными маршрутами дешевую нефть и газ, обеспечивая Пекину доступ к сырью на случай морской блокады.
Задраить люки
В ходе предвыборной кампании 2024 года Трамп пообещал «разъединить» Россию и Китай. Став президентом, он пытается сделать это, не скупясь на дружественные жесты в адрес Путина. Однако при нынешнем российском режиме любые уступки со стороны США не изменят сути: РФ останется угрозой для Европы и Америки. И теперь европейцам, возможно, придется сдерживать Москву без поддержки Вашингтона. Для них важно продолжить выстраивать эту стратегию как часть трансатлантической политики — через НАТО или, в случае отказа Трампа от взаимодействия, в сотрудничестве с командой высокопоставленных лиц из США: дипломатами, военными, руководителями оборонных предприятий.
Главный приоритет для Европы — восстановление потенциала для военного сдерживания России, чтобы избежать риска военных авантюр Путина в будущем. Одной из важнейших задач является наращивание военного производства. Но тут сложность в том, что без экономического роста такие действия усилят позиции крайне правых и крайне левых популистов, которые выступают против увеличения расходов на оборону и призывают к «умиротворению» Путина. В этом смысле важно изменение риторики по отношению к России: чем меньше Европа будет подыгрывать кремлевской версии о «вечной вражде», тем меньше пространства останется для популистской критики «западного милитаризма».
Кроме того, Европа и США должны будут и дальше вместе противостоять гибридной войне, которую ведет Москва. Россия использует диверсии, политические убийства, дезинформацию в интернете, вмешательство в выборы и другие методы подрыва безопасности и политической стабильности в демократических государствах. Кремль гордится своим умением использовать такие инструменты и вряд ли откажется от них даже после прекращения огня в Украине.
Пока не существует никаких механизмов для эффективного управления рисками и эскалацией в гибридной сфере — их еще предстоит разработать. И США, и Евросоюзу придется серьезно вкладываться в контрразведку, контртерроризм и борьбу с организованной преступностью. Особенно тревожно то, что силу в Европе набирают радикальный исламизм и крайне правый экстремизм — это играет на руку Москве, в которой многие силовики убедили себя, что исламистские теракты в РФ — дело рук западных спецслужб, а потому Россия может платить той же монетой.
Однако наряду со сдерживанием западные лидеры — особенно европейские — должны взяться за разработку нового подхода к России. Страна, которую унаследуют преемники Путина, почти наверняка окажется сильно разбалансирована: огромные военные расходы, отставание в технологиях, зависимость от Китая и ухудшающаяся демография, усугубленная войной, — все это нанесет мощный дестабилизирующий удар по России.
Учитывая, насколько силовики вложились в эту войну и сколько получили от нее выгод, у руководителей постпутинской России будет мало стимулов для того, чтобы немедленно порвать с прежним курсом. Любые прагматичные представители российской элиты не захотят портить отношения с Пекином, поскольку мирное и взаимовыгодное соседство с Китаем — краеугольный камень безопасности РФ. Но все же многие из них в частных беседах признают, что война — это катастрофа, и, вполне вероятно, захотят постепенно избавиться от наиболее токсичных элементов путинского наследия. Однако для этого они должны быть уверены, что Запад готов открыть для них дверь.
Удобрение почвы
Сменить риторику в адрес России и сделать ее более последовательной будет непросто — не только из-за уничтоженного Трампом трансатлантического единства, но и потому, что в европейских столицах взгляды на РФ сильно различаются. Однако те западные политики, кто не готов следовать за президентом США, могут начать прочерчивать контуры более стабильных отношений с Россией в области безопасности.
Если ситуация продолжит развиваться по нынешней траектории, НАТО и Россия очень скоро вооружатся до зубов и обычными средствами, в том числе танками и дронами, и стратегическими, вроде гиперзвуковых ядерных ракет. Риски такого сценария хорошо известны со времен холодной войны. Чтобы их снизить, нужен контроль над вооружениями с надежными механизмами проверки, а также каналы коммуникации для предотвращения и урегулирования инцидентов — те инструменты, которые были созданы во время холодной войны, но сейчас практически полностью утрачены.
Если западным и российским переговорщикам удастся восстановить хоть какое-то доверие, следующим шагом станет подписание соглашений о сокращении арсеналов обычных и стратегических вооружений — наподобие Договора о СНВ, который истекает в 2026 году, или ДОВСЕ, приостановленного РФ и НАТО в 2023-м. Также возможно обсуждение способов ограничить вмешательство во внутренние дела.
Когда-то тесные экономические связи были источником процветания и для России, и для Запада. К моменту ухода Путина Европа, скорее всего, окончательно откажется от российского сырья. Если это произойдет, возвращение к его импорту уже не будет угрозой — наоборот, оно поможет диверсифицировать поставки. Восстановление торговых связей принесет выгоду и России, поскольку снизит ее зависимость от Китая и позволит вернуть разумный баланс в отношениях с Западом и Востоком.
Однако никакого сближения между Россией и Западом не произойдет без завершения начатой Путиным войны. Даже если Москва и НАТО начнут переговоры по контролю над вооружениями — например, по ракетам, — нового равновесия не достичь без понимания, как выстраивать баланс с учетом будущего украинского арсенала ракет собственного производства, который Киев сейчас создает с западными партнерами.
Кроме того, любой сценарий экономического взаимодействия с РФ должен гарантировать выделение денег на восстановление Украины или выплаты в той или иной форме репараций. Слово «репарации» для Москвы, скорее всего, окажется категорически неприемлемо. Но выплаты Украине можно организовать иначе — например, через специальный налог на продажу российских товаров в Европе. Альтернативой могло бы стать создание международного фонда для Украины, пополняемого в том числе за счет фиксированного процента от российского ВВП. Чем быстрее будет расти экономика РФ, тем больше денег пойдет на восстановление Украины. Это создаст для ЕС стимулы покупать российские товары и инвестировать в РФ.
Многие европейские страны захотят привлечь Украину к разработке стратегии в отношении постпутинской России, что стратегически и морально оправдано. Для многих в Киеве навсегда ослабленная — или даже развалившаяся — Россия сейчас может казаться наилучшим исходом. Но интересам Европы и США вряд ли будет отвечать крах огромного соседа, чья территория напичкана оружием массового уничтожения.
Для Путина вступление Украины в НАТО сегодня недопустимо, и его преемники могут относиться к этой перспективе не менее враждебно. Но более прагматичные российские лидеры, вероятно, могут со временем признать: присоединение Украины к Североатлантическому альянсу — меньшая угроза для России, чем жаждущий мести Киев, не связанный правилами и дисциплиной НАТО.
Поворотный сигнал
Чтобы донести это новое видение до россиян, Западу нужно возрождать каналы коммуникации, которые были заброшены во время войны. Необходимо дать понять российскому обществу и элитам, что именно Кремль хочет изолировать страну от Запада, а не наоборот. Деятелям искусства, ученым, интеллектуалам и спортсменам, которые не пропагандировали войну, нельзя запрещать въезд лишь на основании их гражданства. Европе необходимо скорректировать визовую политику, которая сегодня практически закрыла ЕС для россиян.
Западным лидерам и чиновникам имеет смысл чаще подчеркивать, что они выступают не против россиян, а против катастрофических решений Путина, делающих страну беднее и менее безопасной. Параллельно стоит восстанавливать рабочие каналы связи с кремлевскими чиновниками и внешнеполитической элитой РФ, которые составят костяк государственного аппарата после Путина.
Для начала это можно делать на международных форумах, обсуждая с российскими коллегами вопросы, представляющие общий интерес, — например, предотвращение непреднамеренных инцидентов на море и в воздухе. Конечно, представители РФ в такой ситуации попытаются заняться сбором разведданных, но это и так давно стало нормой.
Размышления о том, какой должна быть политика Запада в отношении России после Путина, могут показаться несвоевременными и оторванными от реальности, пока российская армия бомбит украинские города. Более того, подобные рассуждения рискуют вызвать споры и расколы в ЕС, а ведь европейское единство сейчас, когда в Белом доме сидит симпатизирующий Путину президент, особенно важно. Но многие страны Европы, особенно находящиеся на восточном фланге НАТО, не хотят думать о какой-либо разрядке в отношениях с Кремлем даже после ухода Путина. Между тем думать об этом необходимо.
Западные лидеры должны прислушиваться к тревогам своих граждан, многие из которых не хотят втягиваться в дорогостоящую и затяжную конфронтацию с Россией, которая может казаться бесконечной. И размышления о прагматичных отношениях — это не просто интеллектуальное упражнение. Даже если Путин никогда не откликнется на американские или европейские инициативы, после его ухода сам факт каких-либо предложений со стороны Запада может в будущем расколоть российский режим.
Путин не готовит преемника, опасаясь ослабления собственной власти. Назначенец, который придет ему на смену, скорее всего, окажется куда слабее своего предшественника, что позволит соперничающим политическим силам вступить в борьбу за влияние. Политический транзит в постпутинской России может оказаться похожим на период после смерти Сталина: к управлению государством де-факто придет коллективное руководство, склонное к прагматизму и либерализации.
Недавняя смена власти в США застала Европу врасплох. То же самое может произойти и после ухода Путина в России, если только Запад уже сейчас не начнет активнее размышлять над своими отношениями с постпутинской Россией. Вечная война между РФ и Западом, которая становится то горячей, то холодной, вовсе не неизбежна. Но если не начать обсуждать новые подходы к России, нагнетаемая Путиным конфронтация может стать перманентной.
Этот текст — сокращенная и адаптированная версия английской публикации в Foreign Affairs.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
