Неожиданное самоубийство экс-министра транспорта Романа Старовойта накануне ареста стало настоящим шоком для российской элиты. Случившееся не имеет прецедентов в истории современной России и явно указывает, что что-то внутри системы стало работать совсем иначе. Резкое сокращение возможностей для выхода и подавляющее чувство безысходности задают новые рамки поведения российской элиты. Перспектива посадок начинает в прямом смысле убивать ее представителей в ситуации, когда война раздвигает все шире и шире старые критерии непростительного.
Конец снисходительности
Владимир Путин всегда был известен тем, что снисходительно относился к двум вещам: повсеместной коррупции и слабым людям. Он неоднократно признавался, что всех коррупционеров не пересажаешь, а те, кто придет на смену, будут не лучше. В отличие от многих классических популистов, Путин избегал публичных порок и антикоррупционной кампанейщины даже тогда, когда это явно могло пойти на пользу его рейтингу.
За все довоенные годы путинского правления дело всего пару раз доходило до реальной перспективы посадки высоких федеральных чиновников. В 2013 году едва не сел бывший министр обороны Анатолий Сердюков, а в 2016 году попал в тюрьму экс-министр экономики Алексей Улюкаев, пойманный за руку при вывозе корзины со знаменитыми сечинскими колбасками из офиса «Роснефти».
В случае с Сердюковым, несмотря на бушевавшие страсти, все обошлось, хотя политические выгоды от его посадки для Путина были бы велики. Улюкаеву повезло меньше, и он получил реальный срок, потому что именно его посадка, а не просто отставка, стала для противоположной стороны вопросом принципа и репутации. В любом случае роль Путина в обеих историях была скорее пассивной, а его публичная позиция сводилась к тому, что пусть разбирается следствие.
Такое положение вещей сохранилось даже в первые годы после начала вторжения в Украину. Посадки чиновников участились, но по-прежнему касались фигур поменьше. Ситуация стала принципиально меняться лишь в 2024 году, когда Путин отдал на милость силовиков практически все окружение Сергея Шойгу. Сам бывший глава Минобороны, переведенный из министров в секретари Совбеза, пока избегает задержания благодаря прошлым заслугам перед президентом.
Покойного Старовойта, конечно, не назовешь человеком, приближенным к Путину, — он и министром-то стал всего год назад, после шести лет руководства Курской областью. И даже во главе региона он оказался как бы случайно: его назначили губернатором всего через две недели после того, как он перешел с должности главы Росавтодора на пост замминистра транспорта.
Тем не менее общеизвестны были тесные связи Старовойта с братьями Ротенбергами, давними бизнес-соратниками Путина, которым Кремль охотно доверяет крупнейшие инфраструктурные проекты, включая Крымский мост. Да и в целом это был федеральный министр, член правительства, регулярно участвующий в совещаниях с президентом и отвечающий за транспорт — особо значимую отрасль в военное время.
Черная зона военного времени
Тучи над Старовойтом стали сгущаться в апреле, когда был арестован Алексей Смирнов, сменивший его на посту губернатора Курской области, а до этого несколько лет проработавший там его заместителем. Расследование касалось строительства оборонительных сооружений в регионе, которые показали себя не лучшим образом во время украинской атаки в области в августе прошлого года.
Другие чиновники, судя по всему, уже активно давали показания и на Смирнова, и на Старовойта, руководивших строительством укреплений. Все острее вставал вопрос, удастся ли Ротенбергам отстоять своего протеже перед Путиным? Правда, сомнения множились и в том, зачем и какой ценой им стоит это делать?
Тут и проявило себя новое свойство российского режима, оформившееся за три с половиной года войны. Его можно описать как своеобразную черную зону политической ответственности: любая деятельность или бездеятельность, которая в понимании власти усиливает уязвимость государства перед враждебными действиями противника, должна беспощадно и бескомпромиссно наказываться.
Когда война только начиналась, такая черная зона покрывала в основном внесистемную оппозицию и любые формы политического несогласия, которые были жестко раздавлены властями за считаные недели после февраля 2022-го. Но дальше черная зона стала неуклонно расти и расширяться, затягивая в категорию недопустимого любое сознательное действие, помогающее, с точки зрения Кремля, врагу.
Туда попали любые публичные выступления, критичные в отношении власти, что породило вал новых законов и запретов, касающихся иноагентов и нежелательных организаций. Там же оказалось желание зарабатывать в ущерб военным интересам страны, что вылилось в растущее число случаев деприватизации. Дальше непростительными стали попытки вывести капиталы за рубеж — теперь они чреваты арестом, как это произошло с челябинским угольным магнатом Константином Струковым. Не менее опасно пытаться сидеть на двух стульях, развивая одновременно и международный, и российский бизнес, — за это теперь отнимают компании, как у «Леста Игры».
При этом пределы недопустимого понимаются и трактуются властью субъективно и ситуативно, не говоря уже о том, что сама российская власть по-прежнему полицентрична и внутренне конкурентна. Но понятно, что внутрь черной зоны не могло не попасть некачественное строительство оборонительных сооружений в Курской области, что позволило украинским войскам быстрее и глубже зайти на территорию России в августе прошлого года.
Попадание в черную зону безвозвратно и безжалостно. По всей видимости, те же братья Ротенберги не только не смогли, но и не особенно усердствовали в попытках защитить Старовойта — безопасней было дистанцироваться от токсичной клиентелы, когда стало понятно, что дело серьезное.
В таких сюжетах становится все меньше исключительного. Другие крупные фигуры вроде Сергея Чемезова, Игоря Сечина или братьев Ковальчуков тоже будут вынуждены сбрасывать опасный человеческий актив, а не пытаться вытаскивать его из тисков репрессивного аппарата, вошедшего в состояние борьбы за выживание.
Война измельчила интересы отдельных, некогда влиятельных персонажей, загнав все в жесткую логику выживания системы. Дальше система будет готова размениваться все более крупными фигурами, потому что уже не будет никаких пределов «недопустимого»: война запустила процессы, которые гораздо сильнее ее инициаторов.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
