Саммит Дональда Трампа и Владимира Путина на Аляске и последующая встреча президента США с Владимиром Зеленским и европейскими лидерами в Вашингтоне породили новую волну надежд на скорое окончание российско-украинской войны. Ведь впервые за несколько лет стороны начали обсуждать практические параметры урегулирования.
Однако на деле в долгосрочных перспективах переговоров мало что изменилось. Их участники действительно могут обоснованно записать себе в актив определенные тактические успехи, но стратегически на горизонте видны скорее потери.
От Аляски до Вашингтона
Неожиданный саммит на Аляске показал, что ни Россия, ни США не готовы выходить на новый уровень конфронтации. Трамп сам признавался, что не верит, что санкции заставят Москву прекратить войну, которую он не хочет наследовать. А Путин, в свою очередь, пытался не потерять контакт с Трампом — единственным западным лидером, с которым возможен хоть какой-то диалог.
Сделки не получилось, но Путин смог добиться серьезного сдвига переговоров в сторону российского видения окончания войны. Проявилось это в двух ключевых моментах. Во-первых, Трамп окончательно уверовал, что Россия как ядерная держава не может быть побеждена на поле боя, а значит, у Украины нет военного пути решения. Во-вторых, руководство США отказалось от требования прекращения огня и согласилось с главным путинским аргументом, что стороны должны сразу обсуждать долгосрочный мир.
В остальном уже сам формат саммита и настрой Трампа не располагали ни к чему большему. Нормализация российско-американских отношений и экономическое сотрудничество хоть и затрагивались, но не стали полноценными темами встречи из-за нежелания и неготовности американской стороны обсуждать это до завершения войны.
По итогам саммита на Аляске возник своего рода брак по расчету: особой любви нет, но есть понимание, что конфронтация не выгодна обеим сторонам. Это формирует рамку для последующего взаимодействия, поддерживать которое будут не общие подходы к украинскому урегулированию (тут разногласия по-прежнему значительны), а обоюдное нежелание скатываться в конфликт. Несмотря на надежды европейцев, что Трамп разочаруется в Путине, это становится все более призрачной перспективой.
Такой итог вполне устраивает Кремль. Путин, судя по всему, понял, что не сможет добиться от Трампа настоящего понимания «первопричин конфликта», и приостановил попытки договориться с Вашингтоном о новом миропорядке. Поэтому Москве было достаточно получить американское добро на прямые переговоры с Киевом по предложенному меморандуму. Что и произошло, когда Трамп решил дистанцироваться от обсуждения деталей сделки.
Возникшая в результате рамка оказалась предельно общей, включив в себя три очень туманных пункта: обмен территориями, невступление Украины в НАТО и гарантии безопасности для нее. То, что подходы сторон к этим пунктам кардинально отличаются, не мешает Белому дому продолжать поддерживать этот новый формат «урегулирования».
Следующим событием, закрепившим новый формат переговоров, стала вашингтонская встреча Трампа с Зеленским и европейскими лидерами. За полгода президентства Трампа европейцы хорошо усвоили, что американского лидера нужно нахваливать и бесконечно благодарить. Февральский урок выучил и Зеленский, на этот раз приехавший на встречу в Белый дом в черном костюме и старательно избегавший ошибок предыдущей встречи, обернувшейся катастрофой.
Однако попытка оказать групповое давление на президента США и нейтрализовать итоги встречи на Аляске не удалась. Разговор Трампа и Зеленского длился 28 минут, закрытая часть встречи американского лидера и европейской группы поддержки в Белом доме тоже продолжалась недолго, да еще и с 40-минутным перерывом на звонок Путину.
Никаких предметных договоренностей достигнуто не было. Скорее наоборот, Трамп продавил идею необходимости работать над полноценным мирным соглашением, а не прекращением огня и попытался заверить, что Путин вот-вот готов встретиться с Зеленским и обсудить все разногласия напрямую.
Гарантии и встречи
Последовавшие за двумя саммитами заявления быстро дали понять, насколько далеки остаются позиции сторон, несмотря на разговоры о прогрессе. По ключевому пункту гарантий безопасности для Украины позиция Москвы практически не отличается от того, что она обсуждала на переговорах с Киевом в Стамбуле весной 2022 года.
По представлению Кремля, мирное соглашение между Россией и Украиной должны также подписать страны-гаранты. Речь идет прежде всего о постоянных членах Совбеза ООН, включая саму Россию, а также о других государствах — например, Беларуси (предлагала Москва) или Турции (предлагал Киев). А дальше в случае новой эскалации каждый гарант имел бы право вето на принятие решений.
Формула допускала, что в Украину будет направлен ограниченный контингент миротворцев из стран-гарантов при обязательном участии государств, не входящих в НАТО. Но главное, что все это должно сопровождаться радикальным сокращением украинской армии — именно в этом Москва видит самую надежную защиту от того, что Украина не перевооружится в послевоенные годы и не попытается вернуть потерянное.
У европейцев и Киева видение гарантий совсем иное. Прежде всего, оно подразумевает, что в Украине будет размещен военный контингент стран НАТО, пусть и ограниченной численности и далеко от фронта. Эти силы не будут предназначены для того, чтобы воевать с Россией. Поэтому для них даже подобрали достаточно беззубый термин — reassurance forces, который больше похож на моральную поддержку Киева, чем силу сдерживания Москвы.
Ключевой момент тут — степень вовлеченности США. И Трамп, и занимающиеся темой американские чиновники прямо сказали, что Вашингтон будет участвовать в этом минимально и никаких американских войск на территории Украины не будет. Вероятна воздушная поддержка, но за нее США попросят дополнительную оплату со стороны европейцев, на плечи которых и так ложится все военное обеспечение Украины.
Россия много раз отвергала подобные гарантии и еще раз повторила это уже после саммита на Аляске. Никаких сил НАТО без участия России на территории Украины быть не может, заявил российский МИД.
Все это заставляет усомниться и во втором достижении двух саммитов — разговорах о подготовке встречи Путина и Зеленского. По всей видимости, эта тема возникла из-за недопонимания с американской стороны: Кремль никогда не отказывался от подобной встречи публично, но всегда оговаривал, что она должна быть тщательно подготовлена. Вероятно, Путин просто повторил эту позицию, что было прочитано как готовность к встрече в ближайшее время. Москва также согласилась поднять статус делегации на переговорах в Стамбуле, что также могло быть воспринято как подтверждение готовности Путина встретиться со своим украинским коллегой.
Главе МИД РФ Сергею Лаврову снова пришлось разъяснять: сначала организуется работа экспертных групп, потом — проработка документов на уровнях выше, и только потом — встреча лидеров как завершающий этап. Москва, по всей видимости, пытается таким образом убедить Вашингтон, что Киев должен начать предметное обсуждение российских условий, представив этот процесс как подготовку встречи Путина и Зеленского.
Белый дом, похоже, это принял. Вице-президент Джей Ди Вэнс уже заявил, что США согласны с тем, что основные детали мирного урегулирования, включая гарантии безопасности и территориальные вопросы, могут быть согласованы до того, как состоится встреча Путина и Зеленского.
Без победителей
В итоге украинское руководство сейчас втягивают в формат переговоров, который можно условно назвать Стамбул-2. Те же требования, не считая новых территориальных претензий, то же место и те же лица — по крайней мере, с российской стороны. Правда, в отличие от 2022 года, сейчас Украина находится в гораздо более тяжелом положении с перспективой потерять Донбасс к очередному российскому наступлению следующей весной.
У Европы в этом формате складывается весьма декоративная роль. У нее нет ни военных, ни финансовых ресурсов, чтобы быстро изменить ситуацию на поле боя, а ее ключевой стратегический союзник — США — теперь требует обсуждать сделку на основе российских вводных — то есть в рамках прямого диалога России с Украиной.
Все это может обречь Киев на несколько месяцев тяжелых переговоров с Москвой в Стамбуле, которые будут идти на фоне продолжающегося наступления российской армии (что, однако, не исключает возможного периодического согласия сторон на прекращение огня).
Спустя несколько месяцев такие переговоры действительно могут принести результат в виде некой формулы урегулирования. Но она, скорее всего, будет обречена повторить судьбу Минских соглашений.
Проблемы тут как минимум две. Первая заключается в том, что Путин наотрез отказывается понимать, что это не столько Запад не позволяет Украине стать «дружественной», сколько само украинское общество и элиты уже никогда не примут тех капитулянтских условий, которые пытается навязать им Москва. И какие бы пункты ни протаскивал Кремль в соглашения, подписанные после изнурительных переговоров, они все равно не могут быть реализованы в украинской реальности.
Вторая проблема в том, что в своих поисках формулы гарантий безопасности для Украины Запад пытается найти такую, чтобы она позволяла сдерживать агрессора, которого из-за ядерного оружия нельзя победить военным путем. Если сегодня Запад очевидно отказывается воевать с Россией на стороне Украины, то нет никаких оснований верить, что такая готовность у него вдруг появится в случае новой эскалации после остановки нынешней войны. А значит, и никаких гарантий быть не может, пока Россия не побеждена.
На сегодня реальность такова, что Москва не пересматривает свои максималистские требования, США отказались от конфронтации с Москвой, а Европа слишком слаба, чтобы остановить Путина. Но и Путин, независимо от того, что именно он заставит подписать Киев, все равно не получит «дружественную» Украину. Тактически стороны могут выигрывать, но стратегически тут не может быть победителей.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
