Четверть века назад Владимир Путин пришел к власти в стране, которая переживала острый демографический кризис. Сегодня, спустя 25 лет его правления, российская демография опять стоит на пороге масштабных проблем.
На первый взгляд, нынешняя ситуация похожа на то, что страна уже проходила в конце 1990-х — начале 2000-х годов: падение рождаемости, естественная убыль населения, рост мужской смертности. Но некоторые особенности текущего кризиса делают его куда опаснее, чем предыдущий.
Во-первых, сейчас речь идет о более глубоком провале рождаемости, ухудшении возрастной структуры населения и разнообразных последствиях войны. Во-вторых, исчезает главный демографический амортизатор — привлекательность страны для мигрантов, которые на протяжении трех десятилетий компенсировали естественную убыль населения.
От волны к волне
Демографические процессы в России развиваются циклически, волнами длиной в 25–30 лет (за этот срок дети сами становятся молодыми родителями, а также выходят на рынок труда). Эта цикличность берет начало в катастрофах первой половины XX века. В первую очередь речь о Второй мировой войне.
По оценкам Росстата, РСФСР за годы войны потеряла 6,9 млн человек в возрасте 0–4 лет только за счет снижения рождаемости и роста смертности. Еще 12,9 млн человек погибли в возрасте от 4 лет и старше, включая непосредственно воевавших мужчин. Это запустило ярко выраженные демографические волны российской возрастной структуры: послевоенный рост рождаемости сменился спадом в 1960–1968 годах, затем подъем в 1969–1988 годах, резкое падение с 1987 по 1999 год и новый рост до 2016-го.
Сейчас очередная фаза спада. В 2024 году родилось 1,22 млн человек — это лишь ненамного больше исторического минимума 1999 года (1,21 млн). Но этот антирекорд не устоит: число рождений с каждым годом будет снижаться на 3–5%, а медленный рост может начаться ориентировочно лишь после 2029–2030 годов.
При этом для стабилизации даже на этом критически низком уровне коэффициент суммарной рождаемости (среднее число рождений на одну женщину) должен вырасти с нынешних 1,4 до 1,7–1,8 и удерживаться на этой отметке до начала — середины 2030-х годов. Без беспрецедентных затрат на семейную политику и в условиях общей нестабильности это практически невозможно.
Миграционный разворот
Ключевое отличие нынешнего демографического кризиса от предыдущего состоит в миграционной составляющей, точнее — в ее отсутствии. Распад СССР запустил мощные центростремительные потоки: в РФ стали возвращаться русскоязычные жители республик бывшего СССР. Например, в одном только 1994 году миграционный прирост достиг почти миллиона человек.
За постсоветский период (1992–2023 годы) в России родилось 49,1 млн человек, а умерло 65,9 млн — то есть естественная убыль составила 16,8 млн. Но благодаря миграционному приросту, составившему 12,3 млн человек, удалось компенсировать 73,6% естественной убыли. То есть миграция существенно смягчила предыдущий демографический кризис.
Сегодня этот механизм компенсации дает сбой. У жителей Центральной Азии появляются альтернативные возможности трудоустройства в других странах и на родине, а российская экономика, лишенная перспектив бурного развития, предлагает все менее привлекательные условия. Согласно статистике МВД, сейчас в России 3–3,5 млн легальных трудовых мигрантов, тогда как до пандемии COVID-19 их было около 4,5 млн, а в 2012–2013 годах — 5–7 млн.
Перед мигрантами из Центральной Азии открывается все больше возможностей: среди альтернативных направлений, к примеру, Евросоюз, страны Персидского залива, Турция, Южная Корея. К тому же рост ксенофобии в российском обществе и преследование выходцев из Центральной Азии после теракта в «Крокус Сити Холле» дополнительно снижают привлекательность России как рынка труда.
Еще более тревожные тенденции связаны с превращением России из центра притяжения в источник эмиграции. Вторжение в Украину и последовавшая мобилизация спровоцировали крупнейший за последние 20 лет отток населения — безвозвратно уехали около 650 тысяч человек. Причем в основном это была «утечка умов»: среди уезжающих преобладают молодые профессионалы с высоким уровнем квалификации.
С тех пор первоначальный всплеск отъездов спал, однако отток населения — по-видимому, в меньших масштабах — будет продолжаться. К тому же остается потенциал для новых мощных волн эмиграции в случае дальнейшей мобилизации, ужесточения репрессий или резкого ухудшения экономической ситуации.
Кризис без амортизатора
Все это делает нынешний демографический кризис опаснее предыдущего. Слом механизма компенсации естественной убыли населения создает множество рисков. Первым под удар попадает рынок труда: дефицит рабочей силы в ключевых отраслях (строительстве, транспорте, торговле, сельском хозяйстве) уже сегодня тормозит экономический рост. По данным на конец 2024 года, российским предприятиям не хватало около 2,2 млн работников, а дефицит кадров испытывали почти 70% компаний. И тенденция будет лишь усиливаться.
Ситуация усугубляется застарелыми проблемами со сверхсмертностью, особенно среди мужчин, что создает двойное демографическое давление на будущее страны. Старение населения без притока молодой рабочей силы становится непосильным бременем для пенсионной системы и здравоохранения. Уже сейчас на категорию 65+ приходится более 18% населения (исторический рекорд), а к середине века показатель вырастет до 24%. Коллапс системы соцобеспечения — вполне реальная перспектива.
Наконец, отдельного рассмотрения заслуживают последствия вторжения в Украину. По оценкам «Медиазоны», Русской службы «Би-би-си» и «Медузы», на конец августа 2025 года на войне было убито не менее 219 тысяч россиян, в основном мужчин трудоспособного и репродуктивного возраста. Косвенные потери еще более масштабны: на каждого убитого приходится несколько тяжелораненых, многие из которых становятся инвалидами и выбывают с рынка труда, а также проживут меньше, чем могли бы в нормальных условиях.
Массовое возвращение с фронта людей с психологическими травмами и без адекватного осознания ценности человеческой жизни — прямая дорога к росту алкоголизма, наркомании, бытового насилия и преступности.
Дополнительно ситуацию, вероятно, будут ухудшать бюджетные приоритеты российских властей и санкционные ограничения: снижение госинвестиций в здравоохранение, дефицит лекарств и оборудования, замедленное внедрение инноваций ведут к деградации медицины и росту смертности от предотвратимых причин. Вероятный совокупный эффект от этих факторов за десятилетие — миллионы избыточных смертей.
К демографической истерике
Сравнение с ситуацией рубежа веков высвечивает еще одно принципиальное различие. В 2000-е годы, осознавая глубину кризиса, власти пытались проводить продуманную демографическую политику: ввели материнский капитал, увеличили детские пособия, стали больше вкладывать в систему здравоохранения и так далее.
Однако даже в лучшие годы доля расходов на поддержку семей в ВВП оставалась менее 1%. В то время как средний показатель в странах ОЭСР — более 2%, а в Северной Европе и ряде других государств вроде Франции и Польши он превышает 3%. Тем не менее на фоне роста в России коэффициента суммарной рождаемости и числа рождений власти начали отчитываться о том, что демографическая проблема решена.
Реальность оказалась совсем иной. После частичных успехов 2010-х, с началом полномасштабной войны рациональная политика сменилась «демографической истерикой». Запреты «движения ЛГБТ» и идеологии чайлдфри, обсуждение идеи возврата советского налога на бездетность, ограничение абортов, внедрение некоего «демографического спецназа» — все это стало имитацией бурной деятельности в условиях перенаправления бюджетов на войну.
Даже если не обращать внимания на моральную сторону вопроса, подобные меры совершенно бессмысленны с точки зрения демографии. Например, за постсоветские годы количество абортов в России и так снизилось в шесть раз без всяких государственных запретов. Дальнейшие ограничения не решат проблему низкой рождаемости, но могут усилить социальную напряженность, дополнительно подорвав доверие к власти.
Признание поражения
Наконец, наиболее тревожный сигнал — это попытки власти скрыть или исказить демографические показатели. Что это, если не признание неспособности решить проблему традиционными методами? Низкое качество последней переписи населения, искажения в миграционной статистике и засекречивание многих демографических данных — доказательства того, что власти, неспособные изменить ситуацию на деле, решили менять ее хотя бы на бумаге.
Но такие статистические манипуляции не решают фундаментальных проблем. Согласно моим расчетам на основе последнего прогноза ООН, при снижении миграции до нулевого уровня население России к 2100 году может составить всего 90,8 млн человек вместо 112,2 млн по среднему варианту, а в худшем сценарии — 57,4 млн вместо 74,6 млн.
Россия завершает полный демографический цикл эпохи Путина в принципиально более опасных условиях, чем были четверть века назад. Следующее поколение российских руководителей, вероятно, получит в наследство масштабный демографический кризис, с распуганными потенциальными мигрантами и опустевшей казной. Все это будет грозить стране необратимым демографическим сжатием, последствия которого будут ощущаться на протяжении многих поколений.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
