Для региона, далекого от основных глобальных кризисов, Центральная Азия в последние годы привлекает к себе необычно много внимания великих держав. Если к активному присутствию Китая и России все привыкли, то внимание со стороны США вызывает больше вопросов.
Казалось бы, с тех пор как Америка вывела войска из Афганистана и перестала поддерживать демократические реформы по всему миру, Центральная Азия должна была опуститься в конец списка приоритетов Вашингтона. Но вместо этого президент Дональд Трамп регулярно говорит о Казахстане и Узбекистане.
Он не просто хвалит лидеров стран региона на камеру и публикует о них посты в Truth Social, но также созванивается с ними, встречается лично, обещает приехать с визитом. При этом сближение не ограничивается дипломатическими жестами — стороны хвалятся сделками на сотни миллиардов долларов.
Раз за разом Центральной Азии удается обратить на себя внимание даже тех американских администраций, которые не видят особой разницы между Азербайджаном и Камбоджей. Но задача повышенной сложности — трансформировать внимание к себе во что-то более ощутимое.
Американские горки
Руководство стран Центральной Азии пытается подобрать подход к Трампу с тех пор, как он вернулся в Белый дом. Действовать так же, как в его первый срок, не позволяет смена общего контекста. Тогда американские военные охраняли от талибов прозападное правительство в Афганистане, а полномасштабная война в Украине еще не началась.
Трампа первого срока Центральная Азия интересовала, но не сама по себе, а в связке с противостоянием с Китаем. Вашингтон тогда был настроен максималистски, требуя прекращать сотрудничество с китайским бизнесом и осуждать репрессии против уйгуров.
С тех пор в отношениях США с Центральной Азией произошли как минимум две существенные перемены. Во-первых, в 2021 году президент Джо Байден вывел американские войска из Афганистана, завершив 20-летнюю эру активного присутствия США в регионе. Во-вторых, вторжение России в Украину создало новые поводы для сотрудничества Вашингтона с Центральной Азией.
После 2022 года США впервые в истории провели саммит С5+1 на президентском уровне, а Центральную Азию стали регулярно посещать делегации различных федеральных департаментов, а также американские инвесторы, для которых запустили формат бизнес-форумов B5+1. Отдельный упор делали на сотрудничестве по редкоземельным металлам. Вопросы демократических реформ администрация Байдена если и обсуждала, то лишь в поощряющем тоне, а не критическом.
С возвращением в Белый дом Трампа эта активность затихла на несколько месяцев, прерываясь лишь иногда новостями о новых пошлинах и миграционных ограничениях. Однако Центральная Азия быстро нашла подход к новой администрации.
Бегом за повесткой
О том, что подход к Вашингтону нужно кардинально менять, стало понятно сразу после того, как администрация Трампа начала стремительно избавляться от наследия Байдена практически во всем.
Раньше перед Вашингтоном было принято хвастаться внутриполитическими реформами. Для демонстрации успехов в вопросах гендерной политики с делегацией Узбекистана в США специально ездила дочь президента Саида Мирзиёева. Сейчас вместо нее налаживать контакты в Вашингтоне, похоже, будет ее соратник и главный архитектор президентской пиар-машины Комил Алламжонов, который на днях вступил в должность специального советника университета Джорджа Вашингтона.
Вместо разговоров о реформах центральноазиатские лидеры переключились на поддержку любых инициатив нового американского президента — особенно тех, которые на руку им самим. Пример подал президент Кыргызстана Садыр Жапаров, который в специальном интервью похвалил Трампа за решение закрыть медиакорпорации «Радио “Свобода”» и «Голос Америки».
Если раньше центральноазиатские президенты приветствовали сотрудничество с американскими агентствами типа USAID и встречались с их представителями, то при Трампе стали критиковать их деятельность. Президент Касым-Жомарт Токаев, к примеру, поддержал решение Трампа расформировать USAID такими словами: «многим странам десятилетиями навязывали так называемые демократические моральные ценности, включая ЛГБТ, и под этой вывеской международные неправительственные фонды и организации грубо вмешивались в их внутренние дела».
Такой же разворот на 180 градусов произошел и в отношении Токаева к вопросам изменения климата: если раньше он призывал все страны бороться с глобальным потеплением, то теперь цитирует Трампа и считает, что все это — «масштабное мошенничество».
Однако эффективнее всего на нынешнюю администрацию США действуют разговоры о деньгах. Трамп не скрывает своего меркантилистского подхода к внешней политике, даже гордится им. Во время короткой встречи с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиёевым на полях Генассамблеи ООН Трамп в ответ на ремарку узбекского коллеги о возможных инвестициях в $105 млрд заявил: «Неплохо, это стоит пятиминутной встречи, не так ли?» Такой же короткой встречи удостоился в Нью-Йорке и президент Казахстана Токаев.
Купить такую пятиминутку с Трампом Ташкенту позволило соглашение, которым американский президент хвастался в соцсетях: Узбекистан закупит 22 самолета Boeing за $8 млрд. А вот соглашение с Казахстаном о покупке 300 локомотивов у американской Wabtec за $4,2 млрд, видимо, сочли недостаточно масштабным, чтобы Трамп согласился на встречу.
Пресс-секретарь президента Казахстана Руслан Желдибай через пару дней опубликовал фото жмущих друг другу руки Токаева и Трампа, что многие сочли подтверждением, что встреча все-таки была. Но, судя по всему, снимок сделали во время фотосессии перед ужином - на нем есть Мелания Трамп, не участвовавшая в деловых переговорах. К тому же, после поездки Токаева в Нью-Йорк должности лишился посол Казахстана в США Ержан Ашикбаев и глава МИД Мурат Нуртлеу, над которым тучи сгущались последний месяц после неподтвердившегося слива о его аресте, появившемся в издании Orda.
И узбекское, и казахское соглашение смотрятся на первый взгляд весьма впечатляюще, но суть их гораздо скромнее. Завод Wabtec в Казахстане работает уже 27 лет и за это время произвел 675 локомотивов — в среднем по 25 в год. По новому соглашению, Wabtec построит еще 300 локомотивов в ближайшие 10 лет, соответственно — в среднем по 30 в год. Рост выпуска на пять локомотивов в год уже не поражает воображение и просто соответствует расширению железнодорожного сообщения Центральной Азии с Китаем и Европой.
Похожая ситуация с контрактом Узбекистана и Boeing. Еще в начале года председатель Uzbekistan Airways называл в четыре раза меньшую сумму соглашения. Поэтому значительная часть объявленных для Трампа $8 млрд — это опционы, которые лишь дают клиенту право заказать самолеты в будущем, но не обязывают купить.
У разговоров про $105 млрд инвестиций в Узбекистан еще меньше общего с реальностью. Сложно представить, как страна с годовым ВВП примерно на ту же сумму сможет переварить такой объем вложений, который не поступал даже в экономику КНР на пике китайского экономического чуда.
Все это, однако, не особенно важно, потому что главная цель таких цифр — привлечь внимание. Страны Центральной Азии подписывают многомиллиардные соглашения чуть ли не на каждой встрече со странами-партнерами — то с Китаем на $15 млрд, то с Россией на $20 млрд. США здесь не исключение, а наоборот — особенно желаемый партнер.
Третий нужный
Казалось бы, Центральная Азия могла бы уже смириться с географией и ограничиться лавированием между Китаем и Россией — тем более что сейчас США сами снимают с себя ответственность главной державы мира. Однако именно с нынешней администрацией Центральной Азии работать комфортнее всего. Внимание Вашингтона можно привлечь бизнес-интересами, и для этого теперь не обязательно демонстрировать отдаление от России или приверженность демократическим реформам.
Возможно, американские инвесторы теперь станут уделять больше внимания региону. Тем более, что у Центральной Азии появилось в команде Трампа контактное лицо, с кем можно многое решить неформально, – Серхио Гор, бывший протрампистский активист и будущий спецпосланник президента США по Южной и Центральной Азии, родился в Ташкенте, хотя профессионально регионом никогда не занимался.
Тем не менее новые бизнес-связи в этом процессе — скорее приятный бонус, а основная цель — это укрепить многовекторность внешней политики региона. С самого обретения независимости страны Центральной Азии старались диверсифицировать свои международные контакты с помощью взаимодействия с Западом и особенно с США. Без участия Штатов многовекторность теряет смысл — ведь и для Москвы, и для Пекина достаточным противовесом может служить только Вашингтон.
Регулярные встречи, новые проекты и повышенное внимание США к Центральной Азии укрепляют ее переговорную позицию в отношениях с КНР и РФ. Эти две державы из Центральной Азии никуда не уйдут, заменять или смещать их нет ни смысла, ни возможности, а вот улучшить отношение к себе через демонстрацию востребованности — это реалистичная задача.
Укрепление многовекторности особенно важно в момент, когда российско-китайское сотрудничество бьет исторические рекорды. Центральная Азия в целом не против их сближения, но ей некомфортно находиться посреди объятий двух держав, особенно когда они координируют свои действия в регионе без участия самих расположенных там стран.
До конца года станет понятно, насколько дипломатия и лоббистские усилия Центральной Азии окупятся, — этот год юбилейный для формата С5+1. Ташкент и Астана пытаются убедить Вашингтон отметить эту дату именно у них и на самом высоком уровне. Если Трамп примет приглашение, то станет первым в истории действующим президентом США, посетившим Центральную Азию.
Однако даже если добиться исторического визита президента США все-таки не удастся, то теперь на Трампа хотя бы произвели достаточно хорошее впечатление, чтобы он больше не повышал пошлины для стран региона. А Россия и Китай увидели, что Центральная Азия не сидит в геополитическом тупике, где лишь они обладают монопольным влиянием.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
