Масштабный саммит в египетском Шарм-эш-Шейхе выглядит триумфом США на Ближнем Востоке. Для участия в нем в Египет съехались представители более 30 стран, включая американского президента Дональда Трампа. А подписанная там декларация о прекращении войны в Газе особенно резко контрастирует с провалившейся попыткой Кремля провести собственный российско-арабский саммит примерно в эти же дни.
Судя по утечкам, почти все потенциальные участники отказались ехать в Москву на фоне трамповской инициативы. Косвенно это подтвердил и сам Владимир Путин, заявивший, что российский саммит отменили, чтобы «не мешать процессу» ближневосточного урегулирования.
Однако за картиной провала России и ближневосточного успеха администрации Трампа скрывается более сложная реальность. За последние два года Ближний Восток пережил глубокую трансформацию. Усиление Турции, ослабление Ирана и новые жесткие подходы Израиля — лишь самые главные из оформившихся перемен.
Как ни странно, «новый Ближний Восток» скорее устраивает Кремль, поскольку открывает перед Россией новые возможности. Резкие перемены порождают неопределенность и создают линии разлома, которые Москва постарается использовать в свою пользу.
Новая реальность
За последние два года ситуация на Ближнем Востоке резко изменилась сразу по нескольким направлениям. Эпохальным событием стал крах в конце 2024 года династии Асадов в Сирии, которая правила страной более полувека. Ей на смену в Дамаске пришли новые протурецкие силы, что сделало Турцию одной из ключевых держав в регионе.
Не менее значимой переменой стало вытеснение Ирана из многих стран Ближнего Востока. Война Израиля против ХАМАСа в Газе, удары по хуситам в Йемене, разгром военного крыла Хезболлы в Ливане, свержение Асада в Сирии — все это резко сократило иранское влияние в регионе, не говоря уже об израильских бомбардировках самого Ирана в ходе 12-дневной войны летом этого года. Исламская Республика сегодня пребывает в глубоком нокдауне, превратившись в бледную тень той влиятельной региональной державы, которой она была еще пару лет назад.
Также Ближний Восток меняется под воздействием нового, гораздо более воинственного курса Израиля, оформившегося после терактов 7 октября 2023 года. Правительство Биньямина Нетаньяху настолько решительно взялось за уничтожение своих врагов по периметру страны, что серьезно напугало большую часть государств региона.
Эти опасения вышли на новый уровень после израильского удара по лидерам ХАМАСа в Катаре в сентябре этого года. Страны Персидского залива единодушно осудили бомбардировки, опасаясь наступления новой реальности, где Израиль способен наносить удары по своим оппонентам в любой точке мира.
Эхо ближневосточных перемен уже изменило восприятие региона на Западе. Критика действий Израиля привела к волне признаний Палестины ведущими странами ЕС и даже введению точечных европейских санкций против израильских граждан. В ответ израильское руководство начинает исходить из того, что стране придется жить с плохими отношениями с большей частью Запада в долгосрочной перспективе. И подписанное сейчас урегулирование в Газе, даже если оно будет реализовано полностью, не сможет снять все эти проблемы, потому что Израиль продолжит воевать на других направлениях — в Ливане, с Ираном, в Сирии.
Неуверенность в Западе
Новые конфигурации создают не только новые линии разлома, но и ощущение неопределенности у большинства стран региона. Монархии Залива больше не понимают, могут ли они рассчитывать на защиту США. Израильские политики сомневаются в прочности связей с Западом. Иран окончательно разочаровывается в международных гарантиях, переходя к вере, что защиту ему может обеспечить только собственное ядерное оружие.
Такая неопределенность заставляет государства делать выбор в пользу максимального прагматизма — никто тебе не поможет, кроме тебя самого. А эта максима близка к российским представлениям об идеальном миропорядке — тем более что Ближний Восток стал одним из важных внешнеполитических направлений для Москвы после изоляции на Западе из-за вторжения в Украину в 2022 году.
Прежде всего, такой прагматизм помогает России ограничить влияние западных санкций. Если гарантии безопасности от США ненадежны, а американский курс меняется на противоположный вместе со сменой президента, то странам Ближнего Востока нет особого резона солидаризироваться с введенными Западом ограничениями. Уже сейчас видно, как Турция или ОАЭ крайне неохотно соглашаются хотя бы частично соблюдать антироссийские санкции и делают шаги в этом направлении только под серьезным давлением. И чем больше будет сомнений в Западе, тем сильнее желание торговать с теми, с кем выгодно.
Конечно, речь по-прежнему не идет о том, чтобы полностью игнорировать западные ограничения. После взлета в 2022–2023 годах торговля России с Турцией и ОАЭ стала стагнировать именно из-за них. Но такая ситуация позволяет Кремлю искать слабые места в санкционной конструкции. Например, на фоне отката в торговле с Турцией вверх пошли показатели с Египтом — рост товарооборота на 30%, до $9 млрд в 2024 году. Там же, в Египте, «Росатом» готовится строить новую АЭС «Эль-Дабаа», а Москва продвигает создание российской промышленной зоны в районе Суэцкого канала.
Ситуация с ОАЭ также неоднозначная. С одной стороны, местные банки закрывают счета многих российских компаний. С другой — Эмираты заключили с Россией соглашение о значительном снижении пошлин. Иными словами, Москва находится в активном поиске на Ближнем Востоке и готова ухватиться за любые возникающие возможности.
Угрозы безопасности
Не менее удобна для России и неопределенность в вопросах безопасности. Показательным стал разворот в российскую сторону новых властей Сирии. Первые полгода сирийские исламисты, имеющие свои счеты к союзной Асаду Москве, делали ставку на Турцию, монархии Залива и Запад. Последние сняли с Дамаска основные санкции, а тот в ответ последовательно вытеснял Россию из сирийской экономики и затруднял жизнь российским военным базам.
Однако внутренняя нестабильность в сочетании с постоянными ударами Израиля убедили сирийское руководство, что пока оно нуждается в Москве. Иного противовеса израильской армии у Дамаска нет, а собственных сил не хватает даже на то, чтобы навести порядок на своих окраинах. Этот подход выглядит временным, но пока сирийские исламисты делают шаги в сторону России.
Схожие сюжеты могут ожидать нас и в будущем, если США не смогут снять беспокойство региона по поводу действий Израиля. Несколько лет назад громкой историей стала закупка Турцией у России систем С-400, вопреки американским протестам. Теперь вероятность повторения похожих сюжетов может возрасти, особенно в случае остановки боевых действий в Украине.
Даже сейчас, во время войны, Россия, несмотря на сокращение оружейного экспорта, продолжает продажи в Алжир, не прекращает обслуживание своей техники в Турции и сохраняет планы крупных поставок авиации в Иран. В перспективе разросшийся российский ВПК будет искать способы сохранить объемы производства и рабочие места, и ближневосточные рынки тут придутся очень кстати.
Также ближневосточная нестабильность открывает для России новые возможности для привлечения наемников, особенно из бедных стран региона. Российские рекрутеры уже ведут там активный поиск добровольцев, а $2,5–3 тысячи в месяц, которые предлагает Москва, — это сильный аргумент для региона, где хорошей зарплатой считается $300–500. Пока этот процесс не выглядит по-настоящему массовым, но на Ближнем Востоке нет недостатка в опытных бойцах, что в сочетании с массовой нищетой и безработицей создает хороший потенциал для рекрутинга.
Лидеры без лидера
Конечно, даже в новой реальности Россия не может претендовать на роль лидера на Ближнем Востоке — у нее недостаточно для этого ни финансовых, ни человеческих, ни культурных ресурсов. Но Москва пытается компенсировать этот недостаток решительностью действий. Она куда менее осторожна, чем Китай, и прямо артикулирует свою роль анти-Запада.
Именно критика двойных стандартов Запада остается главным посылом российской политики на Ближнем Востоке. Это позволяет ей находить общий язык хоть с мусульманскими странами, возмущенными израильскими действиями в Газе, хоть с самим Израилем, встревоженным европейской критикой и признаниями Палестины.
Предложение Москвы просто и понятно: да, мы циничные реалисты и не несем никаких ценностей, но если вы поссоритесь с Западом — мы готовы протянуть руку. К этому прилагается важный бонус: для самых близких партнеров Россия гарантирует убежище авторитарным лидерам и их семьям. Опыт Асада говорит сам за себя. В регионе, где почти все страны представляют собой автократии разной степени жесткости, этот аргумент может стать решающим.
Конечно, тотальная неопределенность и бесконечные войны еще не делают Ближний Восток раем для России. Из-за той же нестабильности могут буксовать проекты и самой Москвы. Например, непонятно, что будет с грандиозными планами Кремля в Иране, где Россия рассчитывала выстроить новый логистический мост к Персидскому заливу и создать газовый хаб. Все эти инициативы теперь под вопросом, поскольку Исламская Республика остается де-факто в состоянии войны с Израилем.
Тем не менее при всех сложностях Москва не стала и не станет изгоем на Ближнем Востоке. Египетский саммит Трампа мог сорвать попытку Кремля собрать ближневосточных лидеров в Москве, но это скорее вопрос символизма, который мало влияет на реальность на земле. Государства Ближнего Востока все больше сомневаются в надежности Запада, что неизбежно подталкивает их к сделкам с Россией.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
