За последний месяц между Россией, Украиной и США произошло так много всего и так быстро, что наблюдатели просто не успевают переваривать ряды событий и выстраивать логические цепочки. Сначала из телефонного разговора Владимира Путина и Дональда Трампа возникла перспектива их саммита в Будапеште. Потом эта перспектива так же быстро исчезла, сменившись новыми американскими санкциями против России. Затем ситуация опять перевернулась и все заговорили про выскочивший из ниоткуда новый мирный план из пресловутых 28 пунктов.
Тем временем Украина приближается к самой трудной зиме за годы войны, теряя все больше территорий и рискуя уже весной столкнуться с невозможностью выполнять свои социальные обязательства. Наконец, слитые телефонные разговоры Стива Уиткоффа, Юрия Ушакова и Кирилла Дмитриева добавили еще больше интриги, вновь подтвердив, насколько высоко поднялись ставки в выборе пути урегулирования конфликта.
Если все же вынести за скобки эмоции и медийный хайп, то за последние два месяца в переговорах вокруг российско-украинской войны изменилось два важных обстоятельства, каждое из которых стоит рассмотреть подробнее.
Первое — это то, что спецпосланник президента США Стив Уиткофф завершил свою основную работу над урегулированием конфликта в Газе, что позволило ему сфокусироваться на войне России и Украины. Если верить Axios, сделал он это сразу же — по дороге с Ближнего Востока в Майями.
Вскоре Уиткофф сумел стать главным переговорщиком с американской стороны, оттеснив на второй план конкурентов. Ответственный за Украину Кит Келлог был неприемлем для Москвы из-за его проукраинской позиции, а госсекретарь Марко Рубио мало что мог выжать из контактов со своим российским коллегой — уставшим и однообразным главой МИД РФ Сергеем Лавровым с его каноническими путинскими нарративами.
К тому времени Уиткофф уже успел предпринять две провалившиеся попытки выработать соглашение между Москвой и Киевом. Еще в апреле, после нескольких многочасовых разговоров с участием Путина, Ушакова и Дмитриева он набросал короткий план, который хоть и не вызвал большого энтузиазма в Москве, еще раньше был отвергнут Киевом и его европейскими партнерами.
Затем в августе, после поездки в Москву, была организована встреча Путина и Трампа на Аляске. Она наделала много шума, но результатов тоже не принесла, потому что каждая сторона поняла ее итоги по-своему. В Вашингтоне решили, что Путин обещал (и не сделал) встретиться и уладить все вопросы с Зеленским на базе уже существовавших к тому времени наработок.
В Кремле же решили, что Трамп тоже обещал (и не сделал) то, что российская сторона считает достигнутыми в Анкоридже договоренностями, — Киев выводит войска из Донбасса, а Москва соглашается на западные гарантии безопасности для Украины по аналогии с пятой статьей устава НАТО.
Третья попытка добиться соглашения произошла уже после завершения активной стадии урегулирования в Газе, но тоже имела все шансы повторить судьбу двух предыдущих, если бы не изменение ситуации в Украине — и это второе новое ключевое обстоятельство, появившееся за последние два месяца.
Нарастающие проблемы на фронте, перспектива финансового кризиса, тяжелая ситуация в энергетике и наложившийся на все это масштабный коррупционный скандал сделали украинское руководство более открытым к обсуждению вариантов, выглядевших невообразимыми всего несколько месяцев назад.
У администрации Трампа, где к Зеленскому относятся, мягко говоря, сложно, не мог не возникнуть соблазн воспользоваться усугубляющимися трудностями Киева, чтобы перезапустить переговоры на более приемлемых для Москвы условиях. Многочисленные утечки в западных СМИ, включая слитые разговоры Уиткоффа, Дмитриева и Ушакова, во многом объясняют, что и как происходило дальше.
Уиткофф взял за основу наработки из его прошлых встреч с Путиным и Ушаковым. Потом он получил от Дмитриева более свежий — максималистский, как выразился Ушаков, — вариант российских предложений и в каком-то виде интегрировал его в свой план.
Судя по получившимся в итоге 28 пунктам, львиная доля вошедших в него идей так или иначе была в пользу России. Тем не менее это еще не делает план чистой калькой с российских предложений — там есть и пункты, вызвавшие обеспокоенность Кремля. Это прежде всего ограничение украинской армии на уровне 600 тысяч человек (Москва требовала до 100 тысяч) и отсутствие пункта о запрете на размещение дальнобойных вооружений, отягощенное упоминанием, что Киев может ударить по Москве или Санкт-Петербургу.
Другие положения плана хоть и отражали в основном приоритеты Москвы, но были сформулированы так, что их смысл рисковал быть выхолощенным в ходе последующего обсуждения мер по реализации.
В итоге план вызвал в Кремле противоречивую реакцию. Вроде бы российское руководство получило то, что хотело. Но формулировки выглядели привлекательно лишь внешне, а внутри сохраняли пространство для того, чтобы потом вложить туда непредсказуемые смыслы.
Зачитывать план в Киев поехал молодой министр армии США Дэниел Дрисколл, одноклассник по Йелю вице-президента Джей Ди Вэнса. Вместе с ним на авансцену вышел и сам Вэнс, который, по всей видимости, рассчитывал, что обстоятельства позволят Вашингтону провести мирный блицкриг, не особенно церемонясь с безденежными европейцами и погружающимися в многоплановый кризис украинцами.
Однако этот рывок вскоре притормозил госсекретарь Рубио. Он привез 28 пунктов в Женеву на обсуждение с украинской делегацией, где их благополучно сократили и отредактировали до 19 пунктов. Отредактированную версию Москва не получила, но сразу отвергла.
За этим последовал обескураживающий слив американо-российских телефонных разговоров, нацеленный, по всей видимости, на то, чтобы подорвать позиции Уиткоффа и его первоначального плана, от которого уже непонятно что осталось. Как это скажется на его позициях в Белом доме и отношении Трампа, станет ясно позднее, но его визит в Москву не отменен. Правда, чем бы ни закончилась новая встреча, Уиткоффу теперь уже не отделаться от образа пропутинского чиновника, обучающего Ушакова, как Путину следует говорить с Трампом.
Последнее уже стало проблемой не только для самого спецпосланника, но и для Москвы. Ненадежная позиция Уиткоффа внутри американской администрации и попытки атаковать его действия обесценивают стремление достичь соглашения и убеждают Кремль, что надежнее навязывать свои требования на поле боя.
На сегодня главная проблема Москвы в отношениях с Вашингтоном заключается в отсутствии понятного предмета разговора. Кремль хочет получить хоть что-то, сформулированное письменно и официально, вместо того чтобы гоняться за все новыми версиями «мирного плана», который, как хамелеон, меняет свой окрас в зависимости от того, кто над ним работает.
Не особенно понятно и то, с кем Кремлю следует иметь дело. Уиткофф приезжает, слушает, уезжает, а потом теряется в дебрях геополитических и внутриполитических игр. А сам Трамп, судя по всему, отстранился от обсуждения деталей плана и готов подключаться только уже на финальной стадии подписания мира. Разговор с Рубио у Москвы не очень получается, а других собеседников у Вашингтона для нее нет.
Тем не менее нынешняя попытка добиться соглашения все-таки может оказаться более плодотворной, чем предыдущие. И дело тут во все тех же двух новых обстоятельствах: попытки Белого дома найти мирное решение набрали слишком большую инерцию, а все более тяжелое положение Украины сокращает ее возможности противостоять давлению.
Вместе это придает новое качество переговорам о мирном соглашении. Теперь речь идет о цене, которую Киев будет вынужден заплатить России за прекращение боевых действий на фоне неготовности Запада вступать в войну на стороне Украины.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
