В армяно-азербайджанском противостоянии, видимо, наметился перелом. На прошлой неделе премьер-министр Никол Пашинян заявил, что Армения сможет добиться мира при одном условии — если ограничит свои амбиции территорией Армянской ССР, куда не входил Нагорный Карабах. А спустя несколько дней, 23 апреля, Азербайджан установил свой КПП в Лачинском коридоре — «дороге жизни» между Арменией и непризнанной Нагорно-Карабахской республикой (НКР). Похоже, что Ереван готов окончательно отказаться от Карабаха со всеми вытекающими из этого последствиями.
Блокадное мышление
Заявление Пашиняна широко разошлось в мировых СМИ и поразило многих своей прямотой, но в целом в нем не было чего-то принципиально нового. Уже несколько лет, начиная с поражения в войне 2020 года, армянские власти пытаются найти формулировку о будущем Карабаха, которая бы удовлетворила Баку и при этом не привела к всплеску массового недовольства в самой Армении.
Еще в апреле прошлого года Пашинян говорил о смене приоритетов: ключевым вопросом для Еревана стал не будущий статус Карабаха, а «гарантии безопасности и права» жителей этой территории. Мол, Карабах в составе Азербайджана — это вопрос решенный, но торг по конкретным аспектам (например, о статусе армянского языка) будет жесткий. При этом премьер попытался снять с себя часть ответственности, сказав: изменить свою политику Ереван решил по просьбе «близких и дальних» международных партнеров.
В сентябре Пашинян заявил о готовности подписать мирное соглашение с Баку: да, тогда часть армян сочтет его предателем, но главное — «долгосрочный мир и безопасность для Армении с территорией площадью 29,8 тыс. квадратных километров». Теперь он эту мысль повторил, причем с акцентом на ту же цифру, подразумевающую границы Армянской ССР (то есть без Карабаха).
На фоне этих заявлений Баку постепенно расширял свою зону контроля в Карабахе. Международные партнеры Еревана не вмешивались, а сами армянские власти не решались ответить, потому что это неизбежно вызвало бы раздражение не только Баку, но и международных посредников. Похоже на ситуацию, когда школьники травят сверстника, а тот не знает, что делать. Совет «дать сдачи» не подходит, потому что это только усугубит ситуацию: обидчики подкараулят в другом месте, когда взрослых не будет рядом, и побьют еще сильнее.
Без последствий для Азербайджана обошлась даже начатая им в декабре 2022 года блокада Лачинского коридора, соединяющего Армению с Карабахом (в Баку все эти месяцы утверждали, что никакой блокады с их стороны нет). Ответ Армении свелся к тому, что с приходом весны они попытались использовать альтернативную дорогу — горную грунтовку, по которой едва проходят внедорожники. Но и этот путь вскоре прикрыли: сначала азербайджанцы обстреляли пользовавшихся маршрутом армянских полицейских, а потом поставили там блокпост.
С этого момента установка азербайджанского КПП и на основной дороге до Степанакерта — столицы непризнанной Карабахской республики — стала вопросом времени. Это произошло 23 апреля. Российские миротворцы вмешиваться не стали, хотя именно они, согласно трехсторонним договоренностям 2020 года, должны контролировать Лачинский коридор.
Появление КПП ставит перед армянской стороной много новых и трудноразрешимых вопросов. Какие документы будут требовать азербайджанские пограничники для проезда? Могут ли они задерживать армян, которые «выглядят подозрительно»? Не окажется ли так, что открыт только въезд в Армению, а для возвращения в Карабах «нет оснований»?
Судя по всему, ответы на эти вопросы зависят от того, смирятся ли армяне с новой реальностью. Пока создается впечатление, что этот этап уже настал. В Ереване осознали, что на судьбу Карабаха не повлияют ни массовые протесты, ни международные партнеры, которые только и могут, что раз за разом «выражать обеспокоенность».
С глазу на глаз
В общем, Карабах для Армении теперь — это зуб с удаленным нервом, который можно безболезненно сверлить и пломбировать. Это, по всей видимости, хорошо понимают и карабахские армяне: еще летом прошлого года они согласились на прямые переговоры с Баку. Сначала их представлял Виталий Баласанян — секретарь Совбеза непризнанной НКР, человек со знанием азербайджанского языка и бэкграундом жесткого полевого командира времен Первой Карабахской войны (1992–1994). В январе на фоне блокады Лачинского коридора Баласаняна отправили в отставку. Но сменивший его Самвел Шахраманян продолжил диалог с азербайджанцами.
Официально утверждается, что цель переговоров — это всего лишь обеспечить электро- и газоснабжение непризнанной республики. Но очевидно, что реальная повестка шире.
До сих пор переговоры проходили при посредничестве российских миротворцев, но азербайджанцы явно намерены перетащить собеседников на свою территорию и разговаривать с глазу на глаз. Пусть даже не в Баку, а где-то неподалеку от зоны конфликта — в Барде, Гяндже или Агдаме.
В Ереване в целом согласны, что о своем будущем карабахские армяне должны договариваться сами — это одновременно и уступка Баку, и снятие с себя лишней ответственности. Но в то же время настаивают на выработке соответствующего «международного механизма». В противном случае, как говорит Пашинян, представители Степанакерта рискуют не вернуться с переговоров — ведь практически на каждого из них в Азербайджане могут завести дело за сепаратизм.
Операция «Исход»
Что же ждет армян Карабаха дальше? Тут можно пойти от обратного, исключив наименее вероятные варианты. Сейчас нет оснований ожидать в Карабахе ни этническую чистку, об угрозе которой говорят в Ереване, ни партизанскую войну, которой могли бы опасаться в Баку.
Судя по заявлениям азербайджанских властей, к армянам они собираются относиться как к другим национальным меньшинствам — талышам, лезгинам, татам. То есть никаких особых автономий и программ адаптации не будет.
При этом получение азербайджанского паспорта вряд ли окажется простым делом. Наверняка будет введен некий период ожидания, в течение которого оставшиеся в Карабахе армяне столкнутся с новой суровой реальностью. И, возможно, в итоге решат все-таки переехать в Армению.
В таком случае тоже возникнет немало вопросов. Например, о судьбе недвижимости: сможет ли армянин продать имущество в Карабахе или же его просто экспроприируют? Вероятно, азербайджанские власти будут по-разному подходить к коренным жителям региона и переселенцам из Армении.
Все это делает массовую эмиграцию карабахских армян самым реалистичным вариантом. Останутся лишь старики, столь сильно привязанные к дому, что им безразлично все происходящее вокруг. Такие люди не участвуют в политической жизни и не создают проблем для властей. Азербайджан может даже показательно назначить им приличную по меркам региона пенсию и отправить волонтеров из окологосударственных НКО помогать навести порядок в домах, показав потом по телевидению сюжеты о «дружбе народов».
Такой сценарий наверняка разозлит армянское общество. Речь не только о национальной гордости, но и о бытовых трудностях — разместить в менее чем трехмиллионной Армении порядка 100 тысяч переселенцев из Карабаха будет непросто. Но эти проблемы — ничто по сравнению с угрозой перманентной вялотекущей войны на всем протяжении границы.
От отрицания к принятию
О реальности такой угрозы напомнил недавний инцидент у села Тех в пограничной Сюникской области Армении. Азербайджанцам не понравилось, что армяне стали строить там новый пост. Завязалась перестрелка. Погибли семеро военных с обеих сторон.
Были и другие последствия. Например, власти Армении убедились, что наблюдательная миссия ЕС, которую они пригласили на ближайшие два года, не станет для них чудесным спасением. В Ереване надеялись, что европейцы зафиксируют вторжение со стороны Азербайджана (если или когда оно произойдет) и четко пропишут это в своем отчете.
Однако, когда началась стрельба, европейских наблюдателей не оказалось на месте, а отчет вышел максимально беззубым: там лишь говорилось, что «в отсутствие делимитированной границы необходимо соблюдать границу 1991 года, а силы обеих сторон отвести на безопасное расстояние от этой линии». Разочарование в Ереване было таким, что Пашинян даже вновь заговорил о готовности разместить на границе конкурирующую миссию ОДКБ.
В Ереване опасаются, что напряжение на границе может сохраниться и после окончания карабахского конфликта. Есть, например, вопрос с Нахичеванью. Как написано в трехстороннем соглашении 2020 года, этот анклав необходимо соединить дорогой с основной территорией Азербайджана. Споры о ее статусе чреваты новой эскалацией. Неслучайно Пашинян раз за разом напоминает о площади страны с точностью до десятых долей, как бы намекая: без болезненных уступок по Карабаху под вопросом окажется и эта территория.
Раньше подобные мысли в Ереване и Степанакерте предпочитали гнать от себя подальше. Просто жили, не всматриваясь в будущее. Но стадии отрицания и гнева армяне уже прошли, и теперь идет торг. А перед стадией принятия еще предстоит депрессия. Смягчать ее в Ереване будут разговорами о мирном развитии — например, за счет открытия сухопутной границы с Турцией и дальнейшего экономического сближения с нею. В тот же ряд впишутся и заявления о развитии сотрудничества с США и ЕС.
А вот отношения с Россией ждет неизбежная ревизия, ведь исчезнет главная тема для разговоров — Карабах. Кремль для большинства армян станет ненадежным союзником, который бросил их в самый ответственный момент. Лишь немногие оппозиционеры из старых элит будут утверждать, что в этом виноват сам Пашинян: вот если бы он признал Крым российским, то все было бы иначе. А в остальном влияние Москвы будет идти в одном ряду с Анкарой, Брюсселем и Вашингтоном.
