Вторжение в Украину кардинально изменило роль и место армии в российской системе власти. Многие годы генералы пользовались относительно широкой автономией — и в планировании военных действий, и в организации оборонного сектора. Теперь же Владимир Путин лично руководит операциями и производит кадровые перестановки.
Еще более серьезными ударами по позициям Минобороны стали пригожинский мятеж, где вагнеровцам сошло с рук в том числе убийство российских пилотов, и последующее брожение в рядах высших офицеров, самым громким проявлением которого был скандал с отстранением генерала Ивана Попова. Обеспечивать полную лояльность армии становится все сложнее, особенно из-за того, что верховный главнокомандующий предпочитает придерживаться своей любимой тактики — не вмешиваться в происходящее, дожидаясь, пока все само рассосется.
Под шквалом критики
В современной российской истории у военных всегда была особая роль. В 1991 году армия не стала помогать ГКЧП, а в 1993-м поддержала Ельцина в его конфликте с Верховным советом, расстреляв здание парламента из танков. Долгое время именно благодаря военному присутствию в разных регионах Россия укрепляла свое политическое влияние. Так было и в Центральной Азии, и в Молдове, и на Южном Кавказе, а с 2015 года и на Ближнем Востоке.
Внутри страны российские военные держались в стороне от политики, в обмен на это пользуясь относительно широкой автономией. Путин не вмешивался в планирование военных операций, а также доверял генералам реформирование армии — за исключением нескольких лет в 2007–2012 годах, когда министром обороны был гражданский реформатор Анатолий Сердюков.
Тем более Кремль не пытался менять ценностные установки российских военных — скорее наоборот, толкал общество на такие же консервативно-милитаристские позиции. Уголовные наказания за критику Вооруженных сил стали вводить только после начала полномасштабного вторжения в Украину, но все к этому шло: российские власти давно начали сакрализировать армию.
Однако вся эта устоявшаяся система зашаталась из-за вторжения в Украину. Теперь уже сложно говорить об автономии армейского руководства в военном планировании: в 2022 году ФСБ вмешалась в выработку плана нападения, выведя его за рамки российской военной доктрины. Армия медленно приспосабливалась к новой ситуации, что не осталось незамеченным для Кремля: он стал еще активнее вмешиваться в командование войсками.
Путин принялся лично производить кадровые перестановки и одобрять военные операции разного масштаба. При этом летом прошлого года он тянул с объявлением мобилизации, из-за чего сильно потрепанной российской армии не хватало людей для защиты протяженных линий фронта на занятых территориях Украины. Кончилось все поражением под Харьковом и сдачей Херсона. Военные провалы не создали Кремлю непосредственных политических проблем, потому что всю вину свалили на армию, которая попала под мощную критику со стороны основателя ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина и близких ему военкоров.
Такое втягивание военных в общественно-политическое пространство стало шоком для армейских структур. До войны генералы сами решали, какую информацию об армии стоит сделать публичной, и требовали развития государственной оборонной промышленности, на которую, в отличие от «гражданских предпринимателей», якобы можно будет всегда положиться. Теперь же «гражданские» сыпят жесткими публичными обвинениями в адрес главы Генштаба Валерия Герасимова и министра обороны Сергея Шойгу — в отсутствии организационной гибкости, в неумении адаптироваться к новым реалиям, в необходимости восполнять пробелы в поставках на фронт за счет гражданских компаний. Вплоть до того, что под сомнение ставится даже патриотизм и верность родине военного командования.
Еще одним мощным ударом по авторитету военного руководства стал мятеж Пригожина. В конце июня бойцы ЧВК «Вагнер» устроили марш на Москву, сбили несколько вертолетов и самолет — и в итоге не понесли за это никакого наказания.
Отставить субординацию
Все это ставит под угрозу священный для российских военных принцип строгого вертикального подчинения. Можно упрекать Минобороны в том, что оно всегда отдавало предпочтение лояльности в ущерб компетентности со всеми вытекающими негативными последствиями. Но у российских военных логика иная: они убеждены, что утрата лояльности неизбежно подорвет организационную структуру Вооруженных сил и тем самым поставит под удар национальные интересы страны. Именно поэтому действия Пригожина оказались столь сильным шоком: он подорвал основу основ профессиональной армии — единоначалие.
ЧВК «Вагнер» превратилась во взрывоопасную смесь нерегулярной и гибкой армии наемников и зарождающегося политического движения со своей идеологией и брендом. Руководство вагнеровцев — это бывшие офицеры российской армии, обладающие как боевым, так и политическим опытом. Ключевую роль в создании ЧВК сыграла четверка отставных военных. Дмитрий Уткин («Вагнер») — сторонник ультраправых взглядов, ранее служивший в ГРУ. Александр Кузнецов («Ратибор») — бывший майор спецназа, который провел пять лет в тюрьме за похищение людей и кражи. Андрей Богатов («Бродяга») был десантником и баллотировался в Госдуму от партии «Родина». Андрей Трошев («Седой») к моменту увольнения из армии дослужился до полковника, а теперь активно участвует в движении ветеранов боевых действий.
Кремль разрешил ЧВК «Вагнер» завербовать тысячи заключенных, лояльность которых центральной власти, мягко говоря, вызывает сомнения. Теперь этот человеческий капитал дополнился капиталом политическим — вагнеровцы приобрели имидж патриотической, по-настоящему «пророссийской» группы, противостоящей «жуликам и ворам» из высокопоставленной элиты, в том числе из военного руководства.
Сложно сказать, насколько верны слухи о широкой поддержке «Вагнера» в рядах российских военных. Но в любом случае после пригожинского мятежа следовало ожидать чисток среди тех, кто вызывает подозрения в нелояльности. И эти ожидания оправдались. Яркий пример — судьба генерал-майора Ивана Попова, командовавшего частями РФ на запорожском фронте.
В середине июля его отстранили от командования после откровенного доклада начальству о проблемах в армии. Иван Попов настаивал на необходимости ротации воинских подразделений и поставок контрбатарейных радаров, но не добился успеха и решил пренебречь решениями своего непосредственного начальника Герасимова: он пригрозил, что обратится напрямую к президенту. Такое поведение идет вразрез и с правовыми механизмами, и с неформальными традициями.
Отстранение в результате подобных действий произошло бы даже в мирное время. Попов не только осознанно угрожал нарушить субординацию, но и — намеренно или нет — сделал скандал публичным при помощи депутата Госдумы. Аудиозапись, из которой все это стало известно, не предназначалась для публикации, ее предал огласке зампред комитета Госдумы по обороне, бывший генерал Андрей Гурулев. Теперь генерала Попова отправили служить в Сирию, и это назначение, скорее всего, станет для него последним.
Судя по всему, это не единичный случай: многих других заподозренных в нелояльности генералов уже уволили или как минимум отправили в отпуска.
Без успехов на фронте поток обвинений в адрес Шойгу и Герасимова от других участников боевых действий может продолжиться. На командование будут возлагать ответственность за любые (реальные или вымышленные) неудачи, что еще больше подорвет устоявшуюся систему и пошатнет политическую стабильность в России. Нельзя исключать, что все больше политиков станут следовать примеру депутата Гурулева, используя военные проблемы в своих интересах.
Сложности ситуации добавляет нежелание Путина в нее вмешиваться. У российского президента давно сложился имидж сильного политика, на которого военные могут положиться. Однако сейчас он не торопится использовать свой политический капитал, чтобы исправить возникшие по его вине проблемы. Что неудивительно — ведь хороших решений тут не просматривается.
