Обострение между Израилем и Газой превратилось в идеальный кризис для России. Она не участвовала в его создании, не предпринимает особых усилий для его поддержания, но автоматически получает от него массу выгод. Происходящее на Ближнем Востоке не только дает Москве надежду на то, чтобы изменить контекст войны против Украины в свою пользу, но и убеждает Кремль в том, что он правильно сделал ставку на упадок западноцентричной системы международных отношений.
Мир ни к чему
Новое масштабное обострение палестино-израильского конфликта стало неожиданным подарком для Кремля. Москва тут выигрывает сразу по нескольким направлениям, по сути, не прикладывая для этого никаких усилий.
Многие годы Россия поддерживала разнообразных радикалов и несистемных политиков, от венгерского Jobbik до Марин Ле Пен, чтобы расколоть и дестабилизировать Запад. Результаты такого подхода были, мягко говоря, неоднозначными, но в любом случае российское вторжение в Украину положило конец внутризападным разногласиям, снова сплотив страны по обе стороны Атлантического океана.
Однако палестинская проблема вернула спорам внутри Запада прежнюю остроту. Прежде всего раскол наметился на уровне государств. Пока США настаивают на праве Израиля на самооборону, в ЕС идут яростные споры о том, какая позиция для Европы более правильная. Германия скорее поддерживает действия Израиля, Испания готовится в одностороннем порядке признавать палестинскую государственность, а «произраильская» Венгрия дискутирует с «пропалестинской» Словенией. Да и сам Израиль, остающийся частью Запада, не находит точек соприкосновения со многими своими западными партнерами.
Отсутствие единства на уровне государств дополняет раскол в обществах этих стран. Митинги сторонников и противников Израиля стали нормой от Стокгольма до Вашингтона. При этом разногласия доходят до самых высоких кругов власти, и американские СМИ пишут о массовом недовольстве в американском госаппарате произраильским вектором в администрации президента Джо Байдена.
На этом фоне украинская проблема не только ушла на второй план, но и размывается потребностью урегулировать другой конфликт. США признают, что теперь будут помогать на два фронта. Байден продолжает убеждать, что поддержка Украины не поблекнет на фоне роста помощи Израилю. Однако как долго США смогут выдержать сразу два масштабных конфликта на практике? Надежды Москвы на то, что Запад устанет от бесконечной военной помощи Киеву, выглядят как никогда оправданными.
Наконец, произраильская политика США подрывает легитимность западных аргументов в поддержку Украины на Глобальном Юге, особенно среди стран Ближнего Востока. Попытки доказать неприемлемость российского вторжения в Украину с упором на моральную составляющую для ближневосточных государств теперь выглядят как пустое сотрясение воздуха.
Фото руин Газы, сообщения о тысячах погибших детей, возмущение гуманитарных организаций — все это производит огромное впечатление на общества во многих развивающихся странах. Можно долго спорить о разных причинах войны в Украине и операции Израиля в Газе, но для значительной части аудитории вывод однозначный: США осуждали убийство мирных жителей Россией, но молчат по поводу убийства мирных жителей своим союзником Израилем.
В Кремле давно доминирует реалистичный взгляд на мировую политику, где мораль и идеология не значат ничего, а за происходящим стоит бесконечное соперничество государств с разными интересами. В этой логике нет лучшего сценария, чем продолжение ближневосточного конфликта, который ломает всю западную стратегию в отношении России. К тому же Москве для этого не нужно ничего делать: глубина палестино-израильских противоречий слишком очевидна, а наземная операция Израиля вряд ли закончится быстро. Да и после нее останутся большие вопросы по поводу перспектив урегулирования кризиса.
Умеренные риски
Нельзя сказать, что обострение в Газе совсем ничем не угрожает самой России. Например, опасность представляет возможный выход кризиса за пределы Палестины. Главными силами, способными выступить против Израиля, остаются «Хезболла» и Иран. Они присутствуют не только в Ливане, но и в Сирии, где остается и Россия. Израильская армия уже наносит удары по сирийской территории, чтобы отвадить «фронт борьбы с сионизмом» от возможного вмешательства. Так, 2 декабря израильская атака привела к гибели двух представителей иранского Корпуса стражей исламской революции.
Участие проиранских сил в войне с Израилем стало бы серьезной головной болью для Москвы. Конечно, российская сторона уже два года медленно дрейфует в сторону проиранской позиции на Ближнем Востоке, но это не значит, что Москва готова поддержать Тегеран в борьбе с Израилем. А тут ей бы пришлось однозначно выбрать сторону, да еще и разобраться, как поступить со своим присутствием в Сирии.
Однако пока сценарий расползания конфликта на весь регион не выглядит особенно вероятным. Раз Иран и «Хезболла» не вмешались напрямую в происходящее вокруг Газы за первые два месяца конфликта, то вряд ли они собираются сделать это в будущем. Скорее проиранский блок и дальше ограничится громким, но сугубо символическим участием, худшее проявление которого — регулярные, но не масштабные обстрелы израильской территории со стороны Ливана.
Для Тегерана прямое столкновение с Израилем и США — это экзистенциальная угроза, которую надо всячески избегать. По сути, Иран уже получил свои дивиденды от столкновения ХАМАС и Израиля. Саудовско-израильская нормализация сорвалась, про потенциальную иранскую угрозу на Ближнем Востоке все забыли. Рисковать своим главным военным активом, «Хезболлой», смысла мало, тем более что Израиль и без того увяз в Газе на неопределенное время.
Помимо региональных рисков, израильско-палестинское обострение несет для России еще и внутренние риски. Ближневосточные проблемы дали неожиданный резонанс в российском обществе. Судя по репликам властей, попытка еврейского погрома в Дагестана произвела тяжелое впечатление на российское руководство. Национальный вопрос и раньше беспокоил Кремль. Теперь же политику на Ближнем Востоке России приходится проводить с оглядкой на настроения внутри страны.
Впрочем, снизить подобные риски для Кремля не так сложно. Достаточно сбавить градус антиизраильской риторики, сохраняя общую линию на умеренное осуждение действий Израиля. В целом антиизраильские волнения на Северном Кавказе, скорее, убедили российские власти в том, что бездействие на палестино-израильском направлении для них куда менее опасно, чем попытки активничать.
Все идет по плану
Наконец, палестинское-израильское обострение для Кремля — это еще и новые аргументы в пользу того, что общий внешнеполитический вектор России выбран правильно.
Харизматичный лидер должен обладать не только набором полезных навыков, но еще и уметь убедить подчиненных в своей особой удачливости. «Неизбежный отскок в плюс», какой бы плохой ни казалась ситуация, — это то, во что, по-видимому, верит сам Владимир Путин и транслирует эту уверенность нижестоящим. Удачи, свалившиеся из ниоткуда, укрепляют как веру в «звезду Путина» во власти, так и путинский фатализм. Все в руках Бога, а Бог, конечно, с русскими.
Помимо мистической логики, есть тут и более рациональные аргументы. Оправдывается общая ставка Москвы на дезинтеграцию западноцентричной системы международных отношений. Сегодня Палестина и Израиль, а завтра, может, Китай и Тайвань. Или еще кто-то — мало ли в мире проблемных точек. Поэтому надежды на то, что США и Европа не смогут изолировать Россию, находят новое подтверждение в ближневосточном обострении. Глобальный Юг теперь не верит Западу, а значит, для Москвы открываются новые перспективы.
Также ближневосточное обострение убеждает Кремль, что международные осложнения, свалившиеся на Россию из-за вторжения в Украину, можно решить старым проверенным методом: подождать, пока само рассосется. Этот подход уже много раз приходил на помощь Кремлю, и теперь вновь оказывается рабочим сценарием. И пусть ситуация вокруг Украины зашла не совсем туда, куда планировали, выход найдется сам собой.
В итоге сложившаяся комбинация приводит к естественной пассивности России в палестино-израильском конфликте. Действия Москвы не были причиной нового кризиса, и она ничего не может сделать для его решения, даже если бы этого захотела. Россия теперь не способна выступить даже в качестве посредника из-за того, что Израиль опасается ее близости с Тегераном. Все, что остается Москве, — это повторять красивые слова про необходимость создания двух государств и наблюдать за происходящим. Развитие событий и так делает Кремль чуть ли не главным бенефициаром и убеждает российскую элиту в верности выбранного пути.
