Правящая в Грузии партия «Грузинская мечта», похоже, справилась с кризисом, разразившимся из-за выдвинутых оппозицией обвинений в массовых фальсификациях на недавних парламентских выборах. На улицах Тбилиси еще продолжаются протесты, но «мечтатели», по всей видимости, удержат власть — во многом благодаря удачному для них сочетанию сразу нескольких внутренних и внешних обстоятельств.
Главный фактор успеха «Мечты», позволивший партии остаться у власти на четвертый срок, — это разобщенность грузинской оппозиции. На выборах ее представляли три коалиции («Единство — Национальное движение», «Коалиция за перемены» и «Сильная Грузия»), а также партия «За Грузию». Совокупно, по официальным данным, они набрали около 38% голосов. Но, несмотря на их общее недовольство правлением «Грузинской мечты», особой симпатии друг к другу эти политические силы тоже не испытывают.
Все попытки добиться единства оппозиционных партий провалились. Не смогла это сделать и президент Саломе Зурабишвили, которая тоже перешла в жесткую оппозицию «Грузинской мечте». Она популярна, но не настолько, чтобы сыграть в политических процессах в стране решающую роль. Другие же оппозиционные грузинские политики не пользуются достаточно массовой поддержкой, испытывая проблемы либо с харизмой, либо с политической репутацией.
Последствия взаимной неприязни оппозиционеров дали о себе знать сразу после выборов. Противники «Грузинской мечты» обвинили правящую партию в фальсификациях, но так и не смогли организовать масштабные протесты. В спорадических митингах участвует всего по несколько тысяч человек. Отчасти причиной может быть то, что оппозиционеры до сих пор не смогли представить публике убедительные доказательства массовых подтасовок.
Скептически многие избиратели отнеслись и к тому, что прошедшие в парламент оппозиционеры демонстративно отказались от мандатов. После выборов 2020 года несколько оппозиционных депутатов тоже не забирали мандаты в течение шести месяцев, но это ничего не дало. Все закончилось тем, что избранные законодатели просто заняли свои места в парламенте, разочаровав и разозлив многих сторонников.
Впрочем, неподготовленность оппозиции к тому, что делать после выборов, не означает, что правящей партии можно расслабиться. По официальным данным, «Грузинская мечта» получила 54% голосов, что дало ей 89 мандатов из 150. Это намного меньше заветного конституционного большинства (113 мандатов), необходимого для того, чтобы беспрепятственно менять основной закон страны. То есть результаты выборов показали: при всей своей разобщенности оппозиция по-прежнему пользуется поддержкой значительной части населения.
Учитывая всю напряженность в отношениях между правящей партией и оппозицией, перспективы их сотрудничества выглядят сомнительно. В ходе предвыборной кампании «Грузинская мечта» заявляла: добившись конституционного большинства, она запретит многие оппозиционные партии. Однако в нынешних условиях правящая партия хоть и может усилить давление на оппозицию, но вряд ли сумеет полностью реализовать свои предвыборные угрозы. Причем не столько из-за юридических ограничений, сколько из практических соображений.
Страх перед возвращением во власть партии экс-президента Михаила Саакашвили Единое национальное движение (ЕНД; на выборах-2024 входила в коалицию «Единство — Национальное движение») стал мощным инструментом мобилизации сторонников «Грузинской мечты». А если в стране вообще не останется оппозиционных партий, власти не смогут играть на страхе перед возможным реваншизмом ЕНД и связанных с ней политических сил. И это серьезно подорвет позиции «Грузинской мечты» на следующих выборах. Запрет оппозиционных партий лишь увеличит их поддержку на муниципальных выборах — 2026 и на парламентских выборах — 2028.
Остаться у власти «Грузинской мечте» помогли не только внутриполитические условия, но и стремительно меняющаяся международная обстановка. Почти сразу после выборов в Грузии победу в гонке за Белый дом одержал республиканец Дональд Трамп. А в Германии заговорили о досрочных выборах из-за распада правящей коалиции. Все это дало грузинским властям, от которых на Западе требовали тщательного расследования возможных нарушений на выборах, столь необходимую передышку.
Скорее всего, рано или поздно результаты голосования 26 октября будут признаны и оппозицией, и на Западе. Но вся эта история точно не добавит взаимопонимания между Тбилиси с одной стороны и Брюсселем с Вашингтоном — с другой. Отношения Грузии с Западом сейчас находятся в самой низкой точке со времен распада СССР, и в обозримой перспективе их нормализации ждать не стоит.
Впрочем, полный разрыв не принесет выгод ни одной из сторон. Особенно если учитывать их взаимозависимость в том, что касается инфраструктуры и транзитных маршрутов с Востока на Запад, а также планов ЕС по расширению связей с другой страной Южного Кавказа — Арменией. Поэтому Запад в отношениях с Грузией, похоже, сделает ставку на прагматичный подход, который позволит эффективнее противодействовать российскому влиянию в регионе.
Скорее всего, это будет означать попытку зафиксировать отношения с Тбилиси в их нынешнем состоянии. Никакого продвижения на пути в ЕС не будет, но в то же время Брюссель не станет отменять безвизовый режим с Грузией, которым так дорожат многие граждане страны. Тем временем от новой американской администрации ждут большего внимания к Украине, Ближнему Востоку и Индо-Тихоокеанскому региону, а не Южному Кавказу.
«Грузинская мечта», скорее всего, тоже будет действовать прагматично. Например, предложит отменить вызывающие немало споров законы об «иностранных агентах» и о «пропаганде ЛГБТ» в обмен на нормализацию отношений с Брюсселем и возобновление процесса евроинтеграции. Именно о таком сценарии говорил 30 октября глава европейской дипломатии Жозеп Боррель — правда, ответа от Тбилиси пока не последовало.
Подобный прагматичный подход позволит Тбилиси и дальше проводить многовекторную внешнюю политику. В частности, укреплять связи с другими странами Евразии, включая Россию, Китай, Турцию и, возможно, Иран. Однако делать это придется осторожно, учитывая силу прозападных настроений в грузинском обществе. Опросы показывают, что доля грузин, поддерживающих вступление страны в Евросоюз, достигает 90%. Примерно столько же (89%) выступают против сближения с Россией. Такой общественный настрой вынуждает «Грузинскую мечту» оставаться сторонниками европейского пути хотя бы на словах.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
