Несмотря на громкие обещания, Дональд Трамп так и не смог остановить войну России против Украины ни за день, ни за сто, ни вообще. Но что он действительно изменил, так это восприятие конфликта: война больше не выглядит бесконечной, заставляя всерьез задуматься о том, что будет после остановки боевых действий.
Мира ждут общества и в Украине, и в России, и в Европе. Однако несколько лет тяжелой войны изменили слишком многое, чтобы все могли просто вернуться в довоенную реальность. Независимо от того, какими именно в итоге окажутся условия прекращения огня в Украине, политика России в отношении Европы будет строиться на совсем других принципах. Таких, которые почти не оставляют пространства ни для чего другого, кроме новой эскалации.
На пути к остановке
Нынешняя ситуация на фронте кажется патовой: Украина не может вернуться к границам 1991 года, а Россия хоть и продолжает наступать, но движется медленно, без прорывов и возможности взять крупные города. Однако удерживать это положение вещей станет намного сложнее, когда начнут иссякать поставки американской военной помощи, одобренные еще предыдущей администрацией Джо Байдена.
Трамп уже недвусмысленно дал понять, что новых траншей не будет — только продажа вооружений за европейские деньги для последующей передачи украинской армии. Причина его отстранения понятна — продолжение поддержки Украины автоматически сделает эту войну войной Трампа. Это повесит на него ответственность за возможные неудачи Киева, как когда-то уход из Афганистана стал для всех провалом Байдена, хотя предыдущий президент имел к началу афганской кампании весьма отдаленное отношение.
К нежеланию Трампа нести политические риски ради Украины добавляются опасения американских военных из-за исчерпания запасов вооружений, желание сконцентрироваться на Китае, обещания снизить госрасходы. Да и в целом в нынешней администрации уже не верят, что Украина — это то направление, где возможны быстрые и эффектные победы, на которых легко поднять популярность. Разубедить их в этом вряд ли получится — даже совместными усилиями украинского руководства и европейских лидеров.
Европейцы могли бы попробовать заменить выпадающую американскую помощь — необходимость этого активно обсуждают в ведущих европейских столицах. И там даже готовы нарастить для этого оборонные бюджеты. Однако неясно, как быстро такие устремления дадут практические результаты в неторопливой системе ЕС.
Не меньше вопросов вызывает и психологическая сторона отстранения американцев. Даже если у Европы есть финансовые возможности заместить американскую помощь, насколько европейцы смогут сохранять единство в поддержке Украины без участия США? Если от российско-украинской войны четко отстранится Трамп, то не потребуют ли многие в Европе сделать то же самое? И целые страны, и отдельные политические партии. Не станет ли венгерско-словацкий подход доминирующим в большей части Европы, когда вариант «забыть про Украину» превратится из теоретических рассуждений в практические действия, причем не кого-нибудь, а лидера западного мира — Соединенных Штатов?
Именно на такой раскол и отстранение рассчитывают в Москве, продолжая давить на украинскую армию по всей длине многокилометрового фронта. У российского руководства не укладывается в голове, что Украина, которую они не считают ни за страну, ни за нацию, способна сама оказывать столь долгое и упорное сопротивление российской армии. Все списывается на гигантскую помощь Запада. А значит, стоит поставкам иссякнуть, и Киев капитулирует — возможно, уже в ближайшие месяцы.
Столь триумфальные планы Кремля вряд ли сбудутся — как и все предыдущие расчеты российского руководства в отношении Украины. Однако уже к концу этого года оставленный без прежних объемов помощи Киев действительно может оказаться в ситуации, когда будет остро нуждаться в прекращении огня. На каких именно условиях — сейчас предсказать невозможно. Но многое указывает на то, что условия эти будут скорее в пользу Москвы, а не Киева.
Издержки мира
Такой исход будет воспринят российским руководством не только как победа, но и как наглядное доказательство правильности выбранного курса, решений, методов. Сила работает при должной настойчивости, Запад слабеет в своем упадке, России нужно спешить пользоваться моментом, чтобы восстановить когда-то утраченные позиции. Спешить, пока полученный на войне опыт остается актуальным, Запад только приходит в себя после долгого мира, а российский лидер все еще бодр и жаждет собрать еще несколько побед для параграфа о нем в учебниках истории.
За последние годы Россия настолько привыкла к войне, что даже после ее завершения сохранение агрессивного, милитаристского курса будет самым простым и естественным выбором и в политике, и в экономике. Долгосрочный трехлетний бюджет РФ на 2025–2027 годы прямо говорит о том, что снижать военные расходы не планируется — они останутся на рекордном с советских времен уровне в 7% ВВП.
Да и как их сокращать, если ВПК превратился в России в локомотив экономического роста, промышленного развития и обеспечения хорошо оплачиваемой занятости. Было бы странно выбрать снижение ВВП, доходов и занятости в ситуации, когда всего этого можно не делать, подав это как ответ на перевооружение Запада и необходимость восполнить запасы, растраченные за годы войны.
То же самое касается размера вооруженных сил. За время войны российские власти вложили немало ресурсов в привлечение контрактников, обучение их в боях, модернизацию системы призыва. Поднят призывной возраст, создан цифровой реестр призывников, вырос престиж и уровень оплаты военных профессий. Трудно поверить, что все эти достижения будут отброшены просто потому, что боевые действия в Украине остановились и пришла пора экономить бюджетные средства.
Да, денег в российском бюджете будет действительно меньше, и экономить придется, но сложно представить, что российское руководство согласится делать это именно за счет армии. Слишком много было вложено в ее развитие за последние годы, чтобы отмотать все назад к довоенным масштабам. Гораздо проще сократить какие-то другие расходы — развитие инфраструктуры, зарплаты бюджетникам, социальные выплаты. Не говоря уже о возможности тратить остатки резервов, а также наращивать бюджетный дефицит и государственный долг, которые у России до сих пор остаются довольно низкими.
Годы войны и связанной с ней государственной расточительности увеличили доходы значительной части российского общества, которой хорошо знакома жизнь в гораздо более тяжелые времена. Поэтому некоторый откат в уровне жизни вряд ли вызовет по-настоящему серьезное возмущение. А если и вызовет, то его можно легко купировать, объяснив, что затягивать пояса приходится из-за новой волны внешних угроз.
В этом экономические приоритеты сойдутся с политическими и даже личными приоритетами российского руководства. Внешняя угроза позволяет не только держать военные расходы на рекордных высотах, но и решает кучу внутриполитических задач. Если враг по-прежнему у ворот, то силовому аппарату незачем ужимать свои аппетиты и полномочия, распухшие за время войны. Можно продолжить экспансию и секьюритизацию всех сфер жизни. Общество можно и дальше пичкать агрессивной риторикой, к которой оно привыкло за годы войны. И сами собой отпадают вопросы о возвращении довоенных социально-политических свобод, как и вопросы о том, зачем вообще была нужна эта война, тянет ли ее итог на победу и стоил ли он таких жертв.
Новый виток международного напряжения позволит бенефициарам войны сохранить и приумножить достигнутое, снимет вопросы у сомневающихся, а противников загонит еще глубже в подполье. И все это идеально впишется в картину мира российского лидера, который публично признает, что ведет экзистенциальную войну с Западом. А если она экзистенциальная, то окончательно победить в ней невозможно, какой бы успешной ни была российская армия на фронтах в Украине. Как классовая борьба только обостряется по мере строительства социализма, так и угрозы для России со стороны Запада только множатся от ее международных успехов.
Сто причин воевать
Завершающим элементом этой мозаики из экономики, внутренней политики и личной одержимости станет то, что опасения российского руководства перед угрозой с Запада, при всей их параноидальности, получат множество подтверждений в реальности. Ситуация пойдет по давно известному принципу самосбывающегося пророчества.
Шокированная российским вторжением в Украину, Европа действительно будет предпринимать активные меры для сдерживания и противодействия России. Тем более что защита со стороны США при Трампе выглядит куда менее гарантированной. Европейцы действительно будут увеличивать военные бюджеты, расширять производство вооружений, модернизировать армии и проверять, насколько они годятся для возможных боев именно с российским противником.
Опыт войны в Украине делает такие шаги логичными и закономерными, но в Москве они будут восприняты как наглядное доказательство агрессивных антироссийских намерений Запада, к которым Россия должна быть готова заранее. А еще лучше — сделать упреждающий ход, чтобы дать понять, что уступать и сдаваться с российской стороны никто не собирается. Показать, что Россия не будет ничего делать под давлением — она сама на кого хочешь надавит и добьется своего.
Война в Украине породила немало новых спорных вопросов в отношениях России и Европы. Пока они остаются в тени боевых действий — у российского руководства не хватает времени и ресурсов, чтобы заняться ими как следует. Но когда бои остановятся и наступившее затишье потребует нового витка напряжения, любой из них может быстро выйти на первый план, превратившись в ту самую тему, по которой Россия решила продемонстрировать Европе свою твердость и несгибаемость.
Потенциальных триггеров для этого масса. Самолеты в Калининград из основной части России теперь летят на несколько часов дольше, облетая закрытое небо Евросоюза. Такая демонстрация уязвимости части российской территории не может не тревожить Москву — ситуацию надо превентивно исправлять, пока дело не дошло до полной изоляции.
Поэтому почему бы Кремлю не потребовать восстановить нормальное сообщение между международно признанными частями России? Тем более что требовать этого можно, например, у одной только Литвы, чтобы заодно проверить, насколько теперь сильна солидарность на Западе, в НАТО и в Евросоюзе. А если сильна, то всегда остается возможность просто сдать назад.
Или участившиеся задержания российских кораблей в Балтийском море. Для прибрежных государств речь идет о естественных опасениях за собственную безопасность, учитывая склонность российских спецслужб к актам саботажа. Но для России эти задержания — еще одна демонстрация ее уязвимости, которую все активнее эксплуатирует Запад. Если не отреагировать быстро и жестко, то не успеешь оглянуться, как дело дойдет до полной блокады российских портов на Балтике.
Ту же логику можно применить к вступлению в НАТО Финляндии и Швеции, спорам в Арктике, судьбе российского присутствия в молдавском Приднестровье и ряду других вопросов. Каждый из них легко представить как требующий от Москвы решительной реакции, иначе она будет выглядеть слабой, чем поощрит Запад к новым требованиям.
Российский лидер никогда не скрывал, что готов бить первым, если драка неизбежна. Неизбежность драки с Западом давно стала для него предметом веры, не требующим доказательств. Успех в Украине, при всей его относительности, добавит веры в собственные силы и слабость противника. А сочетание разбухшей армии, накопившихся внутренних проблем и собственных преклонных лет может убедить не откладывать этот вопрос в долгий ящик.
Польский оригинал текста был опубликован в журнале Układ Sił, 17/07/25
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
