Избрание Владимира Путина президентом РФ в ходе первого тура выборов 4 марта 2012 года знаменует собой завершение первого этапа пробуждения России. Даже оппоненты Путина признают: несмотря на все утверждения о подтасовке голосования, Путина по-прежнему поддерживают в целом по стране более 50% электората. Тем не менее, даже по официальным данным, в Москве за Путина проголосовало меньше половины избирателей. Эти два значения — «50 с плюсом» и «50 с минусом» — как нельзя более точно иллюстрируют нынешнюю политическую ситуацию в стране.
Главный вывод: Россия по-прежнему находится в движении, и «мотором» ее движения являются скорее социальные факторы, чем политические. Если средний класс крупных мегаполисов — потребители все большего числа услуг — находится в стадии гражданского пробуждения, то жители средних и малых городов готовятся предъявить властям вполне конкретные социально-экономические требования. Итоги выборов мэров в Тольятти, Ярославле и Астрахани указывают на этот новый тренд. Именно социальные изменения будут и дальше толкать вперед политический процесс в России.
Политический процесс тоже претерпел изменения. В ходе мартовских выборов проявились два новых момента: активный мониторинг голосования и дискуссия о реальных проблемах страны. После выборов в лагере левых и левоцентристов появились признаки оживления и радикализации. В правоцентристской части спектра впервые после почти девятилетнего перерыва вновь возникла значительная либеральная сила. Значительно активизировались ультраправые. Проправительственный центр, формально одержавший победу и внешне сплотившийся вокруг своего номинального лидера, на деле пребывает в замешательстве после неудачи на выборах в Думу и его фактического отстранения Путиным от президентской кампании. Очевидно, «Единую Россию» и путинский «Народный фронт» ожидает перестройка. Реструктуризация российского политического поля только начинается.Уличные политические акции, по-видимому, не прекратятся, но они очевидно пошли на убыль. Те самые факторы, что обеспечивали резкий рост поддержки мирных демонстраций в декабре-феврале, теперь отражаются на единстве протестного движения. Политическое многообразие манифестантов, отсутствие у них официального и даже неформального руководства, сосредоточенность исключительно на выборах — все это прежде способствовало умножению рядов протестующих и их сплочению, а сейчас ослабляет движение. В этих условиях те, кто претендовал на звание лидеров протеста, оказались перед выбором: включиться в политическую игру на условиях власти — или уходить в радикализацию и, возможно, в маргинализацию.
Основной факт нового этапа состоит в том, что улица перестала быть главной ареной публичной политики. Пришло время для политической деятельности иного рода, и новый закон о партиях — несмотря на содержащиеся в нем ограничения — предоставляет для этого более широкие возможности, чем до сих пор. Михаил Прохоров получил почти 8% голосов — ненамного меньше, чем Союз правых сил в 1999 году. Сейчас задача Прохорова и его коллег состоит в том, чтобы на основе своего электората создать политическую партию и, развивая успех, завоевывать места в региональных и муниципальных органах власти — выборы в эти структуры предстоят уже осенью нынешнего года. По этому же пути могут последовать Владимир Рыжков, добившийся отмены запрета на регистрацию своей Республиканской партии, а также его соратники по ПАРНАСу Михаил Касьянов и Борис Немцов. Их электоральные перспективы, однако, выглядят менее определенными. Что же касается еще одного лидера оппозиции — блогера Алексея Навального, то пока не ясно, готов ли он идти в партийную политику.
У всех традиционных партий стали совершенно очевидными проблемы с лидерами. Глава Компартии Геннадий Зюганов, лидер ЛДПР Владимир Жириновский и Сергей Миронов из «Справедливой России» баллотировались в президенты, вероятно, последний раз; в ближайшее время они должны будут уйти со своих постов. Всех интригует вопрос о том, кто станет их преемниками. Если у КПРФ появится молодой и более радикальный лидер в лице, скажем, Сергея Удальцова, она сможет получить гораздо большую поддержку в стране и бросить серьезный вызов нынешней власти. Аналогичным образом, если пост Жириновского перейдет к какому-либо настоящему националисту, политическая жизнь России станет менее предсказуемой. Наконец, если социалисты из «Справедливой России» изберут своим главой политика, в меньшей степени связанного с хозяевами Кремля, — например, Оксану Дмитриеву или Геннадия Гудкова — представителям правительства на думской трибуне придется несладко.
Власть, надо отдать ей должное, далека от самоуспокоенности. Принимаются законы, отражающие некоторые из требований оппозиции. Регистрация партий упрощается. Кремль готовится разделить ответственность за страну с избираемыми, но контролируемыми губернаторами. Путин дает понять, что он одобрительно относится к созданию Прохоровым новой партии. В преддверии инаугурации президента полным ходом идет формирование нового — внешне обновленного — кабинета; Путин подтвердил свой выбор в пользу Дмитрия Медведева в качестве главы правительства.
Фундаментальные проблемы страны, однако, никуда не делись, они лишь усугубляются в условиях затянувшегося застоя в государственной политике. Путь глубоких реформ, тем не менее, выглядит маловероятным: Путин будет стремиться скорее сбалансировать ситуацию, чем пойдет на риск решительных шагов. В то же время альтернативой кропотливому демонтажу «сверху» нынешней системы, полностью погрязшей в коррупции, может быть лишь «массированное наступление» на эту систему — а вместе с ней, как это бывает, и на само государство. Новый этап политического пробуждения России только начинается. Главный вопрос заключается в том, осознают ли различные политические силы страны меру своей ответственности.