Владимир Путин возглавляет Россию уже 25 лет. За это время он и его окружение создали «вертикаль власти» — четкую схему управления страной, а также распределения материальных ресурсов и влиятельных должностей. Сформулированные еще в начале нулевых годов правила просты: демонстрируй лояльность, работай в пределах очерченных полномочий, доказывай свою полезность и жди «призов» от большого начальства.
Эта система и делала вертикаль эффективной. С одной стороны, она рисовала перед участниками перспективы роста. С другой — обосабливала их друг от друга, заставляя надеяться только на арбитраж президента. Любой маршрут в поисках цели и «приза» в конечном счете приводил к главе государства. А попытки самостоятельно расширить сферу влияния и другие нарушения правил лишали участников вертикали «призов».
Но количество новых или освобождающихся должностей постепенно сокращалось, и система распределения уперлась в потолок. Ситуацию усугубила увлекшая президента война с Украиной: Путин отстранился от внутриэлитного арбитража.
В результате элиты устали от кадрового застоя и бессмысленного ожидания наград сверху. При этом они стали всерьез опасаться, что в условиях сокращающейся базы могут потерять прежнее влияние. Как следствие, игроки начали действовать проактивно: они пытаются расширить сферы полномочий и налаживают друг с другом горизонтальные связи. Такие горизонтали дают элитам возможность сохранить себя в постпутинскую эпоху, но при этом подтачивают основы путинизма.
В этой работе будут разобраны основные новые модели поведения элиты. При этом мы сфокусируемся на экспансии в бюрократической вертикали и межгрупповых отношениях.
На складе подарков
Вертикаль власти в России постепенно выстраивалась с начала нулевых годов под личным руководством Путина. Показательный пример — верный путинский соратник Игорь Сечин, который до 2008 года работал замглавы администрации президента, а после перехода Путина в правительство совершил карьерный рывок: стал вице-премьером.
«Призы» поначалу отбирались у нелояльных игроков. Так произошло, например, с компанией ЮКОС, чьи активы попали в поле контроля все того же Сечина.
Год за годом из правительства вытеснялись фигуры не из путинского окружения — например, премьер Михаил Касьянов, министр труда Александр Починок, министр обороны Игорь Сергеев. Впрочем, некоторые «старые бюрократы», а также проявившие лояльность бизнесмены все-таки уцелели: либо остались при своих, либо получили компенсационные должности.
Свод законов вертикали был не очень сложным. Путин выступал «арбитром», «гарантом» соблюдения прав и интересов как ближнего круга президента, так и не связанных с ним представителей «старого» бизнеса и бюрократии. Арбитраж осуществлялся сверху вниз — это было главным правилом вертикали. Чтобы мотивировать игроков, президент распределял ресурсы и должности. Это повышало эффективность выстраиваемой системы и обеспечивало дополнительную лояльность участников. А те априори соглашались с результатами арбитража, не пытаясь его оспорить. Они работали строго в пределах полномочий и не претендовали на «чужое».
Изначальные награды закончились в середине нулевых, но Кремлю удалось продолжить распределение «пряников» благодаря росту бюджета за счет углеводородных доходов. Власть создавала госкорпорации — новые государственные и квазигосударственные структуры, руководить которыми приходили высокопоставленные чиновники. А их прежние кресла занимали другие игроки. Бизнес (как старый, так и новый, представленный членами ближнего круга Путина) получал подряды и государственные контракты в мегапроектах — от сочинской Олимпиады и чемпионата мира по футболу до строительства скоростных трасс и мостов.
Отдельно нужно остановиться на губернаторском корпусе. Уже в 2000 году Путин создал федеральные округа со своими полномочными представителями в них. Полпредства должны были контролировать избиравшихся на тот момент губернаторов, которые чувствовали себя на своих территориях полноправными хозяевами. А некоторые — Юрий Лужков (Москва), Минтимер Шаймиев (Татарстан), Евгений Савченко (Белгородская область), Эдуард Россель (Свердловская область), Петр Сумин (Челябинская область), Виктор Ишаев (Хабаровский край), Муртаза Рахимов (Башкортостан) — были тяжеловесами не только региональной, но и федеральной политики.
Благодаря прямым выборам главы регионов могли опираться на волю избирателей и контакты с местными элитами. И, как следствие, противостоять Кремлю в принципиальных для них вопросах. Но в 2005 году выборы губернаторов были отменены, а федеральное руководство начало постепенную зачистку тяжеловесов и избранных глав. На замену им направлялись варяги, которые никакого отношения к этим регионам не имели. В редких случаях «приз» в виде губернаторской должности доставался особо лояльному местному игроку (так в 2010-м Челябинскую область возглавил молодой мэр Челябинска Михаил Юревич).
Постепенно губернаторы превратились в бесправных наместников, которые вынуждены согласовывать с центром даже назначения членов своих команд. Доходы бюджетов также были распределены в пользу федерального центра. Ключевые кресла всерьез и надолго заняли близкие президенту люди. Так, Игорь Сечин руководит «Роснефтью» 13 лет, на несколько месяцев дольше Минфин возглавляет Антон Силуанов, а Александр Бортников — глава ФСБ уже 17 лет.
Изначально динамичный режим, построенный на распределении «призов» в виде должностей и расширения сфер влияния участников, стал погружаться в застой. Еще до полномасштабной войны усталость от ожидания перемен стала одной из главных эмоций представителей элиты.
Агрессивная экспансия
На этом фоне участники вертикали вынуждены сами формулировать новые ситуативные правила и пробовать прежде непривычные тактики расширения влияния, попутно нарушая старые табу. Так, ранее абсолютно немыслимы были попытки игроков выйти за пределы отведенных арбитром — то есть Путиным — полномочий, а также требовать от президента назначения на конкретную должность. Сами по себе амбиции и рвение грехом не считались, но проявлять их можно было только в строго очерченных рамках.
Показателен пример Юрия Трутнева: он преуспел в слиянии регионов, объединив Пермскую область, которой руководил, с Коми-Пермяцким округом. Так же проявлял себя Сергей Собянин, который, будучи губернатором Тюменской области, начал отменять прямые выборы мэров. Эти два чиновника не придумали слияние и упразднение сами, а лишь исполняли волю федерального центра. За пределы своих полномочий они также не выходили. Эти усилия Путин оценил: Собянин возглавил президентскую администрацию, а Трутнев — Минприроды. К тому же оба политика оставили в своих регионах преемников.
Сам Путин мог переместить чиновника на не самую комфортную для него, хотя и влиятельную в рамках вертикали должность. Так в 2016 году главой политблока Кремля стал гендиректор «Росатома» Сергей Кириенко, который сознательно покинул политику и с удовольствием работал в сфере корпоративного управления. А вот Вячеславу Володину, руководившему политблоком до Кириенко, роль политического менеджера нравилась, но ему пришлось пересесть в кресло спикера Госдумы.
Такие «некомфортные» назначения среди прочего препятствовали образованию горизонталей, которые неизбежны в случае «врастания» бюрократа в кресло. Освоившийся на своем месте игрок знает пути обхода правил и может предложить свои услуги в обход вертикали, часто не выходя за пределы полномочий. И это Кремль не устраивало.
Нарушение границ сферы влияния всегда жестко пресекалось. Пример — судьба близкого знакомого Путина, экс-сотрудника КГБ Виктора Черкесова. Возглавив Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков, он решил превратить свое ведомство в конкурента ФСБ. Черкесов действовал достаточно открыто, выпрашивал у Путина новую роль, а в итоге потерял пост и дальнейшую возможность карьерного роста. Еще одно отклонение от этой нормы — поведение Вячеслава Володина, который после ухода с поста главы политблока президентской администрации захотел сохранить контроль над «Единой Россией». В итоге Володин на время попал в опалу и был вынужден сдать ключи от партии новым политменеджерам.
Между тем внутри системы появился нарушитель этих правил, карьеру которого можно считать вполне успешной. Речь об уже упомянутом Кириенко, первом замглавы президентской администрации. Он дважды — в 2018 и 2024 годах — обеспечил рекордные официальные результаты Путина на выборах, но не получил явно ожидаемого повышения. Президенту комфортно работать с Кириенко, который умеет угадывать настроения главы государства и развлекать его всевозможными кадровыми конкурсами, масштабными выставками, молодежными форумами, а в последнее время — программой по продвижению на госслужбе участников войны «Время героев».
Сергею Кириенко куда ближе корпоративное управление либо распоряжение серьезными финансовыми потоками, чем политическое кураторство. Но яркий представитель путинского «Двора 2.0» застрял в кадровой пробке именно благодаря своим «придворным» умениям организовать президентский досуг.
Опытный бюрократ компенсирует это расширением влияния в сферах, куда его предшественники Вячеслав Володин и Владислав Сурков не заходили. Так, Кириенко получил частичный контроль над высшей школой посредством нового идеологизированного предмета «Основы российской государственности». Курс был разработан под руководством Андрея Полосина, близкого соратника главы политблока. Этот предмет преподается первокурсникам каждого вуза, и теперь ректорам приходится ориентироваться в своей работе не только на Министерство науки и высшего образования во главе с Валерием Фальковым, но и на команду Кириенко.
Усилился контроль и над сферой культуры: главу Управления президента РФ по общественным проектам Сергея Новикова вполне можно сравнивать по влиянию с руководителем Минкульта Ольгой Любимовой, хотя в его распоряжении нет официальных бюджетных средств. Новиков и его подчиненные занимаются цензурой, вносят артистов в черные списки и исключают их из этих перечней.
Представители элитных групп постоянно сталкиваются с этой «горизонталью Кириенко», что вынуждает их поддерживать взаимоотношения с чиновником и его людьми. Например, ректоры это уже поняли. Так, в РГГУ предлагают политическому блоку готовить у себя «социальных архитекторов», которыми Кириенко планирует заменить традиционных политтехнологов. При этом у элиты теперь есть альтернатива: для решения того или иного вопроса можно идти либо к Кириенко, либо в профильные министерства.
Серьезно усилилось и влияние политблока Кремля на губернаторский корпус. Прохождение «Школы губернаторов» де-факто стало обязательным пунктом для кандидатов в главы регионов. Кроме того, Кириенко держит регионалов в своем поле с помощью регулярных тренингов и семинаров в мастерской «Сенеж». А мониторингом работы губернаторов занимаются «Центры управления регионами», замкнутые на подчиняющуюся политблоку организацию АНО «Диалог».
Помимо этого, Кириенко расширяет сферы контроля, позиционируя себя как антикризисного менеджера. В 2022 году он стал курировать самопровозглашенные ДНР и ЛНР, а потом и «новые территории». А в этом году Кириенко было поручено курировать Абхазию, где разразился политический кризис. Политтехнологи Кремля обеспечили пусть и не слишком уверенную, но все-таки победу прокремлевского кандидата Бадры Гунбы, так что Кириенко в очередной раз проявил себя перед Путиным в выгодном свете. После этого сотрудники политблока АП продолжили «международную» экспансию и стали анализировать ситуацию в дружественных Кремлю африканских странах.
Интеграция участников войны в мирную жизнь тоже попала в зону влияния Кириенко, хотя по идее этой проблемой должен заниматься социальный блок правительства.
Первый замглавы президентской администрации использует для своей экспансии безотказный прием: убеждает высшее руководство страны, что в той или иной сфере есть «политические» вопросы или сама сфера стала «политической», так что и заниматься этим должен политблок.
Действия Кириенко понятны: если не получается достичь желаемого в вертикали, то надо повышать аппаратный вес с помощью экспансии в другие сферы. Также чиновник обозначает перед президентом возможные траектории своего движения: корпоративное управление, социальная сфера, инфраструктурные проекты.
И пример Кириенко не уникален. В условиях кадрового застоя и дефицита ресурсов многие чиновники давно занимают свои места и прекрасно осознают, что экспансия в смежные сферы либо кооперация с кураторами этих сфер (то есть налаживание горизонтального диалога с ними) увеличивает их влиятельность. Так, недавно бывший генсек «Единой России» Андрей Турчак всеми силами показывал президенту, что хочет получить повышение до главы Санкт-Петербурга. Он постарался создать свою горизонталь в виде лояльных людей внутри петербургской «Единой России» и стал подавать себя как будущего хозяина города. Губернатор Александр Беглов и сам Путин не оценили такую активность, и в итоге Турчак отправился в ссылку — руководить отдаленной и депрессивной Республикой Алтай. В отличие от Кириенко, Турчак действовал напролом — и не преуспел.
Пока эту тактику можно оценить как рискованную. Четкое закрепление полномочий до сих пор обеспечивало эффективность вертикали: ее участники и президент понимали, кто за какой вопрос отвечает, с кого спрашивать и к кому надо идти. Но если Кириенко удастся получить повышение или даже просто сохранить пост, который весит намного больше, чем в 2016 году, последователей тактики горизонтальной экспансии существенно прибавится.
Укрепляя, расширяй
В чем-то похожей тактики придерживается глава «Ростеха» Сергей Чемезов. Формально он не покушается на территорию других влиятельных игроков и ведомств. Но группа «Ростеха» расставляет своих людей на должности, связанные с работой госкорпорации, — в первую очередь в правительстве. Главным представителем «Ростеха» там остается Денис Мантуров, который в прошлом году получил должность первого вице-премьера, а до этого более десяти лет руководил Министерством промышленности и торговли. Само ведомство «группа Чемезова» тоже оставила за собой: кресло министра занял бывший сотрудник этой структуры и экс-губернатор Калининграда Антон Алиханов.
Группа стала активным игроком на региональном рынке. Расставляя руководителей в регионах присутствия компании, «Большой “Ростех”» получает серьезные дивиденды, ведь обычно речь идет о хорошо развитых территориях. Нижегородской областью, где расположен принадлежащий «Ростеху» завод ГАЗ, руководит бывший замминистра промышленности Глеб Никитин. Калининградскую область вместо Антона Алиханова возглавил Алексей Беспрозванных, также работавший в Минпроме. Ростовскую область — населенный и богатый регион, где расположен завод «Роствертол», — в конце 2024 года возглавил экс-руководитель «Объединенной авиастроительной корпорации» Юрий Слюсарь.
Эта стратегия отличается от стратегии Кириенко. С одной стороны, Чемезов явно не претендует на чужое, с другой — действует более жестко. Там, где у Кириенко «мягкая сила», у «Ростеха» — лоббирование своих людей. Чемезов укрепляет границы и не пускает «чужих» в свою вотчину. И такая жесткая оборона в итоге приводит к экспансии и строительству горизонтальных связей: чем дальше бастионы твоей крепости от ее центральной точки, тем в этом центре безопаснее.
Тем временем контролеры тоже ищут в обороне слабые места и ставят бастионы в «серой зоне». Недавний пример — создание в президентской администрации управления по оборонной политике, которое должен курировать помощник Путина Алексей Дюмин. Оно могло бы стать рычагом для воздействия на «Ростех», но Чемезов добился назначения главой управления бывшего сотрудника Минпромторга Виктора Евтухова. И это уже не мини-вертикаль, а горизонталь. Формально Евтухов — подчиненный Дюмина и главы администрации Антона Вайно, но горизонтально он замкнут на Чемезова и «Большой “Ростех”».
Укажем и на то, что ранее клан Сергея Чемезова получил контроль над рядом СМИ и телеграм-каналов. Первоначально это было сделано в оборонительных целях. Однако теперь с помощью этих ресурсов Чемезов атакует конкурентов, а также заходит в сферу влияния Сергея Кириенко и куратора информблока Кремля Алексея Громова.
Экспансионистская политика «Большого “Ростеха”» не всегда приносит плоды. Ставленник группы Глеб Никитин претендовал на кресло министра экономразвития, однако ставка не сыграла. У Чемезова не получается назначить «своего» губернатора в родном регионе — Иркутской области. Госкорпорация безуспешно пыталась провести своего ставленника и в руководство богатого Красноярского края. Там имеют серьезный вес бизнесмены Олег Дерипаска и Владимир Потанин, однако регион возглавил бывший глава Министерства науки Михаил Котюков, близкий к братьям Ковальчукам.
Тем не менее мощная крепость «Ростеха» имеет все шансы дойти до транзита власти. Корпорация просчитала ряд вариантов, и у нее есть несколько «преемников» в зависимости от того, как быстро начнется транзит, — от Мантурова, который готов занять кресло премьера здесь и сейчас, до Никитина и Алиханова. Оборона уже оборачивается экспансией, которая может усиливаться с каждым днем.
Диалог и распределение ресурсов
Тактики создания горизонталей могут быть не только экспансионистскими. Элиты учатся говорить между собой без Путина, и это явление тоже необходимо зафиксировать.
Как правило, диалог с другими игроками начинают налаживать представители попавших в опалу или слабых кланов. Это вариант бывшего секретаря Совета безопасности Николая Патрушева, который в мае 2024-го получил не самый влиятельный и значимый пост помощника Путина по судостроению. Такая должность не подразумевает аппарата и, следовательно, возможности трудоустроить своих людей. Прежние правила подразумевали, что опальный персонаж смирялся с участью, хотя и мог надеяться на будущую милость президента и возвращение в вертикаль.
Патрушев пошел другим путем. Он попросил у Путина того, что президенту было не жалко. В Кремле появились управление по морской политике и Морская коллегия. Это позволило Николаю Патрушеву трудоустроить своих людей и начать налаживать союзнические отношения с другими влиятельными группами. Например, научный совет при Морской коллегии было предложено возглавить Михаилу Ковальчуку, и он ответил согласием.
Важно, что Патрушев заявляет претензии на сферы, не слишком интересные другим влиятельным группам и персонажам. Так, он стал организовывать работу пересобранного Совета по защите национальных интересов в Арктике и превратился в регулярного спикера по арктической теме. Формальный куратор этого направления — вице-премьер Юрий Трутнев, однако для него эта тема всегда была второстепенной. Так что приход Патрушева на арктическое направление Трутнева вполне устраивает, тем более что свой формальный статус «главного по Арктике» вице-премьер сохраняет.
Постепенно восстанавливает влияние и бывший министр обороны Сергей Шойгу. Он пробует себя в роли неформального дипломата, встречаясь с лидерами дружественных государств, и дошел до личного диалога с главой Китая Си Цзиньпином. А бывший генсек единороссов Андрей Турчак поддерживает отношения с влиятельными чиновниками и бизнесменами как губернатор. Конечно, это стратегия не роста, а сохранения позиции в вертикали. Но она подразумевает — и это важно — самостоятельные усилия, известный уровень креатива, а также построение горизонталей.
Во многом такой диалог основан на взаимовыгодном обмене ресурсами: пусть у Патрушева и Турчака их стало меньше, но они есть. Бывший секретарь Совбеза не только может помочь во взаимодействии с силовиками, но и сохраняет прямой выход на Путина. В распоряжении Турчака — ресурсы его региона. «Партнеры», в свою очередь, делятся своими ресурсами с ними — и это тоже показатель формирования в системе протогоризонталей.
Уникальное предложение
Не так давно отклонением от правил вертикали, хотя и не их нарушением, стала тактика продвинутых бюрократов, которые решили всячески подчеркивать перед Путиным свои профессиональные возможности и умения. Они получали от вертикали должности и затем превращали себя в уникальных исполнителей, которые не просто справляются с обязанностями, но переворачивают ситуацию. К таким персонажам можно отнести мэра Москвы Сергея Собянина, а также вице-премьеров Юрия Трутнева и Марата Хуснуллина.
Первым эту тактику применил Собянин, который в 2005 году возглавил президентскую администрацию. Он стал для Путина незаменимым бюрократом — сначала в Кремле, а потом в правительстве. В 2010 году Собянин получил новый вызов — мэрство в Москве — и в итоге сумел изменить всю систему управления городом. Столица стала перенимать ведущие практики урбанизма, подтянулась культурная сфера, а главное — мэрия научилась правильно продавать свои достижения, в том числе и Путину.
Сергей Собянин превратился в образцового регионального руководителя, человека с командой грамотных менеджеров (Максим Ликсутов, Анастасия Ракова, Марат Хуснуллин, Сергей Капков). Мэр представил свой собственный уникальный проект и закрепился в уникальной нише.
Подобным образом затем стал себя позиционировать Хуснуллин, в 2020 году ставший вице-премьером по строительству. Он всерьез взялся за государственные инфраструктурные проекты, попутно организовывая для президента эффектные церемонии открытия тех или иных объектов.
Примерно в одно время с Собяниным свой проект стал развивать вице-премьер по Дальнему Востоку и полпред в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев. Ему фактически удалось создать на этой территории государство в государстве, со своими мерами поддержки и финансированием. И главное, что Трутнев и его окружение тоже умеют грамотно продать Путину свою работу и ее результаты.
Упомянутые чиновники не выходят за пределы отведенного им участка работы и терпеливо ждут решений сверху, хотя плохо скрывают надежду на повышение. Мэр Москвы явно рассматривался Путиным как потенциальный премьер, но Михаил Мишустин, которого многие считали временной фигурой, до сих пор сохраняет этот пост за собой. Поутихли и разговоры о Трутневе как о возможном премьере. Когда-то перспективная тактика все больше напоминает бег на месте, а время играет против тех, кто делает на нее ставку.
При этом Сергей Собянин обладает своей горизонталью. Люди из команды мэра Москвы руководят четырьмя из шести регионов Уральского округа, в том числе территориями так называемой тюменской матрешки (Тюменской областью, а также Ханты-Мансийским и Ямало-Ненецким округами). В теории решить вопросы, касающиеся этих богатых ресурсами регионов, можно и через мэра Москвы: никакого формального отношения к Уралу он не имеет, но выступает в роли своеобразного «горизонтального хозяина». Иное положение у Юрия Трутнева: в Дальневосточном округе он представитель вертикали, обладает формальными полномочиями и распределяет федеральные бюджетные средства.
Текущая кремлевская кадровая политика, как ни странно, способствует формированию горизонталей «собянинского» типа. Некоторые губернаторы получили право оставить в регионе своего преемника, и речь не только об «особых» главах регионов вроде Алексея Дюмина (руководил Тульской областью до мая 2024 года) или министра энергетики Сергея Цивилева (возглавлял до того же дня Кемеровскую область). Первый, напомним, долгое время был охранником Путина, а преимущество второго состоит в том, что его жена — племянница президента.
У замминистра транспорта, а в прошлом экс-главы Новгородской области Андрея Никитина нет таких козырей, но во главе региона недавно поставили именно его соратника Александра Дронова. Курской областью несколько месяцев руководил Алексей Смирнов — ставленник экс-губернатора, а ныне руководителя Минтранспорта Романа Старовойта. Смирнов был вынужден подать в отставку из-за кризиса после вторжения ВСУ, но если бы не этот экстраординарный случай, то чиновник продолжал бы работать на своем месте.
Никитина и Старовойта нельзя назвать тяжеловесами. Но эти чиновники добились того, что через них по горизонтали можно выйти на руководство двух областей.
Проекты будущего
Часть элитных групп и влиятельных персон предпочитает действовать по классическим правилам вертикали: ожидать от Владимира Путина перемены своей участи. Например, спокойно работают, не проявляя явным образом карьерных амбиций, Михаил Мишустин и Антон Вайно.
Эта модель пока позволяет удержаться на плаву, но слабые кланы в условиях сокращения количества ресурсов уже начинают страдать. И в этом смысле горизонтальные тактики будут все более востребованы даже в контексте выживания в путинской системе. Нарастившие влияние с помощью горизонталей игроки становятся сильнее: их уже не так легко атаковать, как раньше. В случае какой-либо потери партнеры по горизонтали, диалогу и обмену ресурсами, которым ты шел навстречу, могут пойти навстречу и тебе. А при карьерном росте игрок повышает свои шансы на сохранение контроля за прежним местом работы.
Укрепление позиций «Большого “Ростеха”» делает замены в этой группе проблематичными: слишком многих менеджеров в госкорпорации и правительстве придется ротировать. Успехи Патрушева по восстановлению влияния также показывают, что проактивность и креативность сейчас более эффективны, чем пассивное ожидание.
При этом перечисленные модели поведения улучшают шансы на выживаемость и рост влияния при разрушении вертикали. Большая часть путинских элит либо разучилась, либо вовсе не умела работать в горизонталях. Активные и креативные носители новых практик явно окажутся в «России без Путина» (а рано или поздно президент отстранится от управления страной) в более выгодном положении. Так в постсоветское время оказались «на коне» комсомольцы, освоившие азы рыночной экономики с помощью молодежных и научных кооперативов.
Кириенко может предложить свои услуги в качестве преемника, контактирующего по горизонтали со всеми группами. «Большой “Ростех”» тоже способен выдвинуть преемника из своих рядов, но это будет уже более жесткое предложение и более жесткая схема.
«Горизонтальные» и «диалоговые» практики приближают постпутинскую Россию. Они размывают вертикаль, предоставляя возможности решать вопросы между самими элитными группами, не прибегая к президентскому арбитражу. Наконец, они становятся школой непубличной политической борьбы и противоположных процессов — создания коалиций. В конечном счете горизонтали облегчают проведение транзита и готовят для него почву, ведь к элитам приходит понимание, что жить без «верховного» вполне возможно.
