После Карабахской войны 2020 года новости из Азербайджана представляют собой нескончаемую череду заявлений о победах и достижениях. И действительно, эта страна выглядит уникальной историей успеха на постсоветском пространстве. Баку удалось не только разрешить в свою пользу сложный территориальный конфликт, но и навязать удобную ему модель отношений и России, и Западу. А впереди перед страной открываются перспективы высоких доходов на европейском энергетическом рынке, страдающем от дефицита после ухода России. Однако у каждой из этих побед есть и обратная сторона, заставляющая задуматься о том, насколько долгосрочным и устойчивым будет нынешний успех Азербайджана.
На лаврах Карабаха
Главная победа Азербайджана последних лет — это, конечно, Карабах. После успешного для Баку завершения войны 2020 года жители региона, насильно выселенные армянами в 1992–1994 годах, начали постепенно возвращаться в родные села. Пока масштабы не впечатляют: вернулись лишь несколько сотен человек из более чем миллиона переселенцев (всего из Карабаха и Армении бежали порядка 700 тысяч человек, у которых с тех пор появились дети, унаследовавшие статус).
До конца 2026 года в регион должны переселить 34 тысячи семей (то есть 100–150 тысяч человек). Большие масштабы переварить будет сложно: инфраструктура в Карабахе практически полностью разрушена. Но в любом случае важен сам факт: процесс, которого в Баку ждали десятилетиями, запущен.
Это подается как исторический успех президента Ильхама Алиева, и простые азербайджанцы такую риторику разделяют. Уровень поддержки главы государства сейчас настолько велик, что оппозиционеры просто не способны что-либо ему возразить. Какие-то проблемы в стране, может, и есть, но в них, как считается, виноваты лишь отдельные нерадивые чиновники на местах.
Оптимизма добавляют и успехи во внешнеэкономической деятельности Азербайджана. Добыча и экспорт газа растут, активно идут разговоры о строительстве новых веток газопроводов TAP и TANAP, которые связывают каспийские месторождения с Италией. К этой же трубе подключены несколько балканских стран, готовых заменить российский газ азербайджанским. Лидеры ЕС открыто называют Баку «надежным поставщиком газа», который вносит «значительный вклад в обеспечение безопасности снабжения Европы».
Причем происходит все это без каких-либо уступок Западу. Скорее наоборот, подчас Азербайджан ведет себя во внешней политике максимально резко и даже дерзко. Власти, например, легко могут обрушиться с критикой на западные «двойные стандарты» (Баку, мол, за использование беспилотников Bayraktar ругали, а Украину — хвалят). Особенно достается Франции. Азербайджанские СМИ любят писать о провалах президента Макрона, который предстает в образе нелепого неудачника, исламофоба и колониалиста. Сочувствуют в Баку и борьбе корсиканцев за независимость — в ответ на сочувствие Парижа армянам Карабаха.
Долгое время, чтобы понравиться европейцам, Азербайджан работал над имиджем подчеркнуто светского государства, которое ценит европейскую культуру. Для этого близкие к Алиеву фонды финансировали, например, реставрацию Сикстинской капеллы, тысячелетних церквей во Франции, катакомб в Риме и статуй в парке Версальского дворца. После победы в войне за Карабах Баку отказался от таких заигрываний, разочаровавшись тем, что европейская общественность все равно в массе своей оказалась на стороне Армении.
Не стесняются в Баку критиковать и Москву. На Смоленскую площадь так и летят дипломатические ноты — то за неосторожное высказывание депутатов Госдумы, то за выступления на популярном ток-шоу, то по причине разногласий с расквартированными в Карабахе российскими миротворцами.
Особая позиция Баку проявляется и по самому чувствительному для РФ вопросу. Азербайджанские власти всячески дают понять, что Декларация о союзническом взаимодействии (подписанная, напомним, в прошлом году за два дня до начала ввода российских войск на Украину) никак их не ограничивает. Показательна встреча Алиева с президентом Владимиром Зеленским 1 июня. Республики Центральной Азии, Беларусь, Армения — никто из них ничего подобного позволить себе не может.
Крупнейшие азербайджанские ресурсы вообще открыто поддерживают Украину и за это даже попадали в черные списки Роскомнадзора. Азербайджанская пропаганда активно продвигает тезис, что Россия «экспортирует сепаратизм» по всему бывшему СССР, а также играет на стороне Армении против Азербайджана.
Тем не менее все это не вызывает особого недовольства Москвы. Пока лидеров других постсоветских стран настойчиво уговаривают вступить в ЕАЭС и заставляют стоять рядом с Путиным на параде 9 мая, Ильхам Алиев уверенно держит дистанцию. То же и в отношениях Баку с братской Турцией: пока Анкара, поставившая во главу угла идею исламской солидарности, говорит о страданиях палестинцев, Азербайджан спокойно закупает беспилотники у Израиля.
После успеха
Однако в тени этих внешнеполитических успехов остается немало менее приятных фактов о ситуации в Азербайджане. Например, страна до сих пор держит закрытыми сухопутные границы, оправдывая это пандемией коронавируса. Проехать по земле нельзя ни в Россию, ни в Грузию, ни в Иран. Единственное исключение — крошечная сухопутная граница Турции с Нахичеванской автономией, оторванной от основной территории Азербайджана.
В 2022 году закрытые сухопутные границы можно было списать на нежелание принимать российских релокантов и бегущих от мобилизации — в противном случае в сентябре в Баку могла оказаться заметная часть мужского населения Дагестана. Но к лету 2023 года разумных объяснений остается все меньше. Наиболее правдоподобное из них — это нежелание открывать границу с Ираном, с которым у Баку все более напряженные отношения. Чтобы не делать это явно, легче просто продлевать срок действия «особого карантинного режима», затрагивающего всех соседей. Пока что он действует до 1 июля.
Не исключено также, что азербайджанское руководство не хотело бы возвращения в страну небогатых представителей диаспоры из России — тех, кто мог бы поехать всей семьей на машине. Их желание найти убежище на родине может обернуться разочарованием: работы по найму немного, бизнес-среда маленькая, токсичная и поделена между местными кланами, связанными с властью.
Конечно, можно вспомнить, что в соседних странах — Армении и Грузии — приток релокантов обернулся в 2022 году рекордным ростом ВВП (на 12,6% и 10,1% соответственно) и укреплением национальной валюты. Но ведь был также и рост цен — особенно на недвижимость. В Азербайджане с ценами не все хорошо уже сейчас — продукты подорожали за 2022 год почти на 20%. А значит, принимать лишнюю нагрузку на экономику, еще и с политическими рисками — неразумно.
Такое состояние — когда страна с явными проблемами в экономике заявляет о непропорциональных внешнеполитических амбициях — можно назвать «турецкой болезнью». При этом Азербайджану сейчас даже сложнее: успех в возвращении территорий высоко поднял планку ожиданий населения, и теперь ей нужно соответствовать.
В целом идеология Алиева похожа на путинизм, но с одним отличием: власти РФ все эти годы навязывали гражданам идею стабильности, заменяющей будущее вечным настоящим, а руководство Азербайджана — идею реванша, не подразумевающую попытки отмахнуться от будущего. И в этом заложена уязвимость — вдруг будущее окажется не таким, как ждали.
В первую очередь не оправдать завышенные ожидания может освоение Карабаха. Этот проект мало с чем можно сравнить — немногим государствам в новейшей истории (разве что Египту и монархиям Персидского залива) приходилось строить города и села с нуля.
Однако в любом случае недопустимо, чтобы переселившиеся туда люди были чем-то недовольны. А это вполне вероятно с учетом того, что в азербайджанской системе, например, наиболее плодородные земли окажутся под контролем крупных холдингов, принадлежащих кому надо. Сейчас азербайджанцы все еще пребывают в эйфории, но через несколько лет им может стать важно, чтобы деревни в Карабахе не были потемкинскими. Построить в Шуше несколько отелей с ресторанами и проводить в них помпезные конференции — это еще не значит вдохнуть жизнь в регион, которому сама география навязывает рискованную аграрную экономику.
Много и других факторов риска. Азербайджан, безусловно, укрепит свой международный вес с повышением объемов поставок газа в Европу на фоне резкого сокращения доли «Газпрома». Соответственно, увеличатся и поступления в бюджет. Однако весь постсоветский опыт показывает, что нефтедоллары, иностранные инвестиции и даже военные победы без базовой социальной справедливости и хоть какой-то подотчетности властей не позволяют построить стабильное государство.
Кажется, что власти Азербайджана сами признавали это в феврале 2020 года, когда провели досрочные парламентские выборы и даже позволили избраться одному оппозиционеру. Если новых шагов в этом направлении не будет, то энергетические сверхприбыли и многомиллиардный проект по освоению Карабаха могут оказаться скорее обременением, чем бонусом. И разочарованное общество вполне может взорваться от возмущения разросшейся коррупцией и неравенством.
Да, азербайджанскому режиму повезло выйти на нынешний этап развития в сравнительно удачный момент. Ему не угрожает ни дряхлость бессменного лидера (Алиеву 61 год), ни внешнее давление. Европа как никогда раньше нуждается в новых поставщиках газа, а значит, западные политики не будут слишком акцентировать внимание на судьбе армян Карабаха.
С другой стороны, подобные полосы везения уже были в истории других постсоветских стран — например, России и Беларуси. Но эти полосы закончились, так и не принеся этим государствам устойчивого процветания. Пока везет, силы и ресурсы имеет смысл использовать для развития государственных институтов, а Азербайджан, как и другие постсоветские автократии, тратит их лишь на внешний лоск и цементирование текущей ситуации.
Государственная система такого типа неизбежно уязвима для дестабилизации — иногда достаточно вытащить хотя бы один кирпич из основания. Тут можно вспомнить недавний опыт Казахстана, который тоже выглядел редкой историей успеха до тех пор, пока в январе 2022 года страну не охватили массовые беспорядки. Если до похожего социального взрыва дойдет в Азербайджане, то последствия могут оказаться весьма тяжелыми, учитывая количество людей с опытом боевых действий, соседство с недружелюбным Ираном и постоянные разговоры властей о попытках «деструктивного религиозного влияния извне».
