Источник: The Washington Post
Теперь, когда войска США выведены из Ирака, американцы подводят итоги этой девятилетней войны, в которую они ввязались по собственному почину.
Потери велики: и людские (погибло почти 4 500 американцев, 33 000 получили ранения), и в дипломатической сфере (испортились отношения со многими странами мира), и в финансовой (почти триллион долларов непосредственных расходов; эта цифра возрастет в несколько раз, если учесть пятикратное повышение цен на нефть, долгосрочные расходы на помощь ветеранам и раненым, а также замену систем вооружения — общая сумма может превысить расходы на Вторую мировую войну).
Еще один плачевный результат — утрата механизма контроля за соблюдением соглашений о нераспространении ядерного оружия, хотя неизвестно, как это могло изменить ход последующих событий — например, в Иране.
Кроме того, общественность, возможно, никогда не узнает, почему или когда администрация Буша приняла свое трагически ошибочное решение о начале боевой операции. Бывший министр финансов Пол О’Нил (Paul O’Neill) говорит, что мысль о свержении Саддама Хусейна доминировала на встрече с президентом Джорджем Бушем через десять дней после его инаугурации — за восемь месяцев до терактов 11 сентября 2001 года. Среди многих предложенных объяснений, будь то месть Буша Саддаму за нападение иракцев на отца, установление контроля США над ближневосточной нефтью или распространение демократии на страны региона, лишь обвинение в том, что Хусейн создает оружие массового поражения, смогло убедить американский народ в правильности войны с Ираком.
Сегодня очевидно, что национальные разведывательные службы чудовищно ошибались, а чиновники администрации, в том числе и президент, не гнушались преувеличениями и злоупотреблением непроверенными разведданными, дабы продавить свою позицию, ведя себя, по сути, двулично. Однако мало кто знает, что в то же самое время инспекторы ООН объективно оценивали ситуацию. Результаты проведенного ими накануне войны анализа иракских программ создания ядерного, химического, биологического и ракетного оружия оказались исключительно близки к выводам, сделанным на основе обнаруженного позже. Однако Соединенные Штаты, настояв на вторжении и не дождавшись завершения этих инспекций, не дали довести до конца работу, которая могла увенчаться огромным международным успехом.
В 1991-1998 гг. специальная комиссия ООН ЮНСКОМ и Международное агентство по атомной энергии обнаружили и ликвидировали бóльшую часть иракских объектов, имевших отношение к ОМП, — а возможно, и все эти объекты. Среди них была крупная программа обогащения урана в военных целях. Проведя кропотливую работу, ЮНСКОМ раскрыла самую секретную программу Ирака — по созданию биологического оружия — и проконтролировала ликвидацию большей части химических и биологических поражающих веществ. ЮНСКОМ выявила тайные сделки между Ираком и более чем 500 компаниями из 40 стран и ввела в действие механизм отслеживания запрещенного экспорта и импорта. Во сколько это обходилось в год? Примерно в 30 млн долларов.
Следующий раунд инспекций продолжался менее четырех месяцев. К тому времени как вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфелд начали называть этот процесс «показушным» и «беспомощным», то есть накануне американского вторжения, приведшего к прекращению инспекций, инспекторы посетили лишь половину из более чем 700 объектов, выявленных ЮНСКОМ, и только начали изучение еще не исследованных.
Через несколько недель после начала войны США организовали собственные поиски оружия массового поражения. Они продлились год, обошлись в 900 миллионов долларов, но ничего нового обнаружить не удалось.
С учетом всего этого международному сообществу стоит задаться вопросом: каким могло бы быть развитие событий, если бы США стремились в Ираке не к смене режима, а к избавлению от ОМП?
Инспекции — это не просто беготня с места на место в надежде найти что-то спрятанное от посторонних глаз. Неотъемлемыми элементами этого процесса являются длительные беседы, налаживание контактов со значимыми людьми, сплетение отрывочной устной информации в единую нить, исследование процесса поставок, технический анализ и изучение множества документов. В сочетании с проверками на объектах все это может дать четкие ответы на поставленные вопросы. В Ираке описанный процесс продлился бы примерно год. А после уничтожения найденного в действие вступил бы механизм мониторинга без каких-либо временных ограничений. На основе этого успешного результата в Нью-Йорке или Женеве можно было бы на постоянной основе создать специальный орган для инспекций — кстати, вопрос об этом обсуждался после упразднения ЮНСКОМ.
Подобный итог четко продемонстрировал бы, что проблемой нераспространения оружия массового поражения озабочены не только США и горстка крупных держав. Эти усилия, пользующиеся широкой поддержкой международного сообщества и доведенные до логического конца — полного разоружения, стали бы отражением того, что почти 200 государств, подписавших договоры об ОМП, расценивают незаконные программы по созданию такого оружия как неприемлемую угрозу миру во всем мире.
Чтобы инспекции в Ираке начались, ООН пришлось пригрозить применением силы. Удалось бы постоянно действующей инспекционной структуре постепенно обрести достаточные полномочия, чтобы действовать без такой угрозы? Этого нам знать не дано — но факты четко свидетельствуют: когда действия ООН отличались бесспорной легитимностью, пользовались широкой поддержкой, а в Совете безопасности царило единодушие, даже Саддам Хусейн вынужден был подчиниться им. В международной дипломатии успех дает силу — точно так же, как неспособность обеспечить соблюдение действующих соглашений порождает беспомощность.
Неизбежен печальный вывод: если бы администрация Буша добивалась международной договоренности о том, чтобы не дать Хусейну приобрести оружие массового поражения, такой вариант мог бы принести результат.
На этой основе можно было бы создать механизм по борьбе с распространением ОМП, применимый не только в Ираке, но и в отношении Северной Кореи, Ливии, Сирии, Ирана и других стран. Не возникло бы и столь глубокого разделения в мировом сообществе на тех, кто имеет ядерное оружие, и тех, у кого его нет, — ведь война в Ираке усугубила этот раскол. Долгосрочное сотрудничество, необходимое, чтобы ОМП не попало в руки террористов, в этом случае не было бы подорвано, а, напротив, укрепилось бы. Не возник бы пугающий прецедент одностороннего права на нападение в целях «превентивной самообороны», а многостороннее вмешательство для пресечения распространения ядерного оружия не встречало бы такого противодействия, как сейчас, поскольку его не расценивали бы как завуалированную попытку некоторых держав навязать смену режимов. Таков короткий перечень того, что могло бы быть и чего не было.