Источник: BBC Russian
На Восточном экономическом форуме гостили лидеры Японии и Южной Кореи, а вот председатель КНР не приехал. Гости всячески хвалили Россию и ее президента и обещали экономическое сотрудничество в самых разных направлениях, однако решение проблем Дальнего Востока, ради которого форум созывается уже третий год, возможно только из Москвы.
Среди гостей завершившегося форума были премьер-министр Японии Синдзо Абэ и президент Южной Кореи Мун Чже Ин, которые не стеснялись в демонстрации самых дружественных намерений в отношении России.
Южнокорейский президент разглядел в Путине дух тигра, считающегося в Корее священным животным, и предложил наводить мосты между странами, числом девять штук. Японский премьер предлагал открыть новую эру российско-японских отношений. Оба гостя недобрым словом помянули северокорейский режим, представляющий серьезную угрозу региону и всему миру.
Противоречивые сигналы из Вашингтона, похоже, не утешают ни Сеул, ни Токио, и в этой связи попытка привлечь Москву к оказанию давления на Пхеньян, пожалуй, объяснима. Но почему на форуме не оказалось председателя КНР Си Цзиньпина?
Обозреватель Би-би-си Михаил Смотряев обратился с этим вопросом к руководителю программы "Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе" Московского центра Карнеги Александру Габуеву.
Александр Габуев: Си Цзиньпина сложно представить формально вместе с премьером Японии и президентом Южной Кореи на одной сцене вместе с Владимиром Путиным, где они - гости, а не центр внимания и приехали просить возможностей развития Дальнего Востока.
Конечно, Си Цзиньпин ни в чем подобном участвовать не будет, он с удовольствием будет встречаться с Путиным на двусторонней основе, он готов работать с ним на китайской площадке, вроде саммита Шелкового пути, или на форматах типа БРИКС или "большой двадцатки", то есть на больших форумах по глобальному управлению. Сидеть вместе с лидером страны, с которой у него очень напряженные отношения, в гостях у Владимира Путина - это совершенно не тот формат, на который Китай готов или который ему интересен.
Я думаю, проблема Восточного экономического форума, - скорее, в том, что условия ведения бизнеса на Дальнем Востоке очень тяжелы, Россия делает что-то, чтобы их улучшить, но сделано недостаточно, азиатского бизнеса на Дальнем Востоке не так много, и самому бизнесу эта площадка не очень интересна.
Бизнес подтягивается вслед за президентом Южной Кореи и премьером Японии, но те как раз приезжают решать свои политические вопросы, и для них помощь Путину и России в развитии Дальнего Востока - это такая "парковка", чтобы решить свои вопросы.
Для Синдзо Абэ это - территории и предотвращение российско-китайского сближения, для Мун Чже Ина - решение северокорейского вопроса. Естественно, за первым лицом государства приезжают лидеры крупных корпораций, они подписывают какие-то меморандумы, но это не приводит к качественному росту интереса инвесторов к Дальнему Востоку. А этого интереса нет в силу того, что это реально тяжелая для инвестирования территория. Россия вообще не подарок, но Дальний Восток - это какой-то запредельный случай.
Би-би-си: Тогда не очень понятно, какова цена всех этих меморандумов: если завтра Ким Чен Ын передумает взрывать человечество и затребует, скажем, экономических уступок, то все эти договоренности потеряют смысл, поскольку исчезнет, так сказать, первопричина для переговоров.
А.Г.: Я думаю, что первопричина, действительно, прежде всего политическая. И японская, и южнокорейская стороны смотрят на экономическую помощь в развитии Дальнего Востока не столько как на бизнес-проект, сколько как на часть улучшения отношений с Россией экономическими средствами. Дело в том, что японские и южнокорейские инвестиции на Дальнем Востоке есть, но это те проекты, которые имеют экономический смысл.
Проекты, имеющие экономический смысл, которые возможны благодаря цене на ресурсы, благодаря тому, что Россия готова как-то подвинуться по условиям или, наоборот, создать суперкомфортные условия для ведения бизнеса - эти проекты будут развиваться независимо от того, чьи Курилы или как далеко летают северокорейские ракеты. Те проекты, у которых смысла нет, - да, их можно чуть-чуть подтолкнуть, подписать какие-то меморандумы, но большого прогресса там ожидать не стоит.
Я думаю, Владимир Путин понимает, что именно его геополитическое влияние, или активные попытки России продать свое влияние, должны быть конвертированы в экономические дивиденды, он не наивен, конечно же, и в эту игру тоже играет.
Если бы российское правительство приложило все усилия, чтобы реально заняться инвестиционным климатом на Дальнем Востоке (и это касается не только создания "территорий опережающего развития", а всех тех вещей, о которых мы говорим бесконечно - независимых судов, гарантий прав инвесторов и т.д.), либо же было готово продавать контрольные или просто большие пакеты на стратегических месторождениях сырья, ситуация изменилась бы.
Быть сырьевой периферией развитых азиатских стран не так уж и позорно - посмотрите на Австралию, которая на этом разбогатела. Ни того, ни другого пока не происходит, и здесь разговоры Сечина и Улюкаева о том, что нельзя давать китайцам или индусам возможность купить пакет "Роснефти", потому что это "не очень интересные нам" инвесторы, довольно показательны в том, что касается допуска иностранцев к активам на Дальнем Востоке.
Би-би-си: Вам не кажется, что поездку Синдзо Абэ в западных столицах воспримут без особого энтузиазма, особенно имея в виду довольно неоднозначное участие Японии в антироссийских санкционных процессах?
А.Г.: Ну, Европе-то, в общем, все равно, там не сильно озабочены соблюдением режима санкций со стороны Японии. В Америке все немного по-другому. Сейчас у власти Дональд Трамп, и если раньше команда Обамы работала на то, чтобы Япония с Россией особо не сотрудничала, то Трампу совершенно все равно. У него вряд ли есть какое-то твердое мнение на этот счет, а принятый конгрессом закон - это, конечно, не выражение консолидированного курса исполнительной власти.
Это как раз та ситуация, когда некий не самый значимый вопрос, в котором нет крупных экономических агентов со стороны США, зато есть большой внутриполитический скандал, превращается в санкционный закон, отменить который не удастся еще несколько десятилетий. Поэтому я не думаю, что для Трампа это какая-то особая проблема.
Трамп знает, где на карте находится Япония, - не будем забывать, что Абэ был первым зарубежным лидером, которого он принял в своем имении Мар-а-Лаго, у них, судя по всему, не очень плохие личные отношения, но я бы этот факт никак не переоценивал.
Би-би-си: Мы не раз беседовали о российско-китайском сближении и о том, что в Москве и Пекине его понимают по-разному - все же партнеры по экономическому весу отнюдь не равноправные. В региональных столицах, я думаю, характер этого сближения тоже ни для кого не загадка: это в России можно бить в барабан и громогласно заявлять о "повороте на восток". И чем больше растет внешнеполитический вес Китая и внутриполитический вес лично товарища Си, тем меньше можно говорить о каком-то сближении, выходящем за рамки уже существующего сотрудничества.
А.Г.: Но это же не плохо. На самом деле, такая же форма зависимости есть и с Евросоюзом: у вас есть сырьевая, не очень институционально развитая экономика, которая сидит между двумя крупнейшими рынками-потребителями сырья, вы практически все складываете в европейскую корзину и ничего не складываете в другую, и выстраиваете зависимость, пусть и взаимную. От того, что Россия продает больше сырья Евросоюзу, более институционально развитой она не становится. Почему же не иметь второй источник развития?
Проблема в отношениях с Китаем в том, что Россия сама не растет и не развивается как экономика. Поскольку Китай растет быстрее, асимметрия возникает именно из-за этого. У России такие же асимметричные отношения и с Европой, потому что России Европа нужна больше, чем Европе - Россия, и абсолютно такие же асимметричные отношения с США, просто потому, что это гораздо более крупные игроки.
С Китаем сближение идет гораздо более быстрыми темпами, особенно сейчас, после санкций. Китай в последние два года, по данным ЦБ, - наш крупнейший кредитор после Кипра, что означает запаркованные в офшорах российские деньги. Китай - один из крупнейших инвесторов.
Россия - крупнейший поставщик нефти в Китай, Китай - крупнейший рынок сбыта для нашей сельскохозяйственной продукции. Зависимость постепенно нарастает, эта зависимость обоюдная, но, конечно же, Китай России нужен гораздо больше, чем Россия - Китаю.
В этом плане, возможно, Восточный экономический форум как попытка создать альтернативу китайскому вектору - это и неплохо. Вопрос в том, что без столь нужных внутренних реформ никаких инвесторов привлечь не удастся, разве что на невыгодных, почти грабительских условиях.