Источник: Эхо Москвы
О. Бычкова― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». С особым мнением Александр Баунов, журналист, главный редактор сайта Carnegie.ru. Добрый вечер.
А. Баунов― Добрый вечер.
О. Бычкова― И, конечно, спрошу просто. Как все сейчас спрашивают и говорят: война будет, Александр? Как вы считаете.
А. Баунов― Маленькая будет. Какая-нибудь рано или поздно. Большой, наверное, нет. Но все-таки если мы сравниваем себя сейчас с холодной войной, а нас сравнивают по масштабу противостояния и деструктивной роли с Советским Союзом, там же обошлось. Почему бы ни обошлось и в этот раз.
О. Бычкова― Потому что всем кажется, что например, в момент Карибского кризиса были более ответственные люди, Кеннеди и Хрущев, чем в момент в сегодняшней истории, когда там, в общем, странный Трамп и загадочный Путин, скажем так деликатно.
А. Баунов― Ну Путин не такой уж загадочный как раз. Путина мы знаем очень хорошо. Мы его наблюдаем 20 лет. И, в общем, за редким исключением ничего непредсказуемого он не делал и уже вряд ли сделает. А Трамп действительно странный. Но как мы понимаем, ограниченный в своих возможностях. Другое дело, что вся Америка ведет себя странно. Не только Трамп странный. Ее Трамп так травмировал, что она ведет себя необычным образом. А мы ведем себя несколько привычным образом, но тоже не совсем так, как до 2014 года.
О. Бычкова― Ну да. А как вы оцениваете и вообще раскладываете всю эту ситуацию с Сирией, Думой, Гутой. И химической атакой, которая то ли была, то ли нет.
А. Баунов― Кстати, по поводу войны, Сирии, Гуты и химической атаки я вспомнил, тут разные специалисты, в том числе китайские Карнеги, московские делали доклад, исследование. О всяких новых опасностях, которых не замечают политики и могут замечать специалисты. Проблема возникла в смешении неядерного и ядерного оружия, которого не было в советское время. Я имею в виду — не было этого смешения.
О. Бычкова― То есть как?
А. Баунов― Далеко летящие крылатые ракеты, стартующие с каких-нибудь глубоко плывущих подводных лодок, всякое гиперзвуковое оружие, системы ПРО и так далее – это все вещи, которых не было во времена Карибского кризиса. Ну, вот как вы определите старт крылатой ракеты с подводной лодки, направленный куда-то. Например, по сирийской военной базе как акт, не направленный собственно в адрес другой ядерной державы. Потому что оружие ядерное и неядерное сближается. Оно сближается не только по мощи, по поражению, которое оно может нанести. Какие-нибудь действительно ракеты с неядерными боеголовками, конечно, действуют по другим принципам. Конечно, они не оружие массового поражения. Но они также далеко летают, они размещены на тех же носителях эти заряды и их можно просто перепутать и неправильно истолковать намерения своего противника. Таким образом через это может произойти случайное сползание в войну. Нет, конечно, ни странный Трамп, ни как вы считаете странный, тем не менее, хорошо известный нам Путин не собираются развязывать масштабной ядерной войны. Но нет четких принципов, во-первых, когда, ну то есть, есть военная доктрина, тем не менее, та степень угрозы, когда нация считает необходимым для себя отвечать всеми средствами защиты, она, в общем, становится несколько более размытой. Раньше это был четко обмен ядерными ударами. А теперь гибридные формы войны. Поражение каких-нибудь всех электрических и спутниковых систем, которые по масштабу разрушения для страны, для нации может быть сопоставимо с каким-нибудь ядерным ударом. Когда у нас затевали на аутсорсинге добровольцы вмешательство в американские выборы, для них это была скорее забавная игра. Они не представляли себе, что это вызовет такую реакцию, что американцы будут рассматривать эту в общем, забаву в Интернете как жизненную угрозу для себя.
О. Бычкова― Добровольцы на аутсорсинге?
А. Баунов― Ну да. А что? Госслужащие не занимались…
О. Бычкова― Наверное, нет. Такие компьютерные «ихтамнеты».
А. Баунов― Ну что-то в этом роде. Наверное, можно и так сказать. С этим тоже можно сравнить. И мы видим на примере вмешательства в выборы совершенно разную оценку действия и угрозы. Очевидно, когда Россия это затевала, это была скорее политическая игра, проба сил, учения в ситуации, приближенной к реальной. А с той стороны вдруг теперь это начало после победы Трампа выглядеть как угроза жизненным интересам. И точно также может случиться в военной области.
О. Бычкова― Те, кто руководил и набирал этих добровольцев на аутсорсинге, как вы сказали, они думали, что все как бы им сойдет с рук и ничего такого не произойдет.
А. Баунов― Несомненно. Во-первых, собственно, совершенно искренне здесь считают и как оно и есть, они же себе больше позволяют. Вот мы им сейчас покажем, как это выглядит со стороны. Мы ассиметрично, но ответим тем же. Тоже вмешаемся. Во-вторых, это же интернет-оружие создавалось как оборонительное. То есть уже в 2004-05 году знал людей, которые, по-моему, тогда они были связаны с «нашими», с «нашистами», которые в Интернете под разными фальшивыми личинами занимались обороной страны от цветной революции.
О. Бычкова― Я хочу вернуться к ударам и Сирии. И ядерным ударам. Мне, честно говоря, не до конца понятен вот такой, вот одно звено в этой цепочке, если например, американцы считают, что нужно бомбануть очень массово, серьезно и теперь уже основательно по Асаду и Сирии, то почему ответом на это должен быть например, ядерный удар российских каких-нибудь…
А. Баунов― …Естественно, никто так не думает.
О. Бычкова― Так все только об этом и говорят.
А. Баунов― Да нет, имеется в виду…
О. Бычкова― То есть это дураки говорят.
А. Баунов― Алармисты, скорее, люди, которые несколько распалены новостями. Вообще сирийская гражданская война весьма печальное событие, но буквально рядом в соседней стране тоже продолжалась 20 лет гражданская война. Не менее жестокая в Ливане. И никто по этому поводу не думал, что начнется мировая война. Там вообще регион, склонный к серьезным гражданским войнам. Просто там сейчас есть Россия, которая вышла туда из другого контекста. Из контекста украинского. И перенесла отчасти этот контекст туда с собой. То есть она пришла не просто как участник региональной войны, но еще и как страна, нарушившая правила поведения в Европе. До этого считавшиеся нерушимыми. И принесла туда свое противостояние с Западом. Теперь это не просто локальная война, а частный случай глобального противостояния. Действительно в этом опасность сирийской войны. Там есть американские и российские военные. Они могут погибнуть под ударами друг друга. Последний раз и единственный пока раз, когда российские военные погибли под ударами и были ранены под ударами непосредственно американских вооруженных сил – Россия не стала эту тему развивать и продолжать. Не открыла пропагандистскую кампанию, то есть под давлением патриотической общественности просто сообщил МИД, что поскольку это наши граждане, хотя и не наши военные, раненых мы лечим в российских госпиталях. Вот, собственно, и все.
О. Бычкова― То есть тогда все-таки проявили благоразумие.
А. Баунов― Да. Американцы тоже не очень понимают последствия своих ударов. Во-первых, химическая атака, сколько их там было, ну несколько штук за все 6 лет войны. Жертвы химических атак исчисляются десятками. Жертвы вообще всей войны – сотнями тысяч уже. Более полумиллиона. То есть пока это все равно хоть и трагический и преступный, но эпизод в этой войне. Нельзя сказать, что это выглядит как-то особенно чудовищно на фоне вообще всего того ужаса…
О. Бычкова― Это мы должны Трампу объяснить, конечно. Я вижу опять «молнию» очередную Интерфакса о том, начальник российских войск химзащиты заявил, что в больнице сирийского города Дума нет пострадавших от химического оружия. Российская сторона до этого говорила, что то ли там какая-то очередная террористическая организация замышляла провокацию, то ли химическую атаку. Но американцы с французами сказали «да», израильтяне сказали «да». Вы кому верите?
А. Баунов― Сирийцам или западноевропейцам. Наверное, западным европейцам стоит поверить, хотя они тоже не являются полностью не заинтересованной стороной. Химическая атака не может быть не наказана не потому, что она принесла особенно многочисленные жертвы, а потому что это пересечение того рубежа, который в современном мире запрещено пересекать. И сторонам конфликта, Асаду, прежде всего, показывают, что нельзя уже, ты пойми. То есть в принципе от идеи штурма Дамаска и свержения режима западные державы отказались. Это дорого, сложно, все-таки видно, что большая часть сирийцев за него воюет более-менее просто искренне. Это не война кучки силовиков против всего народа. Мы понимаем, что кучка силовиков шесть лет не может воевать против всего народа.
О. Бычкова― То есть там такое разделение.
А. Баунов― Это разделение гораздо более сложное. Именно поэтому война такая затяжная. И именно поэтому, в конце концов, Запад при всей ненависти к Асаду отказался от идеи его немедленного свержения. Но они не могут не реагировать на такие вещи. Об этом знает оппозиция. С другой стороны мы видели, что когда была предыдущая химическая атака, ну было наказание. Но это наказание не было фатальным ни для сирийской армии, ни для собственно сирийских управленческих центров каких-то. Дворец Асада в Дамаске не бомбили. Или разбомбили тот аэродром конкретный, с которого вылетели самолеты и которые вроде бы как эту атаку осуществили. Все происходит к северу от Дамаска в сторону Хомса и Хама. Это дорога главная, которая соединяет населенные центры Сирии. И это регионы районы, почти северные предместья, из которых обстреливают Дамаск. Это такие пригороды, куда стекалось сельское население, чтобы жить близко к богатой столице. Фавелы практически. Неудивительно, что они попали под власть исламистов, неудивительно, что само население Дамаска, элита военная, офицеры считает людьми второго сорта. Это население. И исламистов, которых их представляют на поле боя. Хотя применять химическое оружие в ситуации, когда ты понимаешь, какой будет шум и что это повлечет неизбежное наказание для твоих вооруженных сил, а может быть и больше, очень нелогично. Но если они на это пошли, я думаю, они пошли на это потому что речь идет о пригороде Дамаска и они хотят уже наконец выдавить своих противников из непосредственно близости к столице. И зажить более спокойно. Чтобы не долетали никакие ракеты и снаряды до центра города фактически. Хотя Дамаск не разрушен. Там идет нормальная жизнь более-менее.
О. Бычкова― Несколько раз уже за всю длинную историю, за весь этот сериал, где Асад, предположим, один из главных героев, несколько раз уже были повороты, когда будущая какая-то схема казалась то одной, то другой, то третьей.
А. Баунов― Да, но схема Трампа она такая. Трамп хочет показать, что все, что не получалось у Обамы и не получилось бы ни в коем случае у Клинтон, потому что они слабаки, у него получится. Поэтому в его случае есть искушение покончить с Асадом раз и навсегда. То, что произойдет после этого его будет волновать гораздо меньше. Именно поэтому в эти 24 часа мы можем узнать об ударах по Дамаску, не по военной инфраструктуре, где-то там аэродромы, базы, а вот прямо по государственным учреждениям в Дамаске. Как это случилось, например, с Югославией в свое время. Это будет новый шаг в войне, новое событие, подобных которому не было.
О. Бычкова― То есть у него соблазн как бы решить эту историю простыми средствами.
А. Баунов― Просто покончить с Асадом и стать героем. Понимаете, все-таки Трамп, несмотря на санкции, критику Путина и так далее, все еще антигерой западного мира. Всего западного мира. Но и Асад страшный антигерой западного мира. Представьте себе, если один антигерой покончит с другим.
О. Бычкова― В Интернете это называется «жаба с гадюкой».
А. Баунов― Да? Не знал. У немецкого, французского, английского в меньшей степени, скандинавского политического класса, у канадцев и австралийцев почти не останется выбора как признать Трампа все-таки лидером западного мира. Вот он покончил с тем самым ужасным Асадом, который применяет химическое оружие и с которым из-за поддержки в том числе Путина и Ирана ничего не могли сделать в течение пяти лет. Соблазн большой. Попасть каким-нибудь высокоточным оружием в те места, где Асад может прятаться теоретически можно. Но правда, не знаем, где он прячется. Но какой-то набор госучреждений, бункеров и так далее известен. Разведка, наверное, о них доложила. Так что этот соблазн велик. Я думаю, что сейчас насколько у России есть канал коммуникаций, они в основном военные. Не политические. Его уговаривают это не делать. По разным причинам. В том числе, объясняя, что крах сирийского руководства и крах сирийской армии, конечно, будет означать в том числе реванш ИГИЛ на местности. И Трамп, победив Асада, немедленно через несколько месяцев будет обвинен в том, что ИГИЛ поднял голову и он человек, который обещал победить вооруженный исламизм, не может ничего с этим сделать.
О. Бычкова― Ну да. И у него тогда возникает еще один и усиливается соблазн – например, что-нибудь сделать с этим неприятным человеком Путиным.
А. Баунов― Да. …Всячески ему поддается, конечно.
О. Бычкова― Он уже начал гайки закручивать.
А. Баунов― Если тебе говорят, что ты работаешь в интересах Путина, а не в интересах Америки и западного мира, ты естественно будешь пользоваться всеми возможностями, чтобы показать, что это не так. Сохраняя при этом эту самую бесконечно зависшую в воздухе протянутую руку. Да, Трамп, конечно, гораздо жестче ведет себя по отношению к России, чем Обама. Так же как правительство брекзита, за которым тоже якобы стоит Путин ведет себя по отношению к России гораздо жестче, чем правительство до брекзита…
О. Бычкова― Ну вот сейчас сегодня обсуждается новость о том, что все-таки собираются вносить американские законодатели. Этот законопроект, который запрещает американским гражданам проводить финансовые операции с компаниями, имеющими российский госдолг. Не первый день уже идет разговор на эту тему и до сих пор все говорили эксперты, что нет, этого точно не будет.
А. Баунов― …Причем внесено как санкции за покушение на Скрипалей, что довольно еще более…
О. Бычкова― Все считали, что они не будут бомбить свой Воронеж. Американцы. Американский Воронеж вот таким образом. Ну так они будут или нет?
А. Баунов― Ну есть действительно опасность, связанная с тем, что Америка все-таки славна не только своим политическим могуществом, но и тем, что эта страна свободного рынка, свободного капитализма, частных лиц, частных компаний, которые действуют в интересах частных лиц, частного капитала. И на этом строится и американский успех, и американская мечта. И если ты настолько далеко будешь и глубоко влезать в деятельность своих частных компаний и своих частных инвесторов, то ты перестанешь быть той Америкой, которой ты был. Так уже бывало в ограниченных масштабах. Ну, например, почти все страны мира хранят свои сбережения в том числе в американских облигациях. Бумагах американского казначейства. Или американских пенсионных фондах. Вообще инвестируют на спокойный американский рынок, потому что у него хорошая история. Там не было дефолтов. Они всегда платят проценты по бумагам. Это считается не очень доходное, но очень надежное инвестирование. Если вдруг Америка начнет конфисковывать инвестиции одной страны, потом другой, то по одному поводу, то по другому. Естественно, эту репутацию может потерять. Выбор-то тоже невелик. Резервных валют немного. И таких экономик, которые всегда платят тоже немного. Но вот один раз были конфискованы все сбережения государства Иран. После революции. Вернее после захвата американского посольства в Тегеране. В 80-м году. Но хорошо один случай сошел с рук, но если это превратится в систему, это конечно, удар по финансовой состоятельности Америки. Но соблазн тоже велик. Но пока я думаю, они будут скорее идти путем медленного удушения…
О. Бычкова― А цель какая в конечном счете?
А. Баунов― Нанести поражение России в новой холодной войне.
О. Бычкова― Это же какая-то абстрактная…
А. Баунов― Нанести поражение Советскому Союзу в холодной войне разве была не абстрактная цель? Никто и не думал в 1982 году, что в 1985 или 86-м, хорошо, в 90-м она будет достигнута. Ничего подобного никому не представлялось возможным. Советский Союз был прочен как никогда.
О. Бычкова― Но тогда были две сверхдержавы, паритет. Сейчас же такого нет.
А. Баунов― Есть другая трудность. Теперь противник это рыночная экономика, это страна капиталистическая, значит более гибкая, значит более адаптивная. Действительно можно заместить шампуни «Johnson & Johnson» шампунями «Сила Сибири» или что там «Сибирская природа». И в принципе средний потребитель России не очень пострадает. Ну, может быть не в объемах, но со временем объем можно нарастить. И зубную пасту можно нарастить в объемах. Это не Советский Союз, который просто не имел этого ничего в принципе, потому что не мог произвести. То есть мог, но это все было того качества, который не удовлетворял потребителей, потребитель стонал, когда смотрел французские фильмы.
О. Бычкова― Нет, там была разница. Советский потребитель этого не имел никогда в жизни, не видел отродясь…
А. Баунов― Вы недооцениваете советского потребителя. Он знал.
О. Бычкова― Да. Но это не то что сегодняшний потребитель, который не просто знал, а который просто не мыслит себе другой жизни. А тот потребитель…
А. Баунов― Масс-маркет замещается. Вы не можете заместить уникальный продукт, айфон или какие-нибудь специальные ароматы, или дизайнерскую одежду. А массовую одежду, массовую бытовую химию вы заместите. В конце концов, ее можно будет купить просто на других рынках. На европейских. Но еще раз вы спросили про цель – это действительно нанести России поражение.
О. Бычкова― Мы сейчас продолжим эту важную тему после небольшой паузы в программе «Особое мнение».
НОВОСТИ
О. Бычкова― И мы продолжаем программу «Особое мнение». Давайте про санкции теперь.
А. Баунов― Давайте.
О. Бычкова― Уже тут люди очень обеспокоены пользователи нашей радиостанции и рублем, и российской экономикой. Они все спрашивают, например, Владимир из солнечного Татарстана: «Рублю крышка?» Задает он тревожный вопрос. А Евгений спрашивает: «Не думаете ли вы, что санкции и изоляция это посильнее атомной бомбы». Из Санкт-Петербурга.
А. Баунов― Это может быть посильнее, но несомненно гуманнее атомной бомбы. Тут спорить не о чем. Что касается рубля, он все-таки является функцией цен, если мы имеем в виду не рубль сам по себе, а рубль в отношении к доллару, то курс рубля связан с ценой на наш главный экспортный товар. Пока России не запрещено торговать нефтью, курс рубля будет колебаться в определенных рамках. И это рамки приличия все-таки. Колебался он в рамках за пределами представлений о приличии, когда сильно упала нефть в 14-м году. А не когда в том же 14-м году полугодом ранее ввели санкции. Поэтому пока Россия продает нефть, рубль будет колебаться. Но он не будет падать в разы, что называется. Но одной из санкций является запрет на продажу углеводородов, такая санкция была применена по отношению к Ирану. Пока он не подписал вот эту ядерную сделку. С Обамой.
О. Бычкова― Это сработало.
А. Баунов― …Это сработало.
О. Бычкова― Только после многих лет долгих мучений.
А. Баунов― Запрет на торговлю нефтью не сразу после революции был введен, тем не менее. Но это длилось довольно много лет. Собственно, почти все правление Ахмадинежада. И в этом смысле, пожалуйста, рубль будет колебаться. Но не будет обрушиваться в разы. Такой гиперинфляции а-ля 91-92 год, наверное, все-таки не будет. Но вообще экономика страдает. Инвестор пуглив, остается тот инвестор, который не пугливый, а это инвестор с некоторыми авантюристическими наклонностями. И потом там не только дело в инвестициях. Дело в том, под сколько мы занимаем, какова суммарная капитализация наших компаний. Ну и так далее. Вам экономисты тут расскажут. Можем поговорить о политической стороне.
О. Бычкова― Давайте поговорим о политической стороне. Получается, что, в общем, сейчас мы видим, что если кто-то хотел уничтожить Россию, как вы говорите…
А. Баунов― Не уничтожить Россию, а нанести поражение.
О. Бычкова― А…
А. Баунов― Российскому политическому режиму. Российскому строю.
О. Бычкова― Я как-то не подумав, сказала.
А. Баунов― Уничтожить Россию – это другая антология высказывания.
О. Бычкова― Другая. Согласна. Но тогда это очевидно работает, получается. Все стоят на ушах.
А. Баунов― Пока работает. Но работает на вот этом бурном нарастании информационного кома. Дерипаска упал на 50, поднялся на 5, я имею в виду какая-то из его компаний. En+ или РУСАЛ. Может быть, она подрастет еще так бывает с компаниями, которые резко падают… Там же еще игра идет не забывайте. Это же не то, «Русский алюминий» не может объективно подешеветь на 50%…
О. Бычкова― Одномоментно.
А. Баунов― Да. Это дешевеют ценные бумаги этой компании. А «Русский алюминий» стоит столько, сколько он стоит. Но поскольку теперь его нельзя продавать в США, его будут продавать только на другие рынки. Кроме США. Значит, когда у вас один из рынков закрыт, на других рынках покупатели попросят сделать скидку. То есть «Русский алюминий», конечно, тоже подешевел в этот день, но все-таки не на 50%. Это тоже надо понимать. Его прекрасно продадим. Дерипаска продаст тот же самый алюминий Китаю и Японии. И Западной Европе кстати. И получит те же примерно деньги, минус какую-то премию, минус ту цену, которая связана с тем, что в Америку он его продать не может.
О. Бычкова― Вы как думаете, все события, которые сейчас происходят как обычно одновременно и Сирия, и Трамп, и санкции. И это падение на рынках. И все, что происходит вокруг Сергея Скрипаля. И вся эта история в Великобритании. Это все вместе оно к чему должно подтолкнуть, например, российское руководство? К сопротивлению, к дипломатии. К переговорам.
А. Баунов― Дело в том, что мы немножко поменялись ролями. Почему вдруг возник разговор о том, что Россия снова великая держава. И этот разговор поддержан Западом. Иногда не просто даже поддержан Западом, а инициирован или всячески не дают этому нарративу угаснуть, в том числе и западная сторона. Просто России удалось нанести Западу несколько болезненных поражений в ответ на те поражения, которые он до этого нанес ей. Свержение Януковича это, несомненно, поражение России. Но зато потом России удалось забрать Крым и не очень от этого пострадать. Она ни экономически, ни политически, ни в смысле общественного мнения не была разрушена. Нет в общественном мнении такого настроения, оно то возникало, то гасло, но никогда не достигло критических значений, что не хотим платить за этот Крым, дайте лучше все нам. Есть такие, но их мало. Потом она, в общем, не понесла большого наказания за войну на востоке Украины. История с Боингом, конечно, это долгая юридическая судебная следственная процедура, которая, конечно, окончится обвиняемыми и обвинениями. Но пока даже за Боинг Россия не наказана, хотя это очевидное военное преступление.
О. Бычкова― Но сейчас же наказывают за Крым…
А. Баунов― Потом она явилась в Сирию и Асада, который считался обреченным, спасла от свержения и смерти. Свержения как минимум. И вернула себя на Ближний Восток довольно убедительным образом. Создавая там совершенно немыслимые новые альянсы и конфигурации вроде турецко-российско-иранской, или вдруг неожиданно наладив отношения с всегда враждебно настроенной Саудовской Аравией и Катаром. Ну и так далее. Дружба с Египтом. Потом брекзит, конечно, записан на счет России. Но главное – Трамп. Трамп тоже записывается на счет России. По разным причинам. Получается, что Россия вдруг сумела в течение буквально трех лет нанести Западу несколько чувствительных ударов, на которые он не смог ответить. Ввели санкции за Крым. Ну и что, так сказать, несколько (неразборчиво) пострадало. Ввели санкции и не более того, ввели санкции за Донбасс. Неприятные секторальные. Эти самые против, у госбанков ограничили заимствования 30 днями. Потом технологии шельфового бурения нельзя поставлять в Россию и так далее. А потом накопилось. И в результате этого накопившегося возникло мнение, что Россию нужно не просто сдерживать или присматриваться к ней с подозрением, а вот буквально останавливать и что Путин неисправим. Что договариваться с ним не имеет смысла. Что России нужно нанести поражение в том числе и, прежде всего, экономическое. Потому что о войне с Россией конечно речи не идет. Нет таких безумных правительств, которые готовы с Россией воевать. Историю все помнят. Если они с Северной Кореей сомневаются воевать или нет долго, то тут просто это вот Воронеж в чистом виде. Я терпеть не могу затертые эти все шутки, но конечно, война с Россией…
О. Бычкова― Себе дороже.
А. Баунов― Европу как минимум экономически уничтожит.
О. Бычкова― Европу – да.
А. Баунов― Да и США просто не будет весело. В конце концов, порог чувствительности по части человеческих жертв там гораздо ниже, чем у нас. И то количество убитых, которое вытерпят у нас, там терпеть не будут.
О. Бычкова― У нас осталось чуть больше минуты. А вы этот текст Суркова прочитали? 14-плюс.
А. Баунов― Ну Сурков не бездарный автор. И в том числе публицист. Там очень странные есть…
О. Бычкова― У этого текста большое есть достоинство – он короткий. Это ценно.
А. Баунов― Он неплохо написан. Там есть странные пассажи вроде коворкинга с ордой, которые все перепостили, поскольку это вроде как бы неправильное употребление слова «коворкинг». Но в целом простая мысль о том, что Россия, вот смотрите, сколько раз пыталась встроиться в Запад, а ее отвергали, ну вот она теперь не будет частью Запада, она будет сама по себе. Эта мысль у нас существует…
О. Бычкова― И в Восток тоже не смогла встроиться.
А. Баунов― Она не столько встраивалась, сколько Восток встраивал ее в себя. Если имеется в виду орда и так далее. То есть восточным государством была, но ее главные успехи сделаны в тот период, когда она пыталась стать западным государством. Но западным государством она не стала, видимо, вот так она и останется государством, стоящим на какой-то своей платформе. Ну, там неплохо изложена довольно тривиальная мысль о том, что мы теперь сами. Эта мысль является частью официального нарратива примерно с 2012 года после московских протестов. Просто сказана она советником Путина. Это имеет вес.
О. Бычкова― Это имеет вес, да?
А. Баунов― Ну конечно. А как же. Сказано не таким скучным языком как выражаются другие высокие чиновники, если министр Лавров пишет статью, все-таки это читать довольно неинтересно. Хотя важно и все это читается, естественно, с ручкой в любом посольстве и любом правительстве. Но как чтение это скучно. Чтение Суркова не такое скучное, при этом несет примерно тот же месседж, что статьи Лаврова.
О. Бычкова― Там какая-то странная Россия, честно говоря. Это какая-то такая монолитная страна, которая очень однородная внутри себя. А вообще, скорее всего, даже состоит из одного только Путина и Суркова. У меня такое впечатление.
А. Баунов― Тандем.
О. Бычкова― И больше ни из кого. Нас там с вами нет, например. Спасибо большое. Это Александр Баунов, журналист, главный редактор сайта Carnegie.ru в программе «Особое мнение».